Evgeniy Gordeev

спасибо

Только я наружу глянул, как в окошко Ворон прянул, Древний Ворон - видно, прожил он несчетные года. Взмыл на книжный шкаф он плавно и расселся там державно, Не испытывая явно ни смущенья, ни стыда, Там стоявший бюст Минервы оседлал он без стыда, Словно так сидел всегда. Я не мог не удивиться: эта траурная птица Так была невозмутима, так напыщенно-горда. Я сказал: "Признаться надо, облик твой не тешит взгляда; Может быть, веленьем ада занесло тебя сюда?" Ворон каркнул: "Никогда!" Усмехнулся я... Вот ново: птица выкрикнула слово! Пусть в нем смысла и немного, попросту белиберда, Случай был как будто первый,- знаете ль иной пример вы, Чтоб на голову Минервы взгромоздилась без стыда Птица или тварь другая и в лицо вам без стыда Выкрикнула: "Никогда!" Произнесши это слово, черный Ворон замер снова, Как бы удовлетворенный завершением труда. Я шепнул: "Нет в мире этом той, с кем связан я обетом, Я один. И гость с рассветом улетит бог весть куда, Он, как все мои надежда, улетит бог весть куда"» Ворон каркнул: "Никогда!" Изумил пришелец мрачный репликой меня удачной, Но ведь птицы повторяют, что твердят им господа, Я промолвил: "Твой хозяин, видно, горем был измаян. И ответ твой не случаен: в нем та прежняя беда, Может быть, его терзала неизбывная беда И твердил он: "Никогда!" Кресло я придвинул ближе: был занятен гость бесстыжий, Страшный Ворон, что на свете жил несчетные года, И, дивясь его повадкам, предавался я догадкам,- Что таится в слове кратком, принесенном им сюда, Есть ли смысл потусторонний в принесенном им сюда Хриплом крике: "Никогда!" Я сидел, молчаньем скован, взглядом птицы околдован, Чудилась мне в этом взгляде негасимая вражда. Средь привычного уюта я покоился, но смута В мыслях властвовала лихо... Все, все было, как всегда, Лишь ее, что вечерами в кресле нежилась всегда, Здесь не будет никогда. Вдруг незримый дым кадильный мозг окутал мой бессильный,- Что там - хоры серафимов или облаков гряда? Я вскричал: "Пойми, несчастный! Это знак прямой и ясный-, Указал господь всевластный, что всему своя чреда: Потерпи, придет забвенье, ведь всему своя чреда". Ворон каркнул: "Никогда!" "Птица ль ты, вещун постылый, иль слуга нечистой силы,- Молвил я,- заброшен бурей или дьяволом сюда? Отвечай: от мук спасенье обрету ли в некий день я, В душу хлынет ли забвенье, словно мертвая вода, Яд затянет рану сердца, словно мертвая вода?" Ворон каркнул: "Никогда!" "Птица ль ты, вещун постылый, иль слуга нечистой силы, Заклинаю небом, адом, часом Страшного суда,- Что ты видишь в днях грядущих: встречусь с ней я в райских кущах В миг, когда среди живущих кончится моя страда? Встречусь ли, когда земная кончится моя страда?" Ворон каркнул: "Никогда!" Встал я: "Демон ты иль птица, но пора нам распроститься. Тварь бесстыдная и злая, состраданью ты чужда. Я тебя пророка злого, своего лишало крова, Пусть один я буду снова,- прочь, исчезни без следа! Вынь свой клюв из раны сердца, сгинь навеки без следа!" Ворон каркнул: "Никогда!" И, венчая шкаф мой книжный, неподвижный, неподвижный, С изваяния Минервы не слетая никуда, Восседает Ворон черный, несменяемый дозорный, Давит взор его упорный, давит будто глыба льда. И мой дух оцепенелый из-под мертвой глыбы льда Не восстанет никогда. Э.По (М. Донского перевод)

Уважаемый Gutalin. Согласно квантовой механике, любая группа атомов может быть описана волновой функцией. Человек - это группа атомов. Следовательно, теоретически человек может быть описан волновой функцией. Поэтому скажу Вам как волновая функция волновой функции: на ноль в этой жизни лучше не делить, избегать бесконечномерных пространств и неопределенностей типа 0/0. Что будет, если единицу поделить на ноль или стоимость Роллс-Ройса на зарплату научного сотрудника, этого я представить не могу. Может, Мандельброт знает. Только, он, наверное, уже умер. Или у Гриши Перельмана спросить… Только, он, наверное, с нами разговаривать не станет. Вот так и живешь. Горбатишься всю жизнь лабазником где-нибудь в ДауКорнинг или манагером в Дойче Банк, потом под аплодисменты полупьяных, самодовольных раскрасневшихся рыл получаешь на пятидесятилетие свои золотые Vacheron Constantin, поглощаешь пищу через ротовое отверстие, вдыхаешь воздух через трахеи, что-то о себе мнишь там… А на самом-то деле кто? Просто группа атомов. Говорящая куча протонов, нейтронов и электронов. Причем куча, которая думает, что «инфинитизимальный оператор» - это такая профессия, а «факториал» - это бордель в Амстердаме. А потом узнаешь, что такое Гильбертово пространство и понимаешь, что вся твоя прошлая жизнь - это просто скомканный старый вкладыш от жвачки Love Is… Но второй закон термодинамики уже ненавязчиво хлопает тебя по плечу, маня в состояние термодинамического равновесия с окружающей средой. А так хочется еще раз заглянуть в бутылку Клейна и потрогать ковер Серпинского. Теперь Вы понимаете, почему Анна Каренина бросилась под поезд? Разве можно так жить!?

Живенько получилось

Спасибо

Не "резануло", а "резанул"-))

Спасибо.

Спасибо

Спасибо. Но, боюсь, в некоторых местах это уже наше настоящее.