All Activity
This stream auto-updates
- Yesterday
-
Уваляла головку, сделала углубления для глаз, начала туловище.
-
Сказка для Alex Wer Graf Якоб и Вильгельм Гримм Мастер Пфрим Был мастер Пфрим человек маленький, худощавый, но бойкий, и не имел он ни минуты покоя. Его лицо, на котором торчал один только вздернутый нос, было рябое и мертвенно бледное, волосы седые и взъерошенные, глаза маленькие, они бегали у него беспрестанно по сторонам. Все он замечал, все всегда ругал, все знал лучше всех и во всем всегда был прав. Если он шел по улице, то всегда сильно размахивал руками, так что выбил раз у девушки ведро, в котором та несла воду, и оно взлетело высоко на воздух, и при этом он был облит водой. - Эх ты, голова баранья! - крикнул он ей, отряхиваясь. - Разве ты не видела, что я иду сзади тебя? Он занимался сапожным ремеслом, и когда он работал, то так сильно выдергивал дратву, что попадал обычно кулаком в того, кто сидел с ним рядом. Ни один из подмастерьев не оставался у него больше месяца, оттого что он всегда придирался даже к самой лучшей работе и всегда находил, что сделано что-нибудь не так: то швы были недостаточно ровные, то один ботинок был длинней другого, то каблук выше, чем на другом ботинке, то кожа была отделана недостаточно хорошо. - Постой, - говаривал он ученику, - я уж тебе покажу, как делать кожу мягче, - и при этом он брал ремень и бил ученика по спине. Лентяями он называл всех. А сам работал не так уж и много, - ведь и четверти часа не сидел он спокойно на месте. Когда жена его вставала рано утром и растапливала печь, он вскакивал с постели и бежал босиком на кухню. - Ты это что, собираешься мне дом поджечь? - кричал он. - Такой огонь развела, что на нем можно целого быка изжарить! Разве дрова нам даром достаются? Когда работницы стоят, бывало, у корыта, смеются и разговаривают между собой о том да о сем, он вечно начинал их бранить: - Ишь стоят, точно гусыни, да гогочут и за болтовней забывают о своей работе! И зачем взяли новое мыло? Безобразное расточительство да к тому же позорная лень! Руки свои хотите сберечь, а белье стираете не так, как следует. Затем он выбегал, опрокидывал при этом ведро с щелоком, и вся кухня была залита водой. Если строили новый дом, он подбегал к окошку и обычно смотрел на работу. - Вот опять кладут красный песчаник! - кричал он. - Он никогда не просохнет; в таком доме все непременно переболеют. И посмотрите, как подмастерья плохо укладывают камень. Да и известка тоже никуда не годится: надо класть мягкий щебень, а не песок. Вот увидите, непременно этот дом рухнет людям на голову. Затем он усаживался и делал несколько швов, но вскоре вскакивал опять, вешал свой кожаный передник и кричал: - Надо пойти да усовестить этих людей! - Но он попадал к плотникам. - Что это такое? - кричал он. - Да разве вы тешете по шнуру? Что, думаете, стропила будут стоять ровно? Ведь все они вылетят когда-нибудь из пазов. И он вырывал у плотника из рук топор, желая показать, как надо тесать, но как раз в это время подъезжала нагруженная глиной телега; он бросал топор и подбегал к крестьянину, который шел за телегой. - Ты не в своем уме, - кричал мастер Пфрим, - кто ж запрягает молодых лошадей в такую тяжелую телегу? Да ведь бедные животные могут тут же на месте околеть. Крестьянин ему ничего не отвечал, и Пфрим с досады убегал обратно в свою мастерскую. Только собирался он сесть снова за работу, а в это время ученик подавал ему ботинок. - Что это опять такое? - кричал он на него. - Разве я тебе не говорил, что ботинок не следует так узко закраивать? Да кто ж купит такой ботинок? В нем осталась почти одна лишь подметка. Я требую, чтобы мои указания исполнялись беспрекословно. - Хозяин, - отвечал ученик, - вы совершенно правы, ботинок никуда не годится, но это же ведь тот самый ботинок, который выкроили вы и сами же начали шить. Когда вы вышли, вы сами сбросили его со столика, а я его только поднял. Вам сам ангел с неба, и тот никогда не угодит. Приснилось ночью мастеру Пфриму, будто он умер и подымается прямо на небо. Вот он туда явился и сильно постучал во врата. - Меня удивляет, - сказал он, - что на вратах нет кольца, ведь так можно и все руки себе разбить. Открыл врата апостол Петр, желая посмотреть, кто это так неистово требует, чтоб его впустили. - Ах, это вы, мастер Пфрим, - сказал он, - вас я впущу, но предупреждаю, чтобы вы оставили свою привычку и ничего бы не ругали, что увидите на небе, а то вам плохо придется. - Свои поучения вы могли бы оставить и при себе, - возразил ему мастер Пфрим, - я отлично знаю, что и как подобает. Я думаю - здесь всё, слава богу, в порядке, и нет ничего такого, что можно было бы порицать, как делал я это на земле. И вот он вошел и стал расхаживать по обширным небесным просторам. Огляделся он по сторонам, покачал головой, и что-то проворчал про себя. Увидал он двух ангелов, которые тащили бревно. Это было то самое бревно, которое было в глазу у одного человека, который нашел сучок в глазу у другого. Но ангелы несли бревно не вдоль, а поперек. "Видана ли подобная бестолочь! - подумал мастер Пфрим, но вдруг умолк и будто согласился. - Да по сути все равно как нести бревно, прямо или поперек, лишь бы не зацепиться; я вижу, что они делают это осторожно." Вскоре увидал он двух ангелов, набиравших из колодца воду в бочку, и тотчас заметил, что в бочке немало дыр и что вода со всех сторон из нее проливается. Это они землю дождем поливали. "(Слово удалено системой) возьми!" - вырвалось у него, но, по счастью, он опомнился и подумал: "Должно быть, это они делают, чтобы время провести; ну, раз это их забавляет, то, пожалуй, пусть себе занимаются таким бесполезным делом. Здесь, правда, на небе, как я заметил, только и делают, что лентяйничают." Пошел он дальше и увидел воз, что застрял в глубокой канаве. - Это и не удивительно, - сказал он вознице, - кто ж так бестолково воз нагружает? Что это у вас такое? - Добрые намерения, - ответил возница, - да вот никак не могу выехать с ними на правильную дорогу; я еще счастливо вытащил воз, здесь-то мне уж придут на помощь. И вправду вскоре явился ангел и впряг в воз пару лошадей. "Это хорошо, - подумал Пфрим, - но ведь парой-то лошадей воза не вытащить, надо бы по крайней мере взять четверик." И явился другой ангел, привел еще пару лошадей, но впряг их не спереди, а сзади воза. Тут уж мастер Пфрим выдержать никак не мог. - Эй ты, олух, - вырвалось у него, - да что ты делаешь? Виданное ли дело, чтобы так лошадей запрягали? В своем глупом чванстве они думают, что все знают лучше других. Хотелось ему еще что-то добавить, но в это время один из небожителей схватил его за шиворот и выбросил с невероятною силой с неба. Уже у врат повернул голову мастер Пфрим в сторону воза, видит - а четверик крылатых коней поднял его на воздух. В эту самую минуту мастер Пфрим и проснулся. "А на небе-то все по-иному, чем у нас на земле, - сказал он про себя, - кое-что, конечно, можно им простить, но хватит ли у кого терпенья смотреть, как запрягают лошадей и сзади и спереди? Правда, у них есть крылья, но кто ж об этом мог знать? А все же порядочная глупость приделывать крылья лошадям, у которых есть свои четыре ноги, чтобы бегать. Но пора, однако, вставать, а то, чего доброго, наделают мне беды в доме. Счастье еще, что умер я не на самом деле!"
- Last week
-
СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 23 апреля - Всемирный день книг и авторского права Юлия Иванцова Взято здесь: https://www.proza.ru/2012/11/03/1557 Сказка о книге Как-то однажды Мышь встретила в библиотеке знакомую Крысу. Крыса была стара и очень умна, она даже носила пенсне. Эта встреча произошла случайно. Мышь искала книгу Готье (она очень любила литературу) и спустилась на нижние полки дальних стеллажей, и её взору открылась ужасная картина: на полу, раскинув белые крылья, валялась книга, точно пойманная птица, а над ней, жадно жуя страницу, сидела Крыса, хищно поблескивая глазами в полумраке. - О, Боже!- в ужасе воскликнула Мышь. - Что вы делаете?! - Я ужинаю. - спокойно ответила Крыса. - Ужинаете... Да как вы можете так относиться к таланту, к труду, к мысли?! Крыса, доев страничку, поправила пенсне: - Я всегда ценила и ценю Искусство. Была в картинной галерее на днях - у этих картин невообразимо горькие рамы. - Вы уничтожаете Искусство! - Никто не читает, поэтому Искусство литературы и так умирает. Я лишь избавляю всех от лишних хлопот. - Я была о Вас лучшего мнения. - Мышь разочарованно глядела на собеседницу. - Книги - это свет. Как и всякое Искусство они имеют способность менять людей, их мировоззрение. С их помощью мы можем разглядеть красоту окружающего нас мира и собственной души. Они помогают выбрать путь, понять кто мы. - горячо продолжала Мышь. - Ничего-ничего. Проживём без книг. Ни одна из этих книг не помогла мне увидеть путь к дому, где полно сыра. Книгой не наешься, и уютную норку в хорошем подвале не купишь. - проворчала Крыса, поблескивая бусинками глаз. Уж кто-кто, а она, конечно, знала в жизни толк. - Книги раскрывают нам то, чего мы зачастую не видим. Они делают нас чище, тоньше и красивей!- воскликнула возмущённая до предела Мышь. - Ни одна книга не сделала мою шерсть более густой и блестящей, а хвост длиннее. - парировала Крыса. Её утомила эта глупая дискуссия, и она вновь решительно подошла к книге. - Постойте! Я расскажу Вам одну историю, может она повлияет на Вас лучше, чем мои уговоры. "Некогда в одной стране правила молодая Королева. Она была очень красива и умна, как и все королевы её возраста. А страна её была самой развитой из всех. Экономика, наука, искусство - процветали тут, как розы в оранжерее. Гениальные открытия и идеи сыпались, словно переспелые груши. Даже крестьяне здесь умели читать. А работали с такой самоотдачей, что каждый день был для них праздником. Судьи были честны, врачи исцеляли даже сумасшествие, а священники порой ночевали у алтаря. И все любили литературу, но читали редко - они все работали. И вот Королева решила, что жителям вовсе не нужны книги и писатели. Её образованности и ума хватает вполне. "Пусть работают. Строят здания, мосты, кареты, и занимаются экспортом товаров." - говорила она. Вышел закон, запрещающий книги. Люди вовсе не были этому рады, но ослушаться Королеву не смогли. "Она всё делает для нас. Так будет лучше." - жители были очень законопослушны. Началась литературная инквизиция - "святые" костры вспыхивали и тут, и там. Поэты, писатели, газетчики, издатели, сценаристы остались без работы. "Дух бедности даёт пищу нашей душе. Королева права" - говорили они, сидя неделями без еды. Как-то раз Королева решила поехать в Театр. Она очень любила спектакли и оперу. Но тут её постигло разочарование: Театр был закрыт, ведь никто не читал книг, никто не писал пьес. Вернувшись в свой роскошный дворец Королева очень расстроилась и заболела. Газет не было, и никто не знал, сто происходит в других странах. Школы закрыли. И через пару лет жители разучились читать. Начались кражи, мародёрства, убийства, и преступники оставались безнаказанными - Судья не мог прочитать приговор. Даже высшие слои населения - образованная знать - стали глупеть и дичать. Жители, прежде цветущего королевства, превратились в дикарей. В стране творился полнейший хаос. Тем временем Королева вышла замуж и у неё появилась дочь. Она была очень мила и красива. Но прекрасная принцесса исчезла в свой день рождения, когда ей исполнилось 5 лет, уйдя гулять за пределы Дворца. - Нужно отменить Закон! Произошёл регресс, духовное опустошение, умственная деградация, развал общества. - печально произносил Король. Он очень переживал за свой народ, но любил Королеву и не смел что-либо делать без неё. А Королева совсем обезумела и лишь смотрела в окно целый день. Королю нужно было принять решение. Он колебался, как цветок на ветру. И вот в летний день в королевском саду стража заметила девушку лет 18-ти. Она была очень красива и молчалива. Её глаза светились сапфирами, а волосы были словно спелая пшеница на солнце. Одета она была в грязную холщовую рубашку. Королева приказала обыскать её. Все были в ужасе – у нее нашли книгу. Недолго думая, Королева отдала приказ казнить её. Раздался выстрел. Падая, незванная гостья взмахнула тонкой изящной рукой и на солнце что-то блеснуло. Король побледнел, подбежал к умершей и вскрикнул. На тонком изящном пальчике он увидел колечко с голубым камушком-то самое, что он подарил своей дочери 13 лет назад... Закон отменили..." - Теперь Вы понимаете, что я пыталась Вам сказать? - спросила Мышь. - Да-да. А уничтожать книги ни в коем случае нельзя-тогда исчезнут театры. А я жуть как люблю Театр! - воскликнула Крыса и, махнув хвостом, убежала. Музыкальная иллюстрация - Ария - Симфония огня
-
Может быть, с моей стороны и не очень разумно было браться за валяние, когда и так дел полно, но очень уж захотелось.
-
СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ На 21 апреля в этом году приходится Католическая Пасха Ганс Христиан Андерсен Райский сад Жил-был принц; ни у кого не было столько хороших книг, как у него; он мог прочесть в них обо всем на свете, обо всех странах и народах, и все было изображено в них на чудесных картинках. Об одном только не было сказано ни слова: о том, где находится Райский сад, а вот это-то как раз больше всего и интересовало принца. Когда он был еще ребенком и только что принимался за азбуку, бабушка рассказывала ему, что каждый цветок в Райском саду — сладкое пирожное, а тычинки налиты тончайшим вином; в одних цветах лежит история, в других — география или таблица умножения; стоило съесть такой цветок-пирожное — и урок выучивался сам собой. Чем больше, значит, кто-нибудь ел пирожных, тем больше узнавал из истории, географии и арифметики! В то время принц еще верил всем таким рассказам, но по мере того как подрастал, учился и делался умнее, стал понимать, что в Райском саду должны быть совсем другие прелести. — Ах, зачем Ева послушалась змия! Зачем Адам вкусил запретного плода! Будь на их месте я, никогда бы этого не случилось, никогда бы грех не проник в мир! Так говорил он не раз и повторял то же самое теперь, когда ему было уже семнадцать лет; Райский сад заполнял все его мысли. Раз пошел он в лес один-одинешенек, — он очень любил гулять один. Дело было к вечеру; набежали облака, и полил такой дождь, точно небо было одною сплошною плотиной, которую вдруг прорвало и из которой зараз хлынула вся вода; настала такая тьма, какая бывает разве только ночью на дне самого глубокого колодца. Принц то скользил по мокрой траве, то спотыкался о голые камни, торчавшие из скалистой почвы; вода лила с него ручьями; на нем не оставалось сухой нитки. То и дело приходилось ему перебираться через огромные глыбы, обросшие мхом, из которого сочилась вода. Он уже чуть не падал от усталости, как вдруг услыхал какой-то странный свист и увидел перед собой большую освещенную пещеру. Посреди пещеры был разведен огонь, над которым можно было изжарить целого оленя, да так оно и было: на вертеле, укрепленном между двумя срубленными соснами, жарился огромный олень с большими ветвистыми рогами. У костра сидела пожилая женщина, такая крепкая и высокая, словно это был переодетый мужчина, и подбрасывала в огонь одно полено за другим. — Войди, — сказала она. — Сядь у огня и обсушись. — Здесь ужасный сквозняк, — сказал принц, подсев к костру. — Ужо, как вернутся мои сыновья, еще хуже будет! — отвечала женщина, — Ты ведь в пещере ветров; мои четверо сыновей — ветры. Понимаешь? — А где твои сыновья? — На глупые вопросы не легко отвечать! — сказала женщина. — Мои сыновья не на помочах ходят! Играют, верно, в лапту облаками, там, в большой зале! И она указала пальцем на небо. — Вот как! — сказал принц. — Вы выражаетесь несколько резко, не так, как женщины нашего круга, к которым я привык. — Да тем, верно, и делать-то больше нечего! А мне приходится быть резкой и суровой, если хочу держать в повиновении моих сыновей! А я держу их в руках, даром что они у меня упрямые головы! Видишь вон те четыре мешка, что висят на стене? Сыновья мои боятся их так же, как ты, бывало, боялся пучка розог, заткнутого за зеркало! Я гну их в три погибели и сажаю в мешок без всяких церемоний! Они и сидят там, пока я не смилуюсь! Но вот один уж пожаловал! Это был Северный ветер. Он внес с собой в пещеру леденящий холод, поднялась метель, и по земле запрыгал град. Одет он был в медвежьи штаны и куртку; на уши спускалась шапка из тюленьей шкуры; на бороде висели ледяные сосульки, а с воротника куртки скатывались градины. — Не подходите сразу к огню! — сказал принц. — Вы отморозите себе лицо и руки! — Отморожу! — сказал Северный ветер и громко захохотал. — Отморожу! Да лучше мороза, по мне, нет ничего на свете! А ты что за кислятина? Как ты попал я пещеру ветров? — Он мой гость! — сказала старуха, — А если тебе этого объяснения мало, можешь отправляться в мешок! Понимаешь? Угроза подействовала, и Северный ветер рассказал, откуда он явился и где пробыл почти целый месяц. — Я прямо с Ледовитого океана! — сказал он. — Был на Медвежьем острове, охотился на моржей с русскими промышленниками. Я сидел и спал на руле, когда они отплывали с Нордкапа; просыпаясь время от времени, я видел, как под ногами у меня шныряли буревестники. Презабавная птица! Ударит раз крыльями, а потом распластает их, да так и держится на них в воздухе долго-долго!.. — Нельзя ли покороче! — сказала мать. — Ты, значит, был на Медвежьем острове, что же дальше? — Да, был. Там чудесно! Вот так пол для пляски! Ровный, гладкий, как тарелка! Повсюду рыхлый снег пополам со мхом, острые камни да остовы моржей и белых медведей, покрытые зеленой плесенью, — ну, словно кости великанов! Солнце, право, туда никогда, кажется, и не заглядывало. Я слегка подул и разогнал туман, чтобы рассмотреть какой-то сарай; оказалось, что это было жилье, построенное из корабельных обломков и покрытое моржовыми шкурами, вывернутыми наизнанку; на крыше сидел белый медведь и ворчал. Потом я пошел на берег, видел там птичьи гнезда, а в них голых птенцов; они пищали и разевали рты; я взял да и дунул в эти бесчисленные глотки — небось живо отучились смотреть разинув рот! У самого моря играли, будто живые кишки или исполинские черви с свиными головами и аршинными клыками, моржи! — Славно рассказываешь, сынок! — сказала мать. — Просто слюнки текут, как послушаешь! — Ну, а потом началась ловля! Как всадят гарпун моржу в грудь, так кровь и брызнет фонтаном на лед? Тогда и я задумал себя потешить, завел свою музыку и велел моим кораблям — ледяным горам — сдавить лодки промышленников. У! Вот пошел свист и крик, да меня не пересвистишь! Пришлось им выбрасывать убитых моржей, ящики и снасти на льдины? А я вытряхнул на них целый ворох снежных хлопьев и погнал их стиснутые льдами суда к югу — пусть похлебают солененькой водицы! Не вернуться им на Медвежий остров! — Так ты порядком набедокурил! — сказала мать. — О добрых делах моих пусть расскажут другие! — сказал он. — А вот и брат мой с запада! Его я люблю больше всех: он пахнет морем и дышит благодатным холодком. — Так это маленький зефир? — спросил принц. — Зефир-то зефир, только не из маленьких! — сказала старуха. — В старину и он был красивым мальчуганом, ну, а теперь не то! Западный ветер выглядел дикарем; на нем была мягкая, толстая, предохраняющая голову от ударов и ушибов шапка, а в руках палица из красного дерева, срубленного в американских лесах, на другую он бы не согласился. — Где был? — спросила его мать. — В девственных лесах, где между деревьями повисли целые изгороди из колючих лиан, а во влажной траве лежат огромные ядовитые змеи и где, кажется, нет никакой надобности в человеке! — отвечал он. — Что ж ты там делал? — Смотрел, как низвергается со скалы большая, глубокая река, как поднимается от нее к облакам водяная пыль, служащая подпорой радуге. Смотрел, как переплывал реку дикий буйвол; течение увлекало его с собой, и он плыл вниз по реке вместе со стаей диких уток, но те вспорхнули перед самым водопадом, а буйволу пришлось полететь головой вниз; это мне понравилось, и я учинил такую бурю, что вековые деревья поплыли по воде и превратились в щепки. — И это все? — спросила старуха. — Еще я кувыркался в саваннах, гладил диких лошадей и рвал кокосовые орехи! О, у меня много о чем найдется порассказать, но не все же говорить, что знаешь. Так-то, старая! И он так поцеловал мать, что та чуть не опрокинулась навзничь; такой уж он был необузданный парень. Затем явился Южный ветер в чалме и развевающемся плаще бедуинов. — Экая у вас тут стужа! — сказал он и подбросил в костер дров. — Видно, что Северный первым успел пожаловать! — Здесь такая жарища, что можно изжарить белого медведя! — возразил тот. — Сам-то ты белый медведь! — сказал Южный. — Что, в мешок захотели? — спросила старуха. — Садись-ка вот тут на камень да рассказывай, откуда ты. — Из Африки, матушка, из земли кафров! — отвечал Южный ветер, — Охотился на львов с готтентотами! Какая трава растет там на равнинах! Чудесного оливкового цвета! Сколько там антилоп и страусов! Антилопы плясали, а страусы бегали со мной наперегонки, да я побыстрее их на ногу! Я дошел и до желтых песков пустыни — она похожа на морское дно. Там настиг я караван. Люди зарезали последнего своего верблюда, чтобы из его желудка добыть воды для питья, да немногим пришлось им поживиться! Солнце пекло их сверху, а песок поджаривал снизу. Конца не было безграничной пустыне! А я принялся валяться по мелкому, мягкому песку и крутить его огромными столбами; вот так пляска пошла! Посмотрела бы ты, как столпились в кучу дромадеры, а купец накинул на голову капюшон и упал передо мною ниц, точно перед своим аллахом. Теперь все они погребены под высокой пирамидой из песка. Если мне когда-нибудь вздумается смести ее прочь, солнце выбелит их кости, и другие путники по крайней мере увидят, что тут бывали люди, а то трудно и поверить этому, глядя на голую пустыню! — Ты, значит, только и делал одно зло! — сказала мать, — Марш в мешок! И не успел Южный ветер опомниться, как мать схватила его за пояс и упрятала в мешок; он было принялся кататься в мешке по полу, но она уселась на него, и ему пришлось лежать смирно. — Бойкие же у тебя сыновья! — сказал принц. — Ничего себе! — отвечала она. — Да я умею управляться с ними! А вот и четвертый! Это был Восточный ветер, одетый китайцем. — А, ты оттуда! — сказала мать, — Я думала, что ты был в Райском саду. — Туда я полечу завтра! — сказал Восточный ветер. — Завтра будет ведь ровно сто лет, как я не был там! Теперь же я прямо из Китая, плясал на фарфоровой башне, так что все колокольчики звенели! Внизу, на улице, наказывали чиновников; бамбуковые трости так и гуляли у них по плечам, а это все были мандарины от первой до девятой степени! Они кричали: "Великое спасибо тебе, отец и благодетель!" — про себя же думали совсем другое. А я в это время звонил в колокольчики и припевал: "Тзинг, тзанг, тзу!" — Шалун! — сказала старуха. — Я рада, что ты завтра отправляешься в Райский сад, это путешествие всегда приносит тебе большую пользу. Напейся там из источника Мудрости, да зачерпни из него полную бутылку водицы и для меня! — Хорошо, — сказал Восточный ветер. — Но за что ты посадила в мешок брата Южного? Выпусти его! Он мне расскажет про птицу Феникс, о которой все спрашивает принцесса Райского сада. Развяжи мешок, милая, дорогая мамаша, а я подарю тебе целых два кармана, зеленого свежего чаю, только что с куста! — Ну, разве за чай, да еще за то, что ты мой любимчик, так и быть, развяжу его! И она развязала мешок; Южный ветер вылез оттуда с видом мокрой курицы: еще бы, чужой принц видел, как его наказали. — Вот тебе для твоей принцессы пальмовый лист! — сказал он Восточному. — Я получил его от старой птицы Феникс, единственной в мире; она начертила на нем клювом историю своей столетней земной жизни. Теперь принцесса может прочесть обо всем, что ей захотелось бы знать. Птица Феникс на моих глазах сама подожгла свое гнездо и была охвачена пламенем, как индийская вдова! Как затрещали сухие ветки, какие: пошли от них дым и благоухание! Наконец пламя пожрало все, и старая птица Феникс превратилась в пепел, но снесенное ею яйцо, горевшее в пламени, как жар, вдруг лопнуло с сильным треском, и оттуда вылетел молодой Феникс. Он проклюнул на этом пальмовом листе дырочку: это его поклон принцессе! — Ну, теперь пора нам подкрепиться немножко! — сказала мать ветров. Все уселись и принялись за оленя. Принц сидел рядом с Восточным ветром, и они скоро стали, друзьями. — Скажи-ка ты мне, — спросил принц у соседа, — что это за принцесса, про которую вы столько говорили, и где находится Райский сад? — Ого! — сказал Восточный ветер. — Коли хочешь побывать там, полетим завтра вместе! Но я должен тебе сказать, что со времен Адама и Евы там не бывало ни единой человеческой души! А что было с ними, ты, наверное, уж знаешь? — Знаю! — сказал принц. — После того как они были изгнаны, — продолжал Восточный, — Райский сад ушел в землю, но в нем царит прежнее великолепие, по-прежнему светит солнце и в воздухе разлиты необыкновенные свежесть и аромат! Теперь в нем обитает королева фей. Там же находится чудно-прекрасный остров Блаженства, куда никогда на заглядывает Смерть! Сядешь мне завтра на спину, и я снесу тебя туда. Я думаю, что это удастся. А теперь не болтай больше, я хочу спать! И все заснули. На заре принц проснулся, и ему сразу стало жутко: оказалось, что он уже летит высоко-высоко под облаками! Он сидел на спине у Восточного ветра, и тот добросовестно держал его, но принцу все-таки было боязно: они неслись так высоко над землею, что леса, поля, реки и моря казались нарисованными на огромной раскрашенной карте. — Здравствуй, — сказал принцу Восточный ветер. — Ты мог бы еще поспать, смотреть-то пока не на что. Разве церкви вздумаешь считать! Видишь, сколько их? Стоят, точно меловые точки на зеленой доске! Зеленою доской он называл поля и луга. — Как это вышло невежливо, что я не простился с твоею матерью и твоими братьями! — сказал принц. — Сонному приходится извинить! — сказал Восточный ветер, а они полетели еще быстрее; это было заметно по тому, как шумели под ними верхушки лесных деревьев, как вздымались морские волны я как глубоко ныряли в них грудью, точно лебеди, корабли. Под вечер, когда стемнело, было очень забавно смотреть на большие города, в которых то там, то сям вспыхивали огоньки, — казалось, это перебегают по зажженной бумаге мелкие искорки, словно дети бегут домой из школы. И принц, глядя на это зрелище, захлопал в ладошки, но Восточный ветер попросил его вести себя потише да держаться покрепче — не мудрено ведь было и свалиться да повиснуть на каком-нибудь башенном шпиле. Быстро и легко несся на своих могучих крыльях дикий орел, но Восточный ветер несся еще легче, еще быстрее; по равнине вихрем мчался казак на своей маленькой лошадке, да куда ему было угнаться за принцем! — Ну, вот тебе и Гималаи! — сказал Восточный ветер, — Это высочайшая горная цепь в Азии, скоро мы доберемся и до Райского сада! Они свернули к югу, и вот в воздухе разлились сильный пряный аромат и благоухание цветов. Финики, гранаты и виноград с синими и красными ягодами росли здесь. Восточный ветер спустился с принцем на землю, и оба улеглись отдохнуть в мягкую траву, где росло множество цветов, кивавших им головками, как бы говоря: "Милости просим!" — Мы уже в Райском саду? — спросил принц. — Ну что ты! — отвечал Восточный ветер, — Но скоро попадем и туда! Видишь эту отвесную, как стена, скалу и в ней большую пещеру, над входом которой спускаются, будто зеленый занавес, виноградные лозы? Мы должны пройти через эту пещеру! Завернись хорошенько в плащ: тут палит солнце, но один шаг — и нас охватит мороз. У птицы, пролетающей мимо пещеры, одно крыло чувствует летнее тепло, а другое — зимний холод! — Так вот она, дорога в Райский сад! — сказал принц. И они вошли в пещеру. Брр... как им стало холодно! Но, к счастью, ненадолго. Восточный ветер распростер свои крылья, и от них разлился свет, точно от яркого пламени. Нет, что это была за пещера! Над головами путников нависали огромные, имевшие самые причудливые формы каменные глыбы, с которых капала вода. Порой проход так суживался, что им приходилось пробираться ползком, иногда же своды пещеры опять поднимались на недосягаемую высоту, и путники шли точно на вольном просторе под открытым небом. Пещера казалась какою-то гигантскою усыпальницей с немыми органными трубами и знаменами, выточенными из камня. — Мы идем в Райский сад дорогой смерти! — сказал принц, но Восточный ветер не ответил ни слова и указал перед собою рукою: навстречу им струился чудный голубой свет; каменные глыбы мало-помалу стали редеть, таять и превращаться в какой-то туман. Туман становился все более и более прозрачным, пока наконец не стал походить на пушистое белое облачко, сквозь которое просвечивает месяц. Тут они вышли на вольный воздух — чудный, мягкий воздух, свежий, как на горной вершине, и благоуханный, как в долине роз. Тут же струилась река; вода в ней спорила прозрачностью с самим воздухом. А в реке плавали золотые и серебряные рыбки, и пурпурово-красные угри сверкали при каждом движении голубыми искрами; огромные листья кувшинок пестрели всеми цветами радуги, а чашечки их горели желто-красным пламенем, поддерживаемым чистою водой, как пламя лампады поддерживается маслом. Через реку был переброшен мраморный мост такой тонкой и искусной работы, что, казалось, был сделан из кружев и бус; мост вел на остров Блаженства, на котором находился сам Райский сад. Восточный ветер взял принца на руки и перенес его через мост. Цветы и листья пели чудесные песни, которые принц слышал еще в детстве, но теперь они звучали такою дивною музыкой, какой не может передать человеческий голос. А это что? Пальмы или гигантские папоротники? Таких сочных, могучих деревьев принц никогда еще не видывал. Диковинные ползучие растения обвивали их, спускались вниз, переплетались и образовывали самые причудливые, отливавшие по краям золотом и яркими красками гирлянды; такие гирлянды можно встретить разве только в заставках и начальных буквах старинных книг. Тут были и яркие цветы, и птицы, и самые затейливые завитушки. В траве сидела, блестя распущенными хвостами, целая стая павлинов. Да павлинов ли? Конечно павлинов! То-то что нет: принц потрогал их, и оказалось, что это вовсе не птицы, а растения, огромные кусты репейника, блестевшего самыми яркими красками! Между зелеными благоухающими кустами прыгали, точно гибкие кошки, львы, тигры; кусты пахли оливками, а звери были совсем ручные; дикая лесная голубка, с жемчужным отливом на перьях, хлопала льва крылышками по гриве, а антилопа, вообще такая робкая и пугливая, стояла возле них и кивала головой, словно давая знать, что и она не прочь поиграть с ними. Но вот появилась сама фея; одежды ее сверкали, как солнце, а лицо сияло такою лаской и приветливою улыбкой, как лицо матери, радующейся на своего ребенка. Она была молода и чудо как хороша собой; ее окружали красавицы девушки с блестящими звездами в волосах. Восточный ветер подал ей послание птицы Феникс, и глаза феи заблистали от радости. Она взяла принца за руку и повела его в свой замок; стены замка были похожи на лепестки тюльпана, если их держать против солнца, ж потолок был блестящим цветком, опрокинутым вниз чашечкой, углублявшейся тем больше, чем дольше в него всматривались. Принц подошел к одному из окон, поглядел в стекло, и ему показалось, что он видит дерево познания добра и зла; в ветвях его пряталась змея, а возле стояли Адам и Ева. — Разве они не изгнаны? — спросил принц. Фея улыбнулась и объяснила ему, что на каждом стекле время начертало неизгладимую картину, озаренную жизнью: листья дерева шевелились, а люди двигались, — ну вот как бывает с отражениями в зеркале! Принц подошел к другому окну и увидал на стекле сон Иакова: с неба спускалась лестница, а по ней сходили и восходили ангелы с большими крыльями за плечами. Да, все, что было или совершилось когда-то на свете, по-прежнему жило и двигалось на оконных стеклах замка; такие чудесные картины могло начертать своим неизгладимым резцом лишь время. Фея, улыбаясь, ввела принца в огромный, высокий покой, со стенами из прозрачных картин, — из них повсюду выглядывали головки, одна прелестнее другой. Это были сонмы блаженных духов; они улыбались и пели; голоса их сливались в одну дивную гармонию; самые верхние из них были меньше бутонов розы, если их нарисовать на бумаге в виде крошечных точек. Посреди этого покоя стояло могучее дерево, покрытое зеленью, в которой сверкали большие и маленькие золотистые, как апельсины, яблоки. То было дерево познания добра и зла, плодов которого вкусили когда-то Адам и Ева. С каждого листика капала блестящая красная роса, — дерево точно плакало кровавыми слезами. — Сядем теперь в лодку! — сказала фея. — Нас ждет там такое угощенье, что чудо! Представь, лодка только покачивается на волнах, но не двигается, а все страны света сами проходят мимо! И в самом деле, это было поразительное зрелище; лодка стояла, а берега двигались! Вот показались высокие снежные Альпы с облаками и темными сосновыми лесами на вершинах, протяжно-жалобно прозвучал рог, и раздалась, звучная песня горного пастуха. Вот над лодкой свесились, длинные гибкие листья бананов; поплыли стаи черных как смоль лебедей; показались удивительнейшие животные и цветы, а вдали поднялись голубые горы; это была Новая Голландия, пятая часть света. Вот послышалось пение жрецов, и под звуки барабанов и костяных флейт закружились в бешеной пляске толпы дикарей. Мимо проплыли вздымавшиеся к облакам египетские пирамиды, низверженные колонны и сфинксы, наполовину погребенные в песке. Вот осветились северным сиянием потухшие вулканы севера. Да, кто бы мог устроить подобный фейерверк? Принц был вне себя от восторга: еще бы, он-то видел ведь во сто раз больше, чем мы тут рассказываем. — И я могу здесь остаться навсегда? — спросил он. — Это зависит от тебя самого! — отвечала фея. — Если ты не станешь добиваться запрещенного, как твой прародитель Адам, то можешь остаться здесь навеки! — Я не дотронусь до плодов познания добра и зла! — сказал принц. — Тут ведь тысячи других прекрасных плодов! — Испытай себя, и если борьба покажется тебе слишком тяжелою, улетай обратно с Восточным ветром, который вернется сюда опять через сто лет! Сто лет пролетят для тебя, как сто часов, но это довольно долгий срок, если дело идет о борьбе с греховным соблазном. Каждый вечер, расставаясь с тобой, — буду я звать тебя: "Ко мне, ко мне!" Стану манить тебя рукой, но ты не трогайся с места, не иди на мой зов; с каждым шагом тоска желания будет в тебе усиливаться и наконец увлечет тебя в тот покой, где стоит дерево познания добра и зла. Я буду спать под его благоухающими пышными ветвями, и ты наклонишься, чтобы рассмотреть меня поближе; я улыбнусь тебе, и ты поцелуешь меня... Тогда Райский сад уйдет в землю еще глубже и будет для тебя потерян. Резкий ветер будет пронизывать тебя до костей, холодный дождь — мочить твою голову; горе и бедствия будут твоим уделом! — Я остаюсь! — сказал принц. Восточный ветер поцеловал принца в лоб и сказал: — Будь тверд, и мы свидимся опять через сто лет! Прощай, прощай! И Восточный ветер взмахнул своими большими крылами, блеснувшими, как зарница во тьме осенней ночи пли как северное сияние во мраке полярной зимы. — Прощай! Прощай! — запели все цветы и деревья. Стаи аистов и пеликанов полетели, точно развевающиеся ленты, проводить Восточного ветра до границ сада. — Теперь начнутся танцы! — сказала фея. — Но на закате солнца, танцуя с тобой, я начну манить тебя рукой и звать: "Ко мне! Ко мне!" Не слушай же меня! В продолжение ста лет каждый вечер будет повторяться то же самое, но ты с каждым днем будешь становиться все сильнее и сильнее и под конец перестанешь даже обращать на мой зов внимание. Сегодня вечером тебе предстоит выдержать первое испытание! Теперь ты предупрежден! И фея повела его в обширный покой из белых прозрачных лилий с маленькими, игравшими сами собою, золотыми арфами вместо тычинок. Прелестные стройные девушки в прозрачных одеждах понеслись в воздушной пляске и запели о радостях и блаженстве бессмертной жизни в вечно цветущем Райском саду. Но вот солнце село, небо засияло, как расплавленное золото, и на лилии упал розовый отблеск. Принц выпил пенистого вина, поднесенного ему девушками, и почувствовал прилив несказанного блаженства. Вдруг задняя стена покоя раскрылась, и принц увидел дерево познания добра и зла, окруженное ослепительным сиянием, из-за дерева неслась тихая, ласкающая слух песня; ему почудился голос его матери, певшей: "Дитя мое! Мое милое, дорогое дитя!" И фея стала манить его рукой и звать нежным голосом: "Ко мне, ко мне!" Он двинулся за нею, забыв свое обещание в первый же вечер! А она все манила его и улыбалась... Пряный аромат, разлитый в воздухе, становился все сильнее; арфы звучали все слаще; казалось, что это пели хором сами блаженные духи: "Все нужно знать! Все надо изведать! Человек — царь природы!" Принцу показалось, что с дерева уже не капала больше кровь, а сыпались красные блестящие звездочки. "Ко мне! Ко мне!" — звучала воздушная мелодия, и с каждым шагом щеки принца разгорались, а кровь волновалась все сильнее и сильнее. — Я должен идти! — говорил он. — В этом ведь нет и не может быть греха! Зачем убегать от красоты и наслаждения? Я только полюбуюсь, посмотрю на нее спящую! Я ведь не поцелую ее! Я достаточно тверд и сумею совладать с собой! Сверкающий плащ упал с плеч феи; она раздвинула ветви дерева и в одно мгновение скрылась за ним. — Я еще не нарушил обещания! — сказал принц. — И не хочу его нарушать! С этими словами он раздвинул ветви... Фея спала такая прелестная, какою может быть только фея Райского сада. Улыбка играла на ее устах, но на длинных ресницах дрожали слезинки. — Ты плачешь из-за меня? — прошептал он. — Не плачь, очаровательная фея! Теперь только я понял райское блаженство, оно течет огнем в моей крови, воспламеняет мысли, я чувствую неземную силу и мощь во всем своем существе!.. Пусть же настанет для меня потом вечная ночь — одна такая минута дороже всего в мире! И он поцеловал слезы, дрожавшие на ее ресницах, уста его прикоснулись к ее устам. Раздался страшный удар грома, какого не слыхал еще никогда никто, и все смешалось в глазах принца; фея исчезла, цветущий Райский сад ушел глубоко в землю. Принц видел, как он исчезал во тьме непроглядной ночи, и вот от него осталась только маленькая сверкающая вдали звездочка. Смертный холод сковал его члены, глаза закрылись, и он упал как мертвый. Холодный дождь мочил ему лицо, резкий ветер леденил голову, и он очнулся. — Что я сделал! — вздохнул он. — Я нарушил свой обет, как Адам, и вот Райский сад ушел глубоко в землю! Он открыл глаза; вдали еще мерцала звездочка, последний след исчезнувшего рая. Это сияла на небе утренняя звезда. Принц встал; он был опять в том же лесу, у пещеры ветров; возле него сидела мать ветров. Она сердито посмотрела на него и грозно подняла руку. — В первый же вечер! — сказала она, — Так я и думала! Да, будь ты моим сыном, сидел бы ты теперь в мешке! — Он еще попадет туда! — сказала Смерть, — это был крепкий старик с косой в руке и большими черными крыльями за спиной. — И он уляжется в гроб, хоть и не сейчас. Я лишь отмечу его и дам ему время постранствовать по белу свету и искупить свой грех добрыми делами! Потом я приду за ним в тот час, когда он меньше всего будет ожидать меня, упрячу его в черный гроб, поставлю себе на голову и отнесу его вон на ту звезду, где тоже цветет Райский сад; если он окажется добрым и благочестивым, он вступит туда, если же его мысли и сердце будут по-прежнему полны греха, гроб опустится с ним еще глубже, чем опустился Райский сад. Но каждую тысячу лет я буду приходить за ним, для того чтобы он погрузился еще глубже, или остался бы навеки на сияющей небесной звезде!
-
Три гирлянды сплетены, теперь прикрепляю пуговицы. Сначала за две центральные бисерины с краю, потом низкой через ножку. Яйцо готово!
- Earlier
-
А с яйцом всё происходит не так быстро. (первый элемент просто забыла заснять, показываю на втором). От середины щели, плету квадратный жгут на три грани. Три ряда - в каждой стороне и грани по одной бисерине, затем четыре - в каждой грани по одной бисерине, а в каждой стороне - по две. Следующие пять рядов - в каждой стороне - по две бисерины а в гранях - по две, кроме верхней, там ставила одну. Потом снова четыре и три. Протянула нить через верхнюю грань, слегка стянув. И начала терпеливо расшивать две лицевые стороны бисерными петельками, изображающими листики и простенькими "цветочками в шесть лепестков". Готовую "цветочную гирлянду" приплетаю к середине следующей щели.
-
Теперь украшения. Куплены нарядные пуговицы. Надо бы из круглого, но такого цвета у меня только рубка. Плету цепочку в крестик, замыкаю в круг и приплетаю второй ряд. Стягиваю по крайним бисеринам и вкладываю внутрь пуговицу, затем затягиваю с обратной стороны. Хвостики оставила - они ещё понадобятся. Маленькие уже можно прикрепить на подставку.
-
Последнее в этом сезоне яйцо. Оплетаю примерно так же, как предыдущее, только с верхней стороны делаю три щели. Таким же плетением делаю подставку, на ней щели внизу.
-
Я бы хотела освоить скетчинг на более-менее серьезном уровне - у кого-то есть идеи, что почитать?
-
СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 13 апреля - День рождения рок-н-ролла Торвиир В один солнечный зимний день, когда дворникам было чуть-чуть меньше влом работать, чем обычно, из разных концов города двинулись друг другу навстречу два хайратых создания. Одного звали Игорь, хотя все знали его как Гор, а если дело доходило до словесного изврата - то и вовсе Горчег. Ему было совсем наплевать на снег, поэтому он серфил город в виде шестиконечной звезды. Немножко непонятно, но я попытаюсь объяснить. Он проходил такими маршрутами, чтобы, в конце концов, следы образовали шестиконечную звезду. Вот так. А погода была совсем обычной. Ни ветра, ни пурги. Ни прочих атрибутов, только снега было много. Почти по колено. Нет, ну, конечно же, я вру. Чуть меньше. Где-то по щиколотку. Хайр у Гора был стянут резинкой глубоко фиолетового цвета. Это совсем неважная деталь, и, все же, факт остается фактом. Он был барабанщиком. Да и сейчас, я думаю, находясь в добром здравии, им остается. Совершенно несогласный с тем, что барабанщики полные тормоза и всякие прочие обидные слова, он носил с собой всегда "палочку-о-шести-дырочках". Такой вот был мультиклассовый музыкальный персонаж. и дудел на ней всякие разные разности. Второго героя звали Локи. Его настоящее имя все давно забыли, даже если оно и было. Но оно по этому поводу не парилось. Совсем-совсем. Оно частенько вытягивало вперед левую руку, бормотало себе что-то под нос, а потом выкрикивало "Нет, я бы сказал, что он был ГЕНИЙ!" Да, пугал мирный народ, в общем Ходил он быстро и невидимо, не оставляя особых следов на снегу, ибо эльф. И не отбрасывал тень. Ибо темное. Зато за спиной у него всегда был верный друг - Martinez. И он играл. О, как он играл! Просто божественно (что неудивительно, правда?). Он играл в кофейнях. Люди ему хлопали, давали денег на чай и кофе. Начайикофейные деньги шли на пленку, к его фотоаппарату. По чести сказать, он фотографировал незаметно всех людей в кофейне. Он крал их души. Но людям было наплевать. Им и так было неплохо. Потому что... Потому что люди. Все равно не умеют достойно и правильно с ними обращаться. Оффтоп: блин, похоже, если я буду рассказывать такие сказки - второе поколение Торвииров и Торвиирок будет такое же ненормальное, как и их предок. Гор, завершив свою "звездочку", воткнулся, что рядом есть кофейня. И что холодно, и хочется кофе. Кофейня звалась "Ржавый гвоздь". И он зашел, и сказал: "Маленький двойной. Нет, тройной...". А официантка понимающе на него посмотрела и сказала: "Да ладно, не стесняйтесь. Шестерной, в самый раз. Я вас понимаю". Вот. И она потом принесла ему кофе. И ложка в нем стояла. Оффтоп: самый напряженный момент в сказке. Ложка стояла в кофе и смотрела на Гора с видом: "И какого я тут стою?" Тогда Гор достал палочку-о-шести-дырочках и заиграл. И ложка начала загадочно извиваться. Будто она не ложка, а настоящая всамделишная змея. И тут скрыпнула дверца и вошел Локи. И Локи вошел неудачно. Он ударил Martinez о косяк двери. "Больно" - подумал Локи. "Мне больно". И чтобы ему было чуть менее больно, чем ему бывает в таких случаях, он укусил себя за костяшки пальцев. И ему стало легче. Потом он заметил Гора. - "Привет!" - ...невнятное бормотание... "я бы сказал, что он был ГЕНИЙ!" - "Гор." - ответил Гор. Локи красивым жестом скидывает свой плащ и садится рядом с Гором. Заговорщицки добавляет: "Кофе?" - Кофе, - подтверждает Гор. И они выпивают кофе. А потом еще немножко, но уже с корицей. Вот. А Локи расчехляется и начинает наигрывать рок-н-ролл. И все шесть ложек, что были в чашках, начинают отплясывать зажигательный твист. Локи подумал, и сказал: "Ништяк!". И вытащил фотоаппарат. "Улыбочку!" - фотоаппаратом - щелк! - и поймалась душа Гора. - Спасибо за кофе! Фотографии по ястребиной почте. Удачного дня. И он выдал сумасшедший рифф. И ложки повернулись к нему и прозвенели: "Да, детка, ты крут!" И они уже собрались уйти все вслед за ним, собрав вещи, и деньги, но тут Гор взял флейту (а ее никто не фотографировал) и заиграл кельтику. И, так случилось, что у флейты была очень интересная душа. И три ложки остались с Гором. А три ложки ушли с Локи. Бесшумно и невидимо ступать по городу. И иногда они встречаются на этом самом месте, в этот самый день, при той же безветренной погоде, и пытается каждый переманить на свою сторону оставшиеся ложки. И ложки, уставшие от рок-н-ролла, незаметно меняются с ложками, наевшимися кельтики местами. И всем в кайф. И это еще не конец. Я знаю Локи. И вы спросите меня, наверно, а что это за человек... И я вам отвечу: "Че-ло-век. Нет, я бы сказал, что он ГЕНИЙ!" А у меня есть вопрос к вам - "А вы знаете Гора?". Можете не отвечать. Я его не знаю. И могу вам даже поверить, что вы тоже. Конец
-
СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ 12 апреля - Всемирный день авиации и космонавтики Илия Джерекаров. Необъявленная встреча Звездолет стартовал давно. Его окружали непроглядные туманности, "черные дыры" раскрывали навстречу свои объятия, светлые звездные скопления подмигивали таинственными огнями. Утомленный металл потемнел, его поверхность стала шершавой от ударов бесчисленных метеорных частиц. И казалось, что ничто не изменит курс корабля, - казалось до того самого момента, когда взрыв горючего хотя и не уничтожил его, но сделал беспомощной игрушкой гравитационных полей. Из всего многочисленного экипажа остался в живых один. Врач. Человек, который не был в состоянии устранить последствия тяжелой аварии, не мог определить курс по немногочисленным уцелевшим приборам. В бесконечные часы одиночества ему оставалось заниматься физическими упражнениями, вести дневник, присматривать за растениями, которые поддерживали жалкий запас кислорода... А потом наступил день. Звезда была еще далеко, но чувствительная антенна уловила впереди что-то необычное. Радиосигналы. Возможно, музыку, возможно, певучую речь. Врач не знал точно. Он лишь уловил разницу между извечным шумом космоса и этими звуками. Они его опьянили, сердце затрепетало. Но звездолет был неуправляем. На борту имелась единственная вспомогательная ракета, с помощью которой можно притормозить и приблизиться к желанной планете. Возможно, войти в атмосферу. Но не приземлиться. Все посадочные капсулы уничтожил злосчастный взрыв. Выход оставался один. Войти в атмосферу, а потом катапультироваться и приземляться в скафандре на парашюте. Врач не колебался ни мгновения. Занялся подготовкой ракеты. Вычислил, насколько мог точно, местоположение планеты и время, когда необходимо покинуть звездолет. Он надеялся осуществить одну из задач экспедиции: передать послание другой цивилизации, инопланетным братьям по разуму. Он занес в дневник последнюю запись, забрался во вспомогательную ракету, включил двигатели. На него обрушилась перегрузка. Он усмехнулся. Перегрузка поможет адаптироваться к силе тяжести. Времени вполне достаточно. Наконец впереди появился быстро растущий диск. Из-за торможения вес врача удвоился, но он не замечал этого. Он готовил длинное послание неизвестной цивилизации. Тщательно запаковал изображения различных предметов с подписями, точную карту Галактики с координатами Земли. Даже если он сам погибнет, послание достигнет цели. Он выполнил последнюю коррекцию, и ракета врезалась в атмосферу... Он нажал кнопку, и его кресло катапультировалось. На мгновение он потерял сознание, а когда оно вернулось, внизу простирались бескрайние желтые пески, а небо над головой загораживал алый купол парашюта. Он слегка ушибся при приземлении. Встал и огляделся. Рассмеялся. Местное солнце давно поднялось над горизонтом, но его лучи еще не грели. На горизонте четко вырисовывалась высокая горная цепь с заснеженными вершинами. - Как в Сахаре, - вслух подумал врач. Он определил направление по компасу и размеренно зашагал. Ему было легко. Тяжесть в ракете была вдвое больше, чем здесь. Ему хотелось бежать, но он умышленно сдерживал шаг. Он знал, что скоро придет адаптация, а потом утомление. Кислорода у него было на пять суток, а продуктов - и того меньше. Шел уже пятый день, когда начали появляться предвестники леса. Тощий кустарник и жухлая трава, пустившие длинные корни глубоко в пересохшую почву. Потом он увидел вдали зеленую линию леса. Остановился передохнуть, съел последнюю порцию пищи. Скоро кончится и кислород. Если он не успеет добраться до населенного пункта, придется снять скафандр. Тогда он получит отсрочку на несколько часов или, быть может, дней. И если даже тогда не успеет, ОНИ все равно обнаружат послание и рано или поздно полетят на далекую Землю. И расскажут людям о его смерти... Чем меньше оставалось до леса, тем гуще становились кусты. Время от времени там шуршали невидимые звери. Низко над головой закружилась огромная птица. Врач посмотрел на нее и погрозил кулаком. Птица, недовольно махая крыльями, исчезла в вышине. Кислород кончился в сотне метров от леса. Освободившись от скафандра, врач усмехнулся. Нет больше смысла беречь силы. Неизвестно, сколько времени потребуется этой планете, чтобы убить его. Поэтому быстро вперед. Он заранее предвидел это, на нем был только легкий спортивный костюм, в руках - послание и оружие. Воздух пропитывали неизвестные ароматы. Вскоре он вышел к реке. Быстрая вода текла плавно. Врач видел песчаное дно и стайки мелкой рыбешки. Он задумался. Можно связать два упавших дерева и сделать плот. Река выведет его к какому-нибудь жилью. Он был весь потный, устал от удушливой жары. Разделся, положил часы и оружие на одежду, влез в прохладную воду, окунулся по горло. Вода приятно холодила, хотелось поплавать, но для этого не было сил, Он выпрямился, вытер глаза ладонью и обернулся. Из-за деревьев неслышно подкрадывался длинный зверь неизвестного вида. Внезапно он оскалил зубы и кинулся. Врач бросился в глубину, поплыл к другому берегу. Хищник преследовал его в реке. Слышались его тяжелое дыхание. Врач напряг все силы и по низкому откосу резво выбрался на берег. Не оборачиваясь, он бежал, бежал без цели и направления. Кусты раздирали кожу, в подошвы впивались колючки, но он ничего не чувствовал. Лишь когда шум погони затих, он прервал свой безумный бег, почувствовал острую боль и упал на траву. Он понял, что заблудился. Не знал, где он, в какой стороне река. От усталости и обострившегося чувства голода его стало знобить. Или это уже действуют местные вирусы? Он вслушался в себя и, хотя был врачом, не мог понять, вызвано ли его состояние нервным напряжением или неведомой болезнью. Он расслабился, стараясь дышать ровно и глубоко. Еще не все потеряно. Главное - найти реку: рано или поздно течение принесет его к цели. Вряд ли это близко. Он ведь прошел уже много километров, не заметив следов цивилизованных существ. Существ, которые в своем развитии дошли до радио. Ведь он своими ушами слышал их передачи. Единственным надежным ориентиром были вершины гор. Он нашел их взглядом и снова пустился в путь. Стайки разноцветных насекомых вились вокруг него, привлеченные запахом крови. Вскоре его снова начало знобить. Язык распух, во рту было сухо. Царапины вздулись и воспалились. Острая боль пронизывали мышцы при каждом шаге. Он уже не размышлял, лишь инстинкт упорно заставлял его двигаться дальше. Он не слышал и не видел, что кто-то подстерегает его в кустах, но чувство опасности заставило его побежать. Он уже ощущал на своей спине дыхание зверя. Внезапно почва ушла из-под его ног: кто-то подхватил его и куда-то понес. От зубов хищника его спас молодой альпинист Тэн. Он заметил из лагеря необычное животное и зверя, который его настигал. Порыв жалости заставил Тэна выключить защитное силовое поле и выхватить жертву из-под носа разъяренного хищника. Тэн не боялся. Он хорошо знал силу своей могучей трехпалой руки. Немногие хищники осмеливались нападать на его соплеменников. Этот тоже отступил с недовольным рычанием. Тэн вернулся в лагерь и снова включил защитное поле. Из палатки показалась голова Алитера, руководителя группы. - Зачем ты поймал животное, Тэн? Если узнают, могут быть неприятности. - Животное умирает, Алитер. Кроме того, его преследовал хищник. Я не мог поступить иначе. - Но ты прогнал хищника, так отпусти же его! Возможно, оно и не умрет. Их разговор привлек внимание других. Добродушный гигант Кордол вышел из-за большого дерева и остановился возле врача. - Вы разве не понимаете, что оно умирает от жажды! Тэн, дай ему попить. Оно бегало по кустам и сильно поранилось. У него очень тонкая кожа. Я никогда не видел животных с такой нежной белой кожей. И посмотрите, какое у него своеобразное туловище. Я никогда не слышал о таких. Единственная девушка в группе. Катан, внезапно появилась с заспанным видом: - Откуда оно взялось? Почему мне не сказали? Кордол, дай аппарат, я сделаю снимки. У моего отца есть атлас всех животных, но таких я ни разу не видела, таких не бывает. Кордол засмеялся. - Раз нет в атласе, значит, не бывает. Блестящая логика! Катан обиделась. - Раз говорю, значит, действительно не бывает! Нужно сообщить в управление заповедника. На этот раз засмеялся Алитер. - И создать себе массу неприятностей за нарушение правил поведения в заповеднике. В это время Тэн наполнил водой небольшой сосуд и склонился над врачом. Ему было неприятно, что животное умирает. Ему хотелось с ним поиграть. Он начал аккуратно вливать воду в его пасть. Внезапно оно протянуло растопыренную конечность и, плотно прижав сосуд к губам, жадно выпило содержимое. Тэн был поражен. - Видели? Оно умеет пить из сосуда. - Он стал рассматривать руку врача. - А кожа на его передней конечности такая нежная, что лапа едва ли служила для передвижения. Кордола охватил восторг. - Остается добавить, что оно умеет говорить, и первоклассная сенсация готова. Я лично думаю, что оно живет в основном в воде. Или ты полагаешь, что кожа на задних конечностях грубее? Катан рассердилась: - К чему эти бессмыслицы? Умеет пить, живет в воде... Говорю вам, нужно сообщить в управление! Врач открыл глаза. Его окружали странные существа. На их громадных головах с сильно выпуклыми лбами располагались в два ряда зеленоватые наросты. Их тела прикрывала легкая тонкая материя. Одно из них было в широкополой шляпе и что-то говорило. Говорило! - У него самая выразительная морда, какую я когда-либо видел. Посмотрите в его глаза. Мне кажется, оно хочет что-то сказать. Алитер недовольно проворчал: - Зря ты связался с ним, Тэн. Из какой-то мелочи делаешь трагедию. Стоит ли терять форму по пустякам?.. Тэн не ответил. Он отошел и взял камеру. Он снимал старательно. Вблизи, издали... Он стремился зафиксировать на пленке все детали, особенно лицо, выражение которого его смущало. Врач снова открыл глаза. Как можно было не оставить при себе ни одного земного предмета! Они бы поняли, попытались его спасти. Все равно. Цель вопреки всему достигнута. Рано или поздно кто-нибудь обнаружит послание у реки. Найдут и оружие. А когда разберутся, вспомнят и о нем. Глупо. Умереть, не сделав последний шаг. Существо, которое отошло, снова вернулось и потрогало его трехпалой рукой. Какая массивная рука, и вся покрыта сотнями роговых пластинок, как кожа ящера. Любопытно. Все три пальца взаимно перпендикулярны... Катан настаивала: - В информаторе нет данных о таких существах. Вероятно, это какой-нибудь новый вид. Думаю, у нас не будет неприятностей, если мы сообщим о нем. Скорее наоборот. Если мы первые его открыли, нас покажут всей планете. Алитер нехотя повернулся к ней: - Я понимаю твое желание увидеть себя в вечерней программе, но не могу согласиться. Ведь это взрослый экземпляр. Естественно, он не может быть единственным. Будь это случайный мутант, он не прожил бы долго. Следовательно, руководство заповедника отлично знает о таких существах, Поскольку они, очевидно, чрезвычайная редкость, неприятности будут еще больше. Нас обвинят, что мы гнались за ним и поймали и что оно именно от этого и погибло. Наша задача - покорение вершины. То, что ты предлагаешь, не только выходит за круг наших обязанностей, но и запрещено правилами заповедника. Тэн увидел, как Катан обиделась, и спросил неожиданно для себя самого: - А что, если это представитель другой цивилизации? - Ха-ха-ха! А где же звездолет, скафандр, посадочная ракета? Тэн, напиши рассказ! Утрешь нос самым крупным фантастам. Гипотеза казалась нелепой и самому Тэну, но отступать было уже неудобно. - А что тут такого? Это же самая актуальная проблема нашего времени. Пишем, говорим, показываем, строим предположения, как могут выглядеть представители других цивилизаций. Многие организации занимаются этими вопросами... Врач не мог понять, что их развеселило. Сквозь крону дерева он видел глубокую синеву. Даже сквозь громкий смех слышалось щебетание птиц. Все пронизывали незнакомые ароматы. Возможно, это они кружили ему голову. Тут хорошо, как на Земле. Он немного полежит, соберется с силами и встанет. Эти существа помогут ему. Солнце светит, но почему-то становится все холоднее. Замолчали. Жестикулируют, раскрывают рты. Делают все, чтобы его не тревожить? Оберегают его. Братья по разуму... Он начал проваливаться куда-то глубоко, глубоко, и никого не было, чтобы его удержать. Алитер первый потрогал застывшее тело врача. - Умер. Он посмотрел на свои часы и встал. - Мы опаздываем. Через пятнадцать минут нужно собрать лагерь и трогаться. Товарищи из базового лагеря уже беспокоятся. Все засуетились. Когда последний пакет был поставлен на гравилет, Тэн в последний раз посмотрел на врача. Тело белело под деревом. Он двинулся было туда, но тут же решительно отвернулся и влез в прозрачную гондолу. Все равно, что это за существо. Приближается день выбора профессии. Сейчас он уже знал, какой она будет. Он полетит в холодную бесконечность Галактики. Полетит и найдет их, братьев по разуму. Он твердо верил в это. Разумная жизнь есть во вселенной! И еще будут встречи, торжественные и радостные.
-
Листики и малые красные цветочки готовы. Для придания большей праздничности, добавила веточек из рубки.
-
Теперь голубенькие.
-
Взгляд сквозь нерифмованый стих и другие формы
Alex Wer Graf replied to Alex Wer Graf's topic in Алнилам
Картинка, акварель -
А теперь украшаю. Сначала, розочка-не розочка, в общем, изобретённый мною красный цветок.
-
j1h99y changed their profile photo
-
Интересно, она не занимается случайно книжными иллюстрациями? К сказкам, например,
-
Таким же образом, оплетаю подставку.
-
СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 8 апреля - Международный день цыган Как цыгане парня с девушкой чуть заживо не похоронили Цыганская сказка Сговаривал один парень девушку, да только отец ее не хотел, чтобы дочь выходила замуж за таборного цыгана. – Даже и разговаривать с ним не смей, – приказал он дочери, – мы живем богато, оседло, а он – бедняк, бродяга таборный. Не пара он тебе. Однако сильно любили молодые друг друга и не хотели расставаться. Как-то раз собрался отец цыганки в город на ярмарку коней менять, а дочери наказал: – Уезжаю я сегодня с матерью, а ты оставайся дома, смотри за скотом, за хозяйством. Уехали родители. А молодым только этого и надо. Пришел парень домой к девушке, сидят они друг перед другом, слова ласковые говорят. Поставила девушка самовар, стали чай пить. Вдруг под вечер отец возвращается. Знать неудача какая-то у него вышла: то ли на базаре что-то случилось, то ли по дороге на ярмарку. Короче говоря, возвратились отец с матерью до срока. Как увидала девушка родителей в окно, побледнела хуже смерти: – Ну теперь я пропала. Убьет отец меня и тебя не пожалеет. Куда же я тебя, милый мой, дену? Стала она по сторонам глазами шарить, видит: сундук стоит, в котором родители ее приданое хранили. Открыла она крышку сундука и кричит парню: – Полезай скорее, пока отец с матерью в дом не вошли! Залез парень в сундук. Накрыла она сундук крышкой и ходит по дому сама не своя. Заходит отец. – Отчего вы так рано вернулись? – спрашивает девушка. – Да вот так и так, так и так… А парень-то все в сундуке лежит, а у девушки из головы не выходит, как парня этого оттуда вытащить и домой отправить? Ну, короче сказать, пошла цыганка самовар ставить, чтобы отца с матерью чаем напоить, и до того разволновалась, что упала без чувств. И что же, милые мои, делают эти цыгане? Как увидали отец с матерью, что дочь их упала, так в один голос заголосили: – Ай, ай! Померла наша доченька! Померла наша милая! Шум пошел по всей округе. Стали готовить похороны. Одели, обули цыганку, как полагается, отпели душу ее, положили гроб на телегу и собрались на кладбище ехать. Тут мать и говорит: – Раз уж она померла, так пусть же и богатство ее вслед за ней в могилу отправляется. Все равно она у нас единственная дочь, так что незачем нам приданое это копить. Взяли цыгане сундук и рядом с гробом поставили. А парень-то бедный лежит в сундуке и все слышит, а как выйти ему оттуда – не знает. Приехали цыгане на кладбище, опустили сундук в могилу, а сверху гроб поставили, засыпали могилу землей и отправились поминать покойницу. Разные встречались цыгане на свете. Попадались и такие ребята, что не гнушались даже могилы раскапывать, чтоб покойника обобрать. Ведь, бывало, хоронили и в золоте и в драгоценностях. Все видели, как девушку в гроб клали, и кое-кто заметил, что на ней было много золотых украшений. А тут еще и сундук с приданым. Короче говоря, собрались двое цыган на воровское дело. Лишь только ночь настала, пришли они на кладбище и стали свежую могилу разрывать. Вытащили сундук и гроб девушки. – Давай сначала сундук откроем, – говорит один цыган другому. Сломали они замок на сундуке да только крышку откинули, как оттуда парень вылезает. – Ну, ребята, спасибо вам. Вы, – говорит, – меня от верной смерти спасли. Как увидели цыгане такое, так чуть от страха не попадали и припустились бежать кто куда, только их и видели. Сел парень рядом с гробом, загрустил: – Эх, милая, не дал мне бог тебя живую поцеловать, поцелую хоть мертвую. Открыл он гроб, поцеловал девушку. Что такое? А она-то теплая. Даже ее дыхание губы чувствуют. Прислонился парень к груди ее, слышит: сердце бьется. Удивился парень. Сел рядышком. Проходит немного времени – приходит в себя молодая цыганка. Села, открыла глаза и понять ничего не может: – Где я? Что случилось? Куда ты меня привел? Что это такое вокруг? Рассказал ей парень все, как было, а потом и говорит: – Ну раз нам выпала судьба обоим сразу помереть, значит, судьба нам вместе и жить. Собрали они приданое из сундука, завязали в узел и пошли. – Идем ко мне в табор, – предложил парень. – Да нет, не могу я сейчас, должна я отцу и матери на глаза показаться, успокоить их. – Да и мне тоже надо с родителями встретиться, наверное, и они меня ищут?! Разошлись они в разные стороны. Приходит парень в свою палатку, а родители ему и говорят: – Где ты был, сынок? Пока тебя не было, схоронили твою невесту. Засмеялся парень: – Что ты, мама, как схоронили? Только сейчас мы с ней расстались. Она домой пошла. – Да что ты болтаешь, ведь мы только что с поминок вернулись. – Не верите – пойдемте. Пришли цыгане к дому девушки, а там родители ее домой не пускают. – Папа, открой дверь, открой! – стучится она в окно. – Это я, дочь твоя пришла! – Да что ты, милая, иди, где была, я же тебя похоронил. Мать твоя от горя больная лежит. Иди себе с богом на свое место. И что это нечистая сила к тебе привязалась? Короче говоря, не пускают родители дочь, думают, что это чудится им покойница, вот и боятся дверь открыть. Мать парня подходит к девушке и спрашивает: – Доченька, что они тебя не пускают? – Да вот испугались и не пускают, – заплакала девушка. – Ну подожди, я тебе помогу. Стала мать парня стучаться в избу: – И что же вы это, злодеи такие, родную дочь в дом не пускаете? Что ж вы хотите, чтобы она на дворе замерзла? Все равно не поверили отец с матерью, и, только когда произнесла цыганка клятву, побожилась по-цыгански, открыли родители дверь дома. Стали цыгане судить да рядить, что произошло, почему да как. Рассказал парень, как дело было, а потом вышел вперед и сказал родителям девушки: – Ну что ж, не сумел я раньше взять вашей дочери, а теперь, как бы там ни было, придется вам отдать ее за меня замуж. Так и получилось. Повенчали их. Вышла она за него замуж. А когда родился у них ребенок, то дали ему имя по тому дню, когда их вместе похоронили.
-
Новое яйцо. "Поясок" сеткой, по краю сетки - ряд крестиков. К ним приплела линию зелёным бисером и продолжила плетением, которое сама придумала.
-
СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 7 апреля - Всемирный день здоровья Татьяна Слуцкая Гвоздь в ботинке Приближается время, когда хочется говорить о здоровье. Типовой вопрос «Как жизнь?» постепенно теряет оттенок формальности и приобретает глобальный смысл: жить вообще или не жить?! Заметили? Теперь, когда нас спрашивают о самочувствии, мы стремимся отвечать долго и в деталях. Мы приходим в гости, дарим модели кораблей, садимся за стол и три с половиной часа говорим про желудок, холестерин, и кукурузные рыльца. Причем все стали ужасно разборчивые: это им вредно, а это можно, но лучше ни в коем случае. Недавно я пригласила одну пару на легкий ужин. — Что это? — спросил он подозрительно. — Печень в кисло-сладком соусе, а что? — Ни-ни. — Она оттолкнула тарелку. — Нам нельзя этот орган под маринадом... Потом он категорически отказался от кофе. Оказывается, он уже много лет считает, что кофе вреден. Она, наоборот, что полезен. Пока они спорили, вопрос отпал сам собой: я заварила чай. Они говорят, что очень помогает женьшеневый корень в сочетании с облепиховым маслом. Они говорят, если обмазаться и пить, действует превосходно. — Но нельзя злоупотреблять, — нахмурилась она. — Конечно, — тут же согласился он. — Не больше двухсот граммов и с хорошей закуской... Кстати, вы заметили, вокруг разговоры только об этом? На работе — анализы, желчные пузыри и диеты. На пляже — глазное дно и песочек в почках. На собрании шепчутся .о верхнем давлении и как быть, чтобы нормализовать. И, главное, все научились лечиться самостоятельно. Все всё знают, им есть о чем поговорить. А если ты вне темы, то уже никому не интересен... Помню, как я страдала, когда у меня не болело! Все сидят под торшером и рассуждают о своих митральных клапанах, а ты прямо как белая ворона. И вдруг — о счастье! — заболело то место, где кость впадает в пятку. Таким образом возник повод созвать друзей на свой пяточный сустав. Это был незабываемый вечер! Говорили до вторых петухов, хотя курица оказалась жесткой. Я чувствовала себя именинницей, пока сослуживец со стороны мужа не взял слово: — Серьезно, ей нужно к специалисту! А вдруг это... гм... бурсит? Возможно даже... гендобурсит? Конечно, не смертельно, хотя... — И он сделал траурные глаза. В ту ночь я не сомкнула глаз. Нога побаливала. Перед рассветом я растолкала мужа: — Запомни, только кремация! Он сказал: «Подожди до завтра» — и в ту же секунду заснул. Наутро я понеслась к врачу. Эта ласточка в белом халате все поняла и, ни слова не говоря, отправила меня на анализы. Наконец-то моя жизнь обрела смысл! Наконец я стала в очередь, как все люди, — на голодный желудок! И что характерно, симпатичная гипертоничка с межреберной невралгией говорила со мной, как с равной. Это она посоветовала компрессы из редьки, настоянной на спирте... Чтобы сбегать за редькой, я обратилась к диабетику с внешностью Бетховена, который стоял сзади: — Простите, вы никуда не уйдете? Тот неопределенно кивнул. — Никуда-никуда? — переспросила я громко. — Кровь из носу? — Нет, из пальца, — объяснил мне Бетховен. И вот настал миг, когда я вошла в святая святых. Мне хотелось запомнить все: пробирки и трубочки, эти белоснежные фасоны с хлястиками и без. Но когда они вцепились в мой палец, мне стало нехорошо. — Как, без наркоза?! — крикнула я, теряя сознание. Впрочем, через полчаса меня привели в чувство. Подходя к дому, я внимательно вслушивалась в себя: уколотый палец болел, а нога по-прежнему только побаливала. Зато в сумке лежало два кило лекарств пополам с редькой. Редьку тер муж. Он же бегал за растворителем. Принес три бутылки портвейна и спросил: — Этого хватит? А я в то время сидела у телефона, приглашая всех на вечерний консилиум. Программа намечалась обширная. На первое — оздоровительная гимнастика. На второе — диабетический стол с комплексом витаминов по алфавиту. Из напитков, естественно, «Ессентуки» и отвар из крапивы. Кроме того, все желающие могут натереться редькой на портвейне, мне ничего не жалко! Оставался десерт... Да, на десерт я решила подать что-нибудь интеллектуальное. Например, чтение вслух лекарственных аннотаций. Мне даже захотелось кое-что выучить наизусть, чтобы им спеть под гитару. Для пробы проглотила по семь таблеток из каждой коробочки. И принялась репетировать перед зеркалом. Наиболее выразительно вечером звучал куплет о побочных действиях того, что я только что проглотила, включая возможное головокружение, глухоту, нарушение зрения, а также общее психическое расстройство... Причем гости это заметили сразу. И первой — моя ближайшая подруга, которая пришла со своей мерцательной аритмией. — Ты еще жива, ненормальная?! — поинтересовалась она. Но я не расслышала: отказал слух. — Здоровье, значит, у тебя железное! — прокричала подруга. — Можешь гвозди есть! Именно эта фраза натолкнула мужа на мысль: он вдруг исчез, затем вернулся, потрясая моим ботинком с правой ноги. — Это же гвоздь! — воскликнул он радостно. Действительно, внутри торчал тот самый гвоздь, от которого у меня и побаливало. Но гвоздя я уже не увидела: что-то случилось с глазами. Таким образом, мне не осталось ничего другого, как лечь на пол и прошептать жизнерадостно: – Эй, кто-нибудь… Дайте гитару!
-
-
-
Ножки - столбики мозаичным плетением. Внутри набиты кусочками полиэтиленового пакета. Плету дальше. Глядя на хвост, уже понятно, кто это будет. Готовое - в галерею.
-
.thumb.jpg.222583c13d66edb6f25a93fa3e599e42.jpg)
yxixub changed their profile photo
-
Сплела уголок. Остальное доплела по кругу. Соединила. Улыбка и глазки:
-
Голубь, страшный-страшный
