Chanda 14 Опубликовано: 12 июня 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 12 июня в этом году Троицын день С. В. Афоньшин ПРО СЕМЕНА-ЛОЖКАРЯ 1 По обширной и доброй земле бежала река, такая широкая и длинная, что люди, жившие по одну ее сторону, не знали обычаев населения другой стороны, а племена, обитавшие у истоков, не ведали, какие народы населяют земли в ее низовьях. От правого берега реки до теплых морей и высоких гор простирались владения грозного царя, его бояр и опричников, а на другом берегу был сосново-березовый край, ничейная и свободная земля под дремучими лесами. А жил на ней мастер-умелец по кленовой и березовой ложке, Семен-Ложкарь по прозвищу. С ним в соседях вокруг мордва, мещера да мурома, звероловы да хлеборобы русские, что с правого берега от ярма и неволи сюда попрятались. Жил Семен-Ложкарь в просторной черной избе над дикой лесной речкой Санахтой со своей Катериной и дочкой Авдоткой. Втроем успевали они делать ложки кленовые и березовые далеко на все стороны, да такие приглядные и ловкие, что люди тюрю с квасом, горох и кисель без масла и приправы хлебали да прихваливали! И пошла про Семена слава по лесам, городам и весям Поволжья, да, на его беду, дошла она до царской вотчины. А грозный царь в ту пору в своей столице сидел, с боярами думу думал, с опричниками по церквам да монастырям молился, а между важными делами пировал и бражничал. Вот один раз, натешившись пирами да молитвами, надумал грозный царь воевать сразу на три стороны: с крымским ханом, турецким султаном и ливонскими рыцарями и баронами. Людей в войсках у царя было много - пушкарей, и стрельцов, и конников. Пушек да пищалей на пушечном дворе понаделали, пороху, свинцу и ядер тоже вдосталь было. Всяких припасов в царских войсках хватало, вплоть до котлов, в которых воины кашу да похлебку варили. А вот ложек, коими русские люди испокон веку щи и: кашу ели, у царя в запасе не было. В те времена простые люди, что жили вокруг царской столицы, в каждой семье сами для себя ложки выскабливали, а знатные люди - князья да бояре - серебряными ложками похлебку и всякое варево хлебали. Вот поэтому-то грозный царь и опростоволосился: войну начал сразу на три стороны, а ложек у воинов не было. А горячая еда да крепкая ложка в войне - не последнее дело! Созвал тут грозный царь всех бояр и опричников и задачу им такую задал, чтобы не далее как к весне у каждого воина, кроме оружия, за каждым голенищем по ложке было: одна коренная, другая запасная. Чтобы бояре и верные псы-опричники веселее за это дело взялись, обещал царь того, кто дело скоро исполнит, чином отличить и наградить, а кто посулит, да не сделает, того на дыбе поневолить и в застенок упрятать. Задумались бояре и опричники - дело это за Длинным столом на царском пиру было. Но был среди них злой опричник Скирлибек. Вот и вызвался тот Скирлибек разузнать и разведать, в каком углу царства мастера-ложкари притаились. В кабак у столичной заставы зашли в ту ночь два бродяги Шиш и Ярыга, два друга. Исходили они Русь вдоль и поперек, на царской службе и кнута и дыб отведали, а не остепенились. Сидели они за столом хмельное пили, севрюжиной закусывали и друг перед другом всякой всячиной похвалялись. Подсел к ним тут Скирлибек и стал допытываться, где бы ему мастеров-ложкарей для царя подыскать. Ярыга и Шиш ответили, пусть, мол, боярин сначала кошельком тряхнет да хмельное поставит, а за отплатой дело не станет. И сказали они Скирлибеку, как разыскать искусника и умельца Семена-Ложкаря в заволжских лесах. Тут опричник Скирлибек мешкать не стал, кликнул своих слуг да друга Ваську Басмана. Оседлали они коней и поскакали из столицы по Владимирской дороге искать за Волгой ложкаря Семена. 2 Сквозь сосновые боры и березовые долы пробирается темной змейкой речка Санахта, бежит-торопится повидаться с соседом Керженцем. На пологом холме у реки среди сосен вековых прижалась к распаханным кулигам просторная и приземистая изба Семена-Ложкаря. Глядит она в темень осеннюю веселыми глазами, огоньком приветливо подмигивает. В избе березовая лучина горит, угольки от нее в ушат с водой падают и гаснут шипя. Не успеет догореть одна лучинка, как девчоночка Авдотка от нее другую зажигает, в железные светцы вставляет. Пока лучинка горит, девчоночка работает, Семен-Ложкарь сам-третий, согнувшись, за работой сидит, топориком из березы ложки вырубает да вытесывает. Жена Материна из ложки-болванки скобельком нутро выбирает и тыльную сторону зачищает, а дочка Авдотка ножичком остальную басу-красу ложкам придает. Сидят на низеньких чурбаках-стульчиках, тихий разговор ведут, к ночи прислушиваясь, а готовые ложки из ловких рук, как рыбы, ныряют на дно плетеного короба. А опричник Скирлибек с дружком Васькой Басманом и стремянным той порой уже за Волгу переплыли и скакали лесными дорогами в край заволжский сосново-березовый. Раным-рано поутру спешились опричники у Семеновой избы и в ставни стукнули. Недолго отклика ждали, вышли из избы все трое – и Семен-Ложкарь, и жена Катерина с дочкой Авдоткой, встали тесным рядком и дивятся на незваных гостей. На Семене сермяга внакидку, березовые стружки в курчавых волосах и бороде понасели, а Катерина в домотканом сарафане да кацавейке овчинной. Не шибко нарядной и Авдотка из избы выскочила – в рубашке льняной, розовой, высоко пояском подпоясана, на голове платок холстинковый узелком завязан, на ногах лапотки. Но загляделись на нее опричники, а пуще всех царский слуга Скирлибек. С большой неохотой оторвал он свой взгляд от девчонки Авдотки и грозно спросил Ложкаря: - Чей ты раб и холоп, как прозываешься и на какого господина работаешь? Мужик ответил опричнику, что с тех пор, как помнит себя, ничьим рабом и холопом не бывал, отца с матерью не упомнил, прозывается Семеном-Ложкарем, работает на всех русских людей, что по Волге живут и едят не руками, как басурманы какие, а с кленовой и березовой ложки. Скирлибек на это Семену сказал, что всех ничейных людей грозный царь к своим рукам прибирает, был ты ничей, а теперь стал царским. И объявил опричник грозный приказ о том, чтобы к концу зимы Семен-Ложкарь сделал для царя сто сороков ложек кленовых, а березовых во сто раз больше. Да сделал бы сначала кленовые - для царских воевод и опричников, для попов и святых отцов-монахов, что за здравие царя молятся. А после кленовых ложек принимался бы за березовые - для простых бойцов: стрельцов, пушкарей и казаков, для работных людей, кои крепости строят и пушки отливают. Так сказал Скирлибек-опричник Семену-Ложкарю, первому мастеру по деревянной ложке. Да еще для страха прибавил, что если Семен царский заказ не исполнит, то его самого царь угонит на край земли за Каменный пояс медь и свинец добывать, а жену с девчоночкой отдаст в неволю самому злому и распутному опричнику. На такие страхи Семен спокойно ответил, что наделать столько ложек, сколько царь повелел, не ахти как мудрено, лишь не подвела бы хвороба да хватило бы вокруг берез и кленов. Когда наелись и передохнули кони, опричники в обратный путь к царской столице ускакали, а Семен-Ложкарь с того дня сам-третий крепко за дело взялся и к концу зимы выполнил царский заказ по кленовым и березовым ложкам. Кленов вокруг осталось мало, а березняк так поредел, что сквозь него видны стали редкие поселения хлеборобов и звероловов, живших по соседству с Ложкарем. Перед весенней распутицей, по последней зимней дороге, к Семену царские обозники с думным дьяком приехали, пересчитали готовые ложки, погрузили на подводы и увезли к царю. Семен-Ложкарь с женой и дочкой у избы стоял, вслед обозу глядел и долго слушал, как скрипят по насту сани да звенят на конях бубенцы. 3 Когда прибыл обоз с ложками на царский двор, грозный царь приказал выдать по кленовой ложке всем боярам, воеводам, опричникам и атаманам, а простым бойцам - стрельцам, пушкарям и казакам по две березовых. И стало у простых воинов за каждым голенищем по ложке: одна коренная, другая запасная. В тот же день все царские полки в поход выступили, пошли воевать сразу на три стороны: с турками, крымчаками и ливонцами. Войскам грозного царя в той войне поначалу везде удача была, во всех трех сторонах они быстро занимали иноземные города и праздновали победу за победой. После каждой победной битвы русские воины садились у котлов, доставали из-за голенища кленовую либо березовую ложку и принимались за еду. Поглядеть на бойцов собирался иноземный народ и дивился на них и на деревянные ложки, которыми они так ловко любую еду хлебали. Самые смелые из чужеземцев подходили ближе к котлам и просили дать им попробовать поесть с березовой ложки. А поевши, говорили, что есть с такой ложки очень сподручно и вкусно. Потом пробовали есть ложками воевод, атаманов и боярских сынков, а попробовавши, находили, что с кленовой ложки кушать еще ловчее. Понравились иноземцам деревянные ложки еще тем, что при еде не обжигали губы, как серебряные, а после еды не зеленели, как медные. Наевшись каши, царские бойцы-молодцы начинали веселье. Лихие музыканты на ложках играли, а плясуны пели и плясали. Побежденный народ иноземный глядел и любовался на русских воинов и завидовал житью под грозным царем. Чужеземцы так думали, что русские люди у себя дома только то и делали, что у котлов с кашей сидели, на ложках музыку играли, песни пели да плясали. И прошла великая слава о деревянных ложках по всем странам, с которыми грозный царь воевал, - по Крыму, по Туретчине и Ливонии. Дело дошло до того, что там простой народ бунтовать начал: "Не хотим войны с народом, который умеет делать такие чудесные ложки! Подайте нам ложки, которыми можно, не обжигаясь, любую пищу хлебать и, не отходя от котлов, музыку играть, чтобы петь и плясать!" Что дальше, то больше бунтовал народ во всех трех сторонах. Напугались народного гнева ханы, султаны, рыцари и бароны и послали грозному царю послов насчет мира договариваться. Те послы перед царем явились и сказали, что их правители согласны на скорый мир, все занятые города и земли за ним оставить, если он, грозный царь, на деревянные ложки не поскупится. Обрадовался царь, что скоро и выгодно закончить войну удалось, подписал грамоту о замирении, а послам насулил приписать ежегодно деревянных ложек, сколь их правителям надо. Довольные послы домой поспешили, правителей обрадовать и народ успокоить, а грозный царь в тот же день к себе Скирлибека вызвал. Когда опричник явился, повелел ему царь немедля за Волгу отправляться к тому Семену-Ложкарю, что для войск так скоро ложек наделал. "Пусть тот Семен-Ложкарь к концу каждой зимы припасет ложек кленовых и березовых в сто раз больше, чем для мово войска сделал. За то дело награжу его так, как никого в своем царстве не жаловал!" Вышел Скирлибек на царский двор, свистнул своих стремянных да дружка Ваську Басмана, оседлали они борзых коней и поскакали ватагой по Владимирской дороге. Не один день, не одну ночь мчались опричники от царской столицы на восход солнышка сквозь леса муромские. Через Волгу у града Новгорода Нижнего переправившись, еще ночь ехали и добрались наконец до края сосново-березового, где жил Семен-Ложкарь. Встречать незваных гостей хозяин опять сам-третий из избы вышел, оба с женой приветливые, а дочка Авдотка за год повыросла и стала еще пригожее. Прочитал Скирлибек ложкарю царскую грамоту, а от себя прибавил, что если Семен то дело не исполнит и ложек, сколь надо царю, к сроку не припасет, то его самого за Каменный пояс угонят свинец и медь из земли добывать, а бабу с дочкой самому злому басурману в неволю отдадут либо на самое непотребное дело определят. Задумался Семен-Ложкарь, бороду в кулак ухватив, жена Катерина поскучнела, а дочка Авдотка утешает: "Не кручиньтесь, родные, хватило бы вокруг берез да кленов - наделаем царю ложек, сколь ему надо!" И засел Семен всей семьей за работу. А Скирлибек, пока стремянные коней вываживали да кормили, к Авдотке подсел и, глядя на то, как ловко она ложки ножичком зачищала, начал ее в царскую столицу сманивать - жить в тереме, наряжаться в парчу и шелка, носить шубку из соболей сибирских. На такие хитрости и посулы Авдотка ответила: "С родным отцом да матушкой мне и в курной избе неплохо, а одежду себе сама припасу: ленку напряду, холстинки натку, сама рубашку сошью - не хуже и шелка будет!" Покосился опричник на розовые плечики и рукава Авдоткиной рубашки, на ее проворные и ловкие руки и снова манит с собой, сулит обуть в сафьяновые сапожки, а на голову - дорогую кичку, золотом расшитую, алмазами осыпанную. Но и на эти посулы Авдотка умный ответ нашла: "По родной земле не худо и в лапотках ходить - всей ножке тепло, пальчикам просторно, а головушку самотканым платочком принакрою". Скосил глаза Скирлибек на русую головку Авдотки и ни слова больше не молвил. В тот же день уехали опричники в обратный путь, царю обо всем доносить, награду за службу просить, а Семен-Ложкарь с женой и дочкой еще сердитее за работу принялись и под конец зимы выполнили царский урок по кленовым и березовым ложкам. Но клена и березняка вокруг осталось совсем мало, на месте березовых лесов появились пустоши с пеньками, а по краям сосняк вековой да ельник дремучий. Приехали царские обозники, пересчитали ложки, погрузили на сани и в царскую столицу увезли, а. Семен, не отдохнувши, опять за ложки принялся. Работал без отдыха, похудел мужик, обтрепался, обносились оба с бабой, только Авдотка, как всегда, цветочком выглядела. Льна и жита Семену посеять стало некогда, хорошо, что народ из соседних лесных поселений помогал, иначе пропала бы с голоду вся Семенова семья. Наказал Семен обозникам и дьяку сказать царю, что он на царской работе с голоду и надсады умирает, но, когда те в столицу вернулись, грозного царя уже в живых не было. Поиграл он как-то на масленице с одним боярином в шахматы и проигрался. Расстроился царь и со зла да обиды со стула мертвым упал. Все бояре и опричники большой толпой, как мыши кота, грозного царя хоронили. Так вот поработал Семен-Ложкарь еще лето да зиму, все березы и клены далеко кругом дочиста на ложки срубил, а царский урок не выполнил – дерева не хватило. Перед весной опять приехали царские обозники, погрузили на подводы что было наделано ложек и в обратный путь тронулись. Семен не посоветовал им впредь за ложками приезжать, 4 Но весной, как только снег растаял, лиходей Скирлибек явился опять с дружком Васькой Басманом и стражниками. Под видом царской немилости Скирлибековы стражники заковали в железы Семёна-Ложкаря и погнали в гиблые места из-под земли свинец и медь добывать. А Скирлибек с дружком Басманом тут остались. И Семенову избу сожгли, а Катерину с Авдоткой с собой повели. Мать с дочкой впереди шли, кони им в затылки горячим дыхом дышали, копытами на пятки наступали, а дружки-опричники, сидя в седлах, своему злому делу радовались. Вот улучила Катерина минутку, когда опричники зубоскалили да по сторонам глазели, и шепнула Авдотке: "Беги, дочка, хоронись, у тебя ножки резвые, только лапотки сбрось. А я их задержу, разбойников!" Смекнула это дело Авдотка и стала сначала на одну ножку припадать, потом на обе и, обернувшись к злодеям, сказала: "Не могу идти, ноги натерла, позвольте лапоточки снять!" Села девчоночка на дорогу, разулась быстренько, вспорхнула и полетела, как пичужка, редким лесом сосновым да еловым. А Катерина опричниковых коней за уздечки схватила, поводья перепутала, а опричникам в глаза песком швырнула, и никак они не могли от нее отцепиться. Авдотка тем часом что было силы лесом бежала, только розовая рубашка между деревьями мелькала. Когда устала да запыхалась, у старой дуплистой ели остановилась, головкой к седому стволу прислонилась и просит: "Голубушка ель, сумрачное дерево, дремучие ветви, укрой Авдотку от опричников!" Закряхтела старая ель и в ответ проскрипела: "И рада бы укрыть тебя, девчоночка, только вижу я, бежит сюда злодей, боюсь, изрубит секирой меня, от ран изойду я душистой смолой, жуков да червей приманю, и источат они меня и тебя. Беги к сосне, авось она ухоронит!" Побежала Авдотка дальше, розовые плечики и рукавчики ее рубашки ярким цветком мелькали среди деревьев. Быстро бежала, скоро запыхалась девчоночка, остановилась у старой сосны, обхватила руками могучий ствол и просит: "Матушка сосна, улыбчивое дерево, укрой Авдотку от погони". Качнула, шевельнула гордой вершиной сосна, заплакала, обливаясь горючей слезой-смолой, и молвила: "Рада бы спрятать тебя, сирота-девчоночка, да боюсь, злодей с секирой сюда бежит, изрубит меня, слезой-смолой изойду, сама зачахну-высохну и тебя высушу. Беги на пустоши, не укроет ли старуха береза. Да торопись - погоня близко!" Вспомнила тут Авдотка, что на вырубках, где березняк на ложки рубили, отец одну старую дуплистую березу не тронул. И пустилась она бежать к пустошам. А Скирлибек из глаз ее не выпускает, бежит, догоняет. Добежала Авдотка до березы, обхватила руками: "Родная мать-береза, укрой Авдотку от царского опричника!" Ни слова не говоря, затрещала береза, дала трещину, дупло ее стало шире и больше. Юркнула Авдотка в то окно, как синичка в гнездышко, а дупло стало суживаться, закрываться да и совсем захлопнулось перед носом набежавшего Скирлибека. Начал опричник березу саблей рубить. Где ударит, там мигом березовая губа - трутник вырастает. Рубит, рубит, а береза стоит живехонька и с каждым ударом новым трутовиком, как языком, Скирлибека дразнит. Co зла и досады плюнул опричник и побежал назад Ваське Басману помогать. А тот от Катерины никак не мог отбиться: вцепилась худыми руками намертво, коней не оторвать и самому не отцепиться. Подоспевший Скирлибек ударил женщину по голове рукоятью сабли, когда упала она, вырвали опричники из рук ее поводья, вскочили в седла и ускакали прочь от своего злого дела. Катерина день и ночь пролежала, на заре очнулась и к пожарищу своей избы приплелась. Долго сидела она на головнях родной избы, пугливо озираясь по сторонам, ощупывала руками окровавленное темя, словно проверяя, на месте ли голова. Вдруг Катерина повеселела, засмеялась, присела, по-птичьи взмахнула руками, как крыльями, и закуковала кукушкой. Потом она долго ходила вокруг сожженного гнезда по березовым пустошам, заходила в редкие поселения того края и куковала. Не все узнавали жену и помощницу Семена-Ложкаря, и когда люди спрашивали, кто она и откуда, Катерина отвечала: "Я бездомная кукушка с Семеновых пустошей. Мы с мужем наделали для царя целые горы ложек, за это царские люди сожгли нашу избу, а Семена угнали за Камень. Не слыхали, не видели моего птенчика Авдотку? Говорят, что ее укрыла старая береза. Полечу к березе!" И снова Катерина взмахивала руками, приседала по-птичьи и куковала кукушкой. Соседи ложкаря - следопыты и звероловы - ходили на розыски. По следам и приметам дошли до старой одинокой березы, изуродованной множеством наростов и губ. Постояли, поговорили, подумали, а дерево молчало. Хотя и добрые пришли к ней люди, но тайны своей береза не выдала. А Катерина не переставала куковать. Так ходила она по окрестностям вокруг сгоревшей избы Семена-Ложкаря и куковала до зимы. Потом пропала неизвестно куда. 5 Прошла зима, а весна принесла с собою много чудес и диковин. Манит весной человека на новые земли, в другие края. Когда прошел среди народа слух, что между Волгой и Керженцем хорошая земля под березовыми вырубками пустует, потянулись люди на Семеновы пустоши. Узнать, разведать, местечко облюбовать, где пеньки корчевать, землю пахать, лен да жито сеять. А над речкой Санахтой на сосновом: бугре среди пустошей той весной поселилась кукушка звонкая, неутомимая. Без устали куковала она, летая по ближним и дальним вырубкам. Придет ли, приедет ли новый человек место для поселения выбирать, кукушку услышит, заслушается и невольно крикнет: "Кукушка, кукушка, сколько лет мне здесь жить?" Как начнет куковать серая! Тот человек за полета насчитает, со счета собьется, а она все кукует, ворожит ему долгие годы жизни на этой земле. И стали быстро, одна за другой вырастать на Семеновых пустошах зимницы, избы и деревни новоселов. А кукушка каждую весну появлялась на сосновом бугре у Семенового пепелища, нежным кукованием заманивала людей здесь селиться и ворожила им долгие годы жизни на новоселье. Одинокая и уродливая береза, что в своем дупле спрятала Авдотку, в ту же весну зазеленела пышным листом и нарядилась в длинные цветы-сережки. А под ней, из того места, куда со зла плюнул Скирлибек, вырос большой гриб мухомор, нарядный и ядовитый, как царский опричник. Когда сережки созрели, старуха береза тряхнула ветками, а ветер подхватил посыпавшиеся семена разнес их во все стороны по Семеновым кулигам и пустошам и дальше по просторам Заволжья. Через год из ее семян пробилось буйное березовое племя, наперегонки потянулось к солнцу, и выросли вокруг распаханных полей новые березовые леса. Люди со всех сторон не переставали прибывать и заселять Семеновы пустоши. А кукушка на бугре была жива и куковала каждое лето, обещая новоселам долгую жизнь на новом месте. Лет через тридцать - сорок после того, как царские слуги сожгли избу и погубили Семена-Ложкаря, на Семеновы пустоши издалека пришел изнуренный старик. Когда его спрашивали, откуда он, старик отвечал: "Из-за Камня!" Когда спрашивали, чей он, старец отвечал еще мудренее: "Молодым был ничей, потом стал царским, а теперь опять ничей!" И трудно было старожилам узнать в страннике Семена-Ложкаря. Глаза его выцвели от пыли и пота, кожа побурела от ветра и солнца, голова побелела от лютой невзгоды, а спина согнулась от работы не по силам. Но умелые руки Семена-Ложкаря дела не забыли. Разыскал старик заросшее лесом пожарище, построил тут себе избушку и начал делать березовые ложки. Это было очень вовремя и кстати, потому что все ложки, которые он в молодости наделал местным людям, поломались и износились, а новых наделать было некому. Взрослые и дети пользовались самодельными ложками, грубыми и тяжелыми, которые царапали язык и губы. Зато ими было очень ловко драться и озорники ребятишки, сидя за столом, не столько ели кисель и кашу, сколько стукали друг друга ложками по лбу. Только у старых людей хранились Семеновы ложки в укладах и сундучках как драгоценности. По большим праздникам хозяева подавали их на стол только для того, чтобы показать, и все гости дивились мастерству Семена-Ложкаря, которого царские стражники угнали на Каменный пояс. Поработал старец Семен в своей избушке сколько-то дней и наделал ложек всем людям, от малого до старого, что жили между Керженцем и Волгой и даже дальше. Простой народ Заволжья стал обедать новыми ложками, радоваться возвращению Семена-Ложкаря и захотел перенять его мастерство. И потянулись к избушке старого ложкаря люди из близка и далека учиться ложечному рукомеслу. 6 Старый ложкарь, не жалея сил, продолжал обучать людей делать ложки, а кукушка каждую весну прилетала на облюбованный бугор неподалеку от его избушки и без устали куковала, обещая людям долгую жизнь. И все, кто хоть раз появлялся на Семеновых пустошах, чтобы приглядеть место для новоселья, послушав кукушку, не раздумывая строили избу, распахивали кулигу, сеяли лен и жито. А пообжившись, чтобы не скучать от безделья долгой зимой, новоселец перенимал искусство Семена-Ложкаря. Так в сердце керженских лесов на березовых вырубках поблизости от Кукушкина бугра и Семеновой избушки быстро выросло большое селение Семеново, а далеко вокруг него - много деревень, где жили хлеборобы и ложкари. Сосновый холм, на котором жила и куковала кукушка, призывая людей заселять Семеновы пустоши, народ навечно прозвал Кукушкиным бугром. Так он и до сейчас называется, а семеновские жители издавна полюбили проводить на нем веселые праздничные гулянья. Искусница Авдотка, помогавшая отцу с матерью на всю Русь ложки делать, тоже не пропала бесследно. После того как старая береза, укрывшая девчоночку, расцвела и осеменила все Семеновы пустоши и все Заволжье, выросли здесь новые березовые леса. И стали ложкари примечать, что пеньки срубленных берез весной покрываются розовой накидкой, словно в розовую кофточку пенек одевается! Тогда старые люди, помнившие беду Семеновой семьи, сказали: "Это Авдоткины рукавчики на пеньках показываются, чтобы мы ее не забывали!" Продольный же шрам на стволах берез, укрывший либо дупло, либо нездоровую сердцевину, те старики называли Авдоткиной хоронушкой. Здесь конец сказки про Семена-Ложкаря. За все беды, лишения и гонения от царя, за бескорыстную передачу в народ доброго и полезного ремесла сама земля и люди, не сговариваясь, надолго запомнили его имя. Там, где была избушка старца Семена, родился и вырос целый город Семенов - родина и столица ложкарного промысла. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 17 июня 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 17 июня - Всемирный день борьбы с опустыниванием и засухой Орёл и пустыня Китайская народная сказка Далеко, на западе Китая, в угрюмой бесконечной пустыне жил одинокий орел. Кругом лежали мертвые сыпучие пески — ни кустика, ни ручейка. Однажды взлетел орел высоко-высоко и, паря на своих мощных крыльях, окинул взором четыре стороны света. И увидел он, что на востоке плещется безбрежное синее море; на севере застыл в молчании вековой, дремучий бор; на западе всеми цветами радуги переливается по небу вечерняя заря; на юге ласкает взор изумрудная зелень лугов. И подумал орел: «Как беден и угрюм мой родной край! Я хочу, чтоб и здесь текли полноводные реки и весело шелестели сады». Но чтобы добраться до восточного моря и зачерпнуть оттуда воды, нужно пролететь пять тысяч ли; а чтобы к вечеру вернуться в свое гнездо, нужно пролететь еще пять тысяч ли. «Лететь ли мне на запад или на юг, все равно нужно пролетать по десять тысяч ли в день и каждый вечер возвращаться обратно», — подумал орел. Но, несмотря на все трудности, не щадя своих сил, принялся за работу. Каждый день орел не знал ни минуты покоя. Однажды, когда он, утомленный, долетел до моря, море сказало ему: — Почему ты всегда так спешишь? Покружись надо мной подольше, полюбуйся моими владениями. Огромно мое царство, и много в нем разных островов, диковинных рыб и морских чудовищ. Может, ты любишь грозу и бурю? Подожди немного, ты их увидишь во всей красе. А ночью ты сможешь отдохнуть в любой из бесчисленных пещер на моем берегу. Но орел ответил: — До свиданья, я вернусь завтра. И, зачерпнув воды, он взмыл в небо и отправился в обратный путь. Северный лес сказал орлу: — Останься здесь хоть ненадолго, приятель. Скоро наступят сумерки. Переночуй здесь. Или тебе не нравится у меня? С самых древних времен ни один человек не прошел меня насквозь. А мой лесной народ прост и радушен, он любит плясать и петь. Хочешь увидеть его? Я познакомлю тебя с медведем и филином. Мне так хотелось бы, чтоб ты погостил у меня несколько дней!.. Если бы ты знал, как сладко провести ночь под сенью моих ветвей! Не успеешь закрыть глаза — увидишь несказанно прекрасные сны. Но орел ответил теми же словами: — До свиданья, я вернусь завтра. И, отломив клювом ветку, сделал круг над лесом и полетел обратно. Западная заря протянула к орлу свои нежные руки и прошептала: — Побудь со мной! Танцуя, мы с тобой умчимся в небо, чтобы никогда больше не спускаться на землю. О, как нам было бы хорошо вместе! Но орел, пролетая мимо западной зари, говорил: — До свиданья. Ты действительно прекрасна! Южные луга, красивые, как сама весна, встретили орла словами: — Почему ты каждый раз лишь на мгновение мелькнешь в воздухе и вновь исчезнешь? Спустись к нам. Но орел сказал: — До скорого свиданья, я еще вернусь к вам. Вечером в своем песчаном гнезде орел не мог заснуть. Он думал о своей дневной работе. В такие минуты орел говорил себе: «Да, трудное дело я начал! Работаешь, работаешь, а конца твоим трудам не видно. Я-то, вижу, что запад и восток, север и юг очень красивы. Но разве можно расстаться с моей пустыней — с ее вечерней прохладой и радостью пробуждающегося утра! И мое решение твердо: я перенесу в пустыню морские воды, зелень лесов, западную зарю и южную весну. Может быть, надо мною будут смеяться, но я добьюсь своего — и когда-нибудь в моей родной пустыне будут журчать ручьи и шуметь леса. Пусть это только мечта, но лишь в этом труде я нахожу свое счастье!» И каждое новое утро опять заставало орла за работой. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 19 июня 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 19 июня - Русалии Мария Дюричкова Водяницы Когда было, тогда и было, но было это на самом деле. Если не верите, спросите старых людей, они не дадут соврать. В одном озере жили водяницы, мерзкие такие уродины. Никогда они не умывались, не причёсывались, и даже собственных детей им лень было накормить. Зато какие они были сладкоежки! Больше всего на свете любили они сладкую морковь и поэтому каждую ночь паслись на грядках в ближайшей деревне. Как-то ночью воровали они морковь в огороде рядом с домом молодой Желинки и её мужа Стокласа. Полакомились водяницы вволю, а потом заглянули в окошко избы, любопытно им было, отчего там ночью свет горит? Желинка неделю как родила и как раз кормила грудью младенца, пухленького и беленького как булочка. Накормила сыночка и уложила в колыбель, и тут вдруг кто-то в окошко: тюк, тюк, тюк! - Кто там? – выглянула Желинка в окошко, но никого не увидела, только услышала, как за углом дома какой-то ребёнок плачет навзрыд. И хоть бы она мужа разбудила, раз уж ей ребёнка стало жалко! Но она никак не могла растолкать Стокласа, уставшего после трудного дня – и вышла сама. Только она порог переступила, водяницы схватили её под руки и вмиг уволокли в озеро. Там сбежались вокруг неё все эти образины и запрыгали, заверещали: - Добро пожаловать, Желинка! Будешь теперь у нас жить, детей наших кормить и пелёнки им стирать. А детей там тьма-тьмущая, голодных, грязных… Гадко было Желинке вместо своего сыночка выкармливать этих ублюдков. Никак не могла она с этим смириться и попыталась как-то сбежать от водяниц. Но те настигли её и за волосы приволокли в озеро. Больше она и не пыталась, потому что силы у неё убывали на глазах, она хирела и чахла и под конец уже еле-еле ноги передвигала. Так прошёл год. Однажды стирала Желинка пелёнки в ручье, что впадал в озеро, и вдруг услышала чьи-то шаги. Кто же это осмелился ходить у самого озера? А это был мужик из их деревни, он свою заблудившуюся овцу искал. - Сосед, эй, сосед! – окликнула его Желинка. Тот остановился, смотрит и не признаёт её. - Какой я тебе сосед, коли я тебя впервые вижу! - Да вы присмотритесь получше, сосед. Я Желинка! Вот уже год, как меня водяницы украли и заставили своих детей кормить, всю кровь, все соки из меня высосали, оттого меня и узнать нельзя. - А мы-то думали, что тебя давно в живых нет, - говорит сосед. – Как твой муж убивался! А отец-мать! Что же мне им от тебя передать? - Скажите им, сосед, что меня можно отсюда вызволить, если они всё так сделают, как я им скажу; только запомните хорошенько: Пусть муж мой Стоклас соберёт завтра всю морковь со всей деревни, чтобы и в огородах ни одной морковины не осталось. Эту морковь пусть погрузит на телегу, запряжёт в неё самых лучших коней и приезжает сюда через неделю. Я его буду здесь ждать. Побежал сосед домой – и о пропавшей овце позабыл. Стоклас всё выполнил точно и ровно через неделю приехал на то самое место. Там его уже поджидала Желинка, села в телегу, и кони понеслись! Водяницы живо обнаружили, что Желинка снова от них удрала, и бросились за ней всей стаей. Когда они уже готовы были вцепиться в телегу, Желинка скинула им охапку моркови. Набросились водяницы на морковь, дерутся из-за неё, за волосы друг друга таскают, визжат, верещат, изголодавшись по моркови после недельного поста. Потом заметили, что телега уже далеко, и опять пустились вдогонку. Но Желинка опять им скинула охапку моркови, и пока водяницы её подбирали и дрались из-за неё, телега далеко отъехала. Так повыкидывала Желинка всю морковь, и когда она последнюю охапку сбросила, кони уже въезжали в деревню. Вот так спаслась Желинка. Рядом с добрым мужем и милым сыночком она опять расцвела, набралась сил. Но только с той поры женщины, у которых были грудные дети, не смели во двор выйти, боялись, что водяницы их уволокут кормить своих поганых детей. Вся деревня жила в постоянном страхе. А всех больше боялась бедняга Желинка. Не то что ночью – даже днём боялась выйти из избы, и ребёнка всё время держала в четырёх стенах. Ясное дело, Стокласу это совсем не нравилось. Стал он думать, голову себе ломать, как бы ему жене помочь. И придумал. Весной засеял он на огороде рядом с домом столько же моркови, что и в прошлые годы, и отличная уродилась у него морковь, крупная, сладкая. В лунные ночи он видел, как водяницы на его морковь ходят и так ею хрустят, что в избе слышно. И вот вынес он на грядки женин сапог, да не какой-нибудь, а праздничный, в котором она под венец шла. Ночью водяницы опять пришли, стали пастись на морковных грядках, и одна из них тот сапог нашла. - Ага, - кричит, - глядите, что у меня есть! – И рада без памяти, что сапог так славно блестит при луне. - Дай мне! – вырвала у неё сапог другая водяница. - Нет, мне дай! - Ан нет, мне! Рвут сапог друг у дружки из рук, глядятся в блестящее голенище. Наконец самая бывалая говорит: - То, что вы нашли, женщины у людей носят на ногах, им это очень идёт. Оно так красиво постукивает, а иногда ещё и поскрипывает. Тут водяница, державшая сапог в руках, вмиг влезла в него обеими ногами. Попробовала пройтись, чтобы у неё постукивало да поскрипывало – но куда там – свалилась носом прямо в грядку. Попробовала встать – даже этого не может. А остальные смеются над ней, скачут вокруг и вопят – только эхо отзывается. Тут выскочил Стоклас на двор, взмахнул бичом над головой и щёлкнул им так, что собаки в соседней деревне завыли. Водяницы притихли и пустились наутёк – вмиг попрятались в своём озере! Только та, что в сапоге застряла, валялась на грядке, даже до ограды не смогла доскакать. Стоклас обвязал её цепью вокруг пояса, притащил в сени и там к лавке приковал. Водяница вертится, крутится, зелёными своими космами сени заметает – сразу всю избу тиной провоняла. - Отпусти меня, добрый человек! – скулит водяница, - я больше не буду к тебе на морковку ходить! - Отпущу, - говорит Стоклас, - если скажешь, когда вы, водяницы, из нашего озера уберётесь. - Это не ваше озеро, - огрызнулась водяница, - мы в нём уже тогда жили, когда вашей деревни и в помине не было. В том озере под красным камнем лежит жемчужина величиной с бычий глаз. Если отпустишь меня, я тебе её подарю. - Только тогда я тебя отпущу, - повторяет Стоклас, - если скажешь, когда вы, водяницы, уберётесь из нашего озера. - Это наше озеро! – заколотила водяница кулаком по лавке. – Мы в нём ещё тогда жили, когда этой страной правил король-Ветер. Раз летел он на своём коне над озером и уронил в озеро золотую корону. Если отпустишь, я принесу тебе эту корону. - Отпущу, - невозмутимо повторяет Стоклас, - если скажешь, когда вы, водяницы, уберётесь из нашего озера. - Зачем тебе это знать, если этому всё равно не бывать? - Почему не бывать? - Потому что никто того не сделает, что нужно сделать, чтобы нам, водяницам, пришлось отсюда уйти. - А что нужно сделать? - Нужно, чтобы кто-нибудь из вашей деревни сумел пролезть сквозь замочную скважину. А этого никто не сможет сделать. Лучше отпусти меня, Стоклас! Я принесу тебе золотую рыбку, которая живёт среди серебряных водорослей. Эта рыбка исполнит вам три желания: одно тебе, одно твоей жене и одно твоему сыну. - И это всё? – спрашивает Столклас. – Достаточно пролезть сквозь замочную скважину? Я понимаю, водяница, что это никому из нас не удастся, а всё-таки хочу узнать всё. - Ну ладно, раз уж ты такой настырный. Так вот, пролезть сквозь замочную скважину – это ещё не всё. Нужно ещё плюнуть в глаза одной из нас, водяниц, и сказать трижды: «Чтоб вам сгинуть!» Ну, а теперь отпусти меня! - Сначала я проверю, не обманула ли ты меня, - говорит Стоклас. Пошёл он к кузнецу и говорит ему: - Слушай, кузнец, можешь ты выковать такой большой замок, чтобы я пролез сквозь замочную скважину? - Это для каких же дверей он тебе понадобился? – смеётся кузнец. - Ты, мастер, лучше не смейся, - говорит Стоклас, - а берись поживее за работу, если хочешь, чтобы водяницы оставили наших жён навсегда в покое. Кузнецова жена вот-вот должна была родить. Поэтому наш мастер тут же принялся с подручными за работу – только искры разлетелись. Через три дня замок был готов. Но какой замок! Не замок, а замчище! Стоклас приехал за ним с возом, и двенадцать мужиков еле-еле взвалили замок на воз. Отвезли его на двор Стокласа, поставили там и ключом от него подперли. А потом вся деревня глядела – и до сих пор об этом вспоминают – как Стоклас пролез сквозь замочную скважину, потом вошёл в сени, уродке-водянице плюнул в глаза и сказал трижды: «Чтоб вам сгинуть! Чтоб вам сгинуть! Чтоб вам сгинуть!» Таким детским голосом заскулила водяница, что все оглянулись, подумав: кто это там ребёнку на ногу наступил? А когда посмотрели опять на лавку в сенях, там лежала цепь, а на ней болталась прядь зелёных волос. С тех пор никто в тамошних краях не видал водяниц. Морковь спокойно росла на грядках, никто её больше не крал, а главное: женщины с малыми детьми перестали постоянно боятся и прятаться, ничего им больше не делалось. Замок-великан отвезли на луг и поставили там – на случай, если он опять вдруг понадобится. А дети, которые пасли гусей на лугу, играли вокруг него, пролезали сквозь замочную скважину и пели: Красота, высота – Золотые ворота! Кто в ворота пройдёт Красно яблочко найдёт. То ли она, то ли он Из ворот выходит вон! С годами замок вместе с ключом перержавел и рассыпался, даже следа от него не осталось; осталась только эта сказка, да ещё игра в «золотые ворота», в которую дети любят играть до сих пор. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 28 июня 2011 СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ По техническим причинам выкладываю сегодня. 27 июня был Всемирный день рыболовства Б. Крылов Фотография на память Байкал – как женщина. Он увлечёт, заманит, подаст надежду, иногда даже покажется, что вы покорили его, но, в конце концов, он вас обманет. Так случается чаще всего. Но бывают такие счастливые дни, когда он платит взаимностью, и тогда вы уезжаете с неотягчающим грузом добычи и с нетерпением ждёте следующей встречи. И всегда – счастливы вы или огорчены – вы будете думать только об одном: когда же удастся вернуться сюда вновь? Эта любовь – навеки. Мне оставалось рыбачить последний день, пять предыдущих дней ловля была почти безрезультатной. Стояла солнечная, безветренная, необыкновенно тёплая для начала марта погода; днём подтаивало, и поверхность льда становилась влажной. Да, погода была великолепная, но не было главного – рыбы. Я сидел на своём универсальном рыболовном ящике, машинально водил удочкой и горестно думал о том, что рыбалка не удалась, а сумею ли ещё выбраться сюда – большой вопрос. И вдруг… Нет, сейчас не самое главное, главное случилось позже, просто я ощутил в руке тяжесть, удочка не двигалась вверх с обычной лёгкостью, на крючке что-то повисло. Рыба! Сделав подсечку, стал выбирать леску, и по её натяжению понял, что рыба не маленькая, не меньше килограмма. В лунку удалось завести рыбу хорошо, по самому центру, так что она не коснулась стенок; затем я плавно повёл леску в сторону, завёл рыбу в выводной желобок, схватил трофей руками и отбросил на лёд подальше от лунки. Это был сиг! Он издал свой обычный хрипящее-свистящий звук и затрепыхался на льду, поблескивая чешуёй и розоватыми плавниками. Я смотрел на него почти с отеческой любовью. Он был хорош, не меньше, чем на кило двести. Настроение сразу переменилось! Во-первых, замечательный почин, во-вторых, мог начаться клёв: раз попался один, почему бы не клюнуть и второму; в-третьих, было всего около десяти утра, впереди уйма времени… Я опустил в лунку снасть и снова принялся медленно водить удочкой. Теперь расскажу немного о байкальской рыбалке и байкальских сигах, чтобы всё дальнейшее было понятнее. Так вот, прежде чем ехать на Байкал, надо запастись бармашом. Бармаш – это то, что на запад от Иркутска называют мормышом, маленькие рачки-бокоплавы, наживка довольно известная. Если в любом месте более чем достаточно иметь полулитровую банку рачков, то на Байкале нужно ведро. Хотите верьте, хотите – нет. Впрочем, местные рыболовы со мной спорить не будут – сами знают. Ведро бармаша – это минимум, а рыбы можно поймать значительно меньше или не поймать вообще. Но без ведра бармаша ехать на зимний Байкал бессмысленно. Причина проста: прежде чем ловить рыбу, её надо приманить. И приходится сыпать вёдрами прикормку. Особенно много её требуется для привлечения сига. Высыпаешь сразу полведра, а потом каждые час-два добавляешь по хорошей горсти, и пройдёт не день, а может, и не два, пока появится первый сиг. Но уж когда придёт первый, за ним появится и второй, и третий, и тут уже главное – мастерство. Эта троица подъехала бесшумно, так что я заметил их, когда они оказались совсем рядом. Я уже хотел вступить в конфликт с ними – байкальская рыба очень пуглива и от машины просто шарахается, но раздумал. Физиономии у них были такие добродушные, что я сразу понял: эти на Байкале вообще впервые. Они подошли со стандартным вопросом: «Клюёт?». Я показал им сига. Они как-то странно зацокали, выражая, видимо, восхищение. Потом один спросил: - Можно нам сделать лунки рядом с вашей? Это уже было слишком! Прикормленное место – результат немалых трудов, и пускать сюда кого-либо – значит, отдавать «свою» рыбу. Я посмотрел на них неодобрительно и спросил: - Вы впервые на Байкале? Все трое одинаково заулыбались и закивали головами. И тут со мною вдруг случился приступ альтруизма. Я сказал: «Валяйте». Вообще-то, втайне я был уверен, что обловить меня новички не смогут, а дополнительная прикормка не повредит. Пешни у них не было, но из багажника они вытащили ледобур-кольцо и очень быстро пробурили лунку. Это был великолепный ледобур, я сам пытался однажды сделать такой, но из этого ничего не вышло: он или так врезался в лёд, что его невозможно было провернуть, или просто гладил лёд, не углубляясь ни на миллиметр. Через десять минут были готовы все три лунки, и они стали доставать удочки. Боже, что за удочки! Это были красивые удочки со съёмным хлыстиком, с катушкой для намотки лески, с тормозом и кивком. Они вполне годятся для того, чтобы их дарить или вручать в качестве призов, но рыбачить ими невозможно. Но самое смешное – мушки! У них были летние фабричные мушки в виде бабочек и стрекоз! Летом они, может, и послужили бы, но сейчас, на льду?! Я захохотал. Они смотрели на меня вопросительно и тоже улыбались. Объяснил им, что эти мушки не подойдут, и вручил каждому по одной своей, не самой лучшей, конечно, но вполне сносной, а удочки посоветовал модернизировать: убрать кивки, а в хлыстиках сделать прорези для лески, как у меня. Советы мои они выполнили немедленно и без всяких возражений. Потом уселись около лунок и стали рыбачить, старательно копируя мои движения. Это было приятно мне: хорошо всё-таки чувствовать себя знающим и иметь возможность учить других. И вдруг… Я не просто почувствовал в руке тяжесть, а как будто упёрся удочкой в стену. С усилием потянул – леска поддавалась еле-еле. Я привстал с ящика и стал выбирать снасть, леска звенела. В какой-то момент стало страшно: леска тонкая, легко может лопнуть, да и рыба может сорваться с маленького крючка. Я стал молиться: - Господи, только бы выдержала леска! Господи, только бы не сорвалась… Показалась рыба. Хотя до льда оставалось метра четыре, но байкальская вода прозрачна, и видно было, как огромный сиг сгибался то в одну, то в другую сторону; казалось, делает он это лениво, но каждый изгиб отдавался рывком в леске. - Помогайте! – прохрипел я. - Как? – ко мне подскочили все трое. - Как заведу в лунку – сачком его… снизу… Один взял сачок и приготовился. Сиг зашёл в лунку, вот голова его чуть-чуть приподнялась над водой, и я крикнул: «Давай!». Помощник «дал». Вместо того, чтобы подцепить рыбу и выплеснуть на лёд, он зацепил её поперёк туловища и толкнул вниз. Сиг сорвался с крючка, а снасть со свистом взлетела в воздух. У меня внутри всё оборвалось. Что я пережил за какие-то доли секунды, я думаю, рассказывать не надо. Но всё же я успел заметить, что сиг, вместо того, чтобы перевернуться головой вниз и мгновенно уйти в глубину, не шевелясь, медленно погружается хвостом вниз. И тут я совершил чудо. Мгновенно почти до плеч запустил руки в воду и выбросил сига на лёд! Он лежал на льду, огромный и беспомощный. Я схватил его, отбежал подальше от лунки и стал плясать, кричать и хохотать, как сумасшедший. Я пребывал в том первобытном состоянии, когда человек уже не гомо сапиенс, а сплошной восторг. Да, я был счастлив! Мои гости тоже суетились около меня, радовались, а когда я немного успокоился, стали разглядывать рыбу. В ней было не меньше трёх килограммов, таких я ещё не ловил. Я никак не хотел выпускать сига из рук, вертел его и так и эдак, раза два ронял, потому что сиг начинал биться, но снова поднимал и не мог налюбоваться. - Жаль, нет фотоаппарата… - сказал я. - У нас есть, - ответил один из троицы, - сейчас зафиксируем… Он принёс из машины фотоаппарат и снял один кадр. Я был немного огорчён: такой момент, и жалеть плёнку! Хотел попросить его сделать хотя бы ещё один дублирующий кадр, но он сразу ушёл к машине. Максимум минуты через две он вылез из автомобиля с готовым снимком. Фотография была размером примерно десять на пятнадцать, очень хорошего качества и абсолютно сухая. На снимке я держал сига обеими руками, как ребёнка, и улыбался до ушей. - Вот это да! – удивился я. – У вас что за аппарат? - Очень хороший аппарат… - Можно посмотреть? - Нет, нельзя. Ответ, скажем прямо, был невежливым. Но я не обиделся. Интонация была столь убедительной и естественной, что обидеться было просто невозможно. Я сел к лунке, стал распутывать леску, а они продолжали разглядывать сига. Интересно было за ними наблюдать: они измеряли его пальцами, пересчитывали плавники, очень тщательно разглядывали рот… Минут через пять все вместе подошли ко мне и с очень серьёзным видом спросили: - Расскажите, пожалуйста, об образе жизни этой рыбы и принципе её ловли… Они были столь серьёзны, что я не выдержал, и рассмеялся. Но они не намерены были шутить и, кажется, даже обиделись. Я немного сконфузился. Потом стал рассказывать, что знал сам, что говорили другие и что мог себе вообразить. Они слушали очень внимательно. В конце я спросил: - А бармаш у вас есть? Пора бы уже и подсыпать… Но оказалось, что бармаша у них нет, и они вообще не знают, что это такое. - Ну, ребята! Ну, вы даёте… Хоть бы расспросили всё как следует, прежде чем ехать… Ну рыбаки! У меня оставалось от силы горсти три прикормки. Взял одну горсть и бросил в лунку. - Это бармаш, и вы сейчас прикармливаете? – спросил один. - Да, бармаш, только почти ничего не осталось. Жаль, сига нечем держать будет… А должен быть теперь сиг, должен… Они попросили щепотку бармаша и принялись его рассматривать, а потом задали дурацкий вопрос: - Скажите, а мушка должна имитировать этого самого бармаша? - Да, конечно… - А способы изготовления, материал и форма мушки правилами не ограничиваются? - Нет, лепите хоть какие… Они посовещались о чём-то и все трое залезли в машину. Вышли минут через десять и стали менять на удочках мушки. - Вы что, мушки новые накрутили? – спросил я. – Можно посмотреть? - Можно… Мушка была точной копией бармаша и по форме, и по цвету и даже по мягкости, материал – не то пластмасса, не то резина. - Вот это да! Вы где такие взяли? - У нас были… - Мне не дадите одну? - Дадим… Я получил мушку и хотел немедленно её проверить, но раздумал: лучше уж рыбачить на свою, проверенную, а насколько новые будут хороши, посмотрю у соседей. Положил мушку в коробку и принялся за дело. Однако часто ловил себя на том, что неподвижно держу удочку и всё смотрю и никак не могу насмотреться на своего красавца. И ещё я думал, что если даже не поймаю больше ни одной рыбы, это не испортит настроения. Главное уже состоялось. Так прошло полчаса. Вдруг один из соседей вскочил и начал суматошно выбирать леску. Двое других бросили удочки и подскочили к нему. Я заинтересовался и тоже подошёл к ним. Сиг уже был в лунке, хороший сиг, пожалуй, больше килограмма. Но дальше случилось то, что должно было случиться: выводных желобов они не сделали, и тот, который тащил сига, стал поднимать его прямёхонько из воды вверх. Сиг дёрнулся и сорвался с крючка. Но и этот сиг, как и мой, стал медленно погружаться в воду без движений. В это время тот, который тащил сига, крикнул: «Не сметь!» и кинулся руками в воду. Но сиг словно очнулся, мгновенно перевернулся и исчез в глубине. И тут началась какая-то чертовщина, они начали ругаться и спорить. - Почему вы запретили парализовать его?! Упустили такую рыбу! – кричал один. От возбуждения он приплясывал, вращал глазами и так размахивал руками, что казалось, у него их не две, а восемь. На это другой, более спокойный, тот, у которого сорвался сиг, с достоинством ответил: - Вы слишком эмоционально себя ведёте… Не забывайте, где вы находитесь… С природой надо соревноваться на равных, вы это прекрасно знаете сами… Первый сразу сник и без прежнего запала возразил: - Но вы же сами помогли человеку… - Да, но тогда вы сбили у него рыбу. Если бы всё не испортили, он и сам справился бы. На это первый уже совсем без энтузиазма сказал: - Простите, я, конечно, погорячился… Но уж слишком жаль – такая рыба, тем более первая… Тут третий, до этого молчавший, тронул одного за рукав и кивнул в мою сторону. Они посмотрели на меня, замолчали и разошлись по лункам. Я тоже вернулся к лунке, взял удочку. Но думал не о ловле, а об услышанном разговоре. Что-то было в нём странное. Во-первых, речь какая-то чересчур правильная. Обычно наш брат рыбак, да ещё в запале, изъясняется несколько по иному. Во-вторых, смысл разговора. Если взять отдельно каждую фразу, вроде бы понятно, а всё вместе… что-то не то. Размышления мои прервала поклёвка. Этого сига я легко вытащил на лёд, он был невелик – около килограмма. Жизнь была прекрасна. В последний день Байкал решил, видимо, вознаградить меня за всю неудачную неделю. Подсыпал остатки бармаша и сосредоточился на ловле, забыв о недавнем происшествии. Но следующая поклёвка была у них, кажется, у того запальчивого, а может быть, и нет. Признаться, я их плохо различал, они были как-то невзрачно одинаковы. Он выбирал леску с азартными воплями и чуть ли не с притоптываниями. Я несколько замешкался, а потом бросился на помощь – ведь упустят же! Поспел вовремя. Рыба была уже в лунке и, конечно, сорвалась бы, но я аккуратно снизу подвёл сачок и выбросил на лёд сига килограммов около двух. Что тут началось! Они скакали, кричали, опять как-то странно цокали и хлопали меня по спине. Когда они немного успокоились, один как бы извинился: - Не удивляйтесь… Это первая наша рыба здесь… Клёв продолжался. Почти каждые полчаса то я, то соседи вытаскивали очередного сига. Незаметно подошёл вечер, стало темнеть. Соседи засобирались. Я решил присоединиться к ним и попросить подвезти до деревни – до неё было километра три. И я обратился к ним: - Меня подвезёте до деревни? От этого вопроса они онемели, как будто услышали нечто сверхъестественное. Они растерянно смотрели то на меня, то друг на друга и молчали. Наконец, один после долгих извинений сказал, что они не могут меня взять, потому что машина слишком загружена вещами. Остальные двое тоже принялись извиняться, потом благодарить и снова извиняться. Я чувствовал, что им очень неловко отказывать, что они очень тяготятся этим, но иначе поступить не могут. Странное дело, я не обиделся и на этот раз, хотя в любой другой подобной ситуации такой отказ был бы проявлением чёрной неблагодарности. А тут я не сомневался – они действительно не могут меня взять, и на это есть какая-то очень важная причина. Они ещё раз извинились, сели в машину и тронулись. Отъехали так же неслышно, как и подъехали. «Странная компания», - подумал я, вздохнул, прощаясь с Байкалом, и зашагал. Я шёл по следу машины, весело напевал и был очень доволен жизнью. Я не сразу заметил, что след оборвался, а когда сообразил, решил возвратиться и поглядеть, куда они свернули. Пройдя с полсотни метров назад, обнаружил, что след обрывался – и всё. Машина никуда не сворачивала, не шла задним ходом, она будто растворилась. Или поднялась? Меня мучили какие-то смутные догадки, какие-то обрывки мыслей, но чёткой картины происшедшего пока не вырисовывалось… Дома я продолжал маяться, чувствуя, что ребус мне не по зубам. Куда девалась машина? Кто они, эти трое? И тут я вспомнил о мушке и фотографии. Достал их, стал рассматривать мушку. Это была идеальная копия бармаша, а крючок вделан так аккуратно, что обнажался, лишь когда я слегка отгибал хвостик рачка. Изумительная мушка! Опустил её в стакан с водой – она зашевелилась и стала ритмично сгибаться и разгибаться, как живой бармаш. По коже прошёл мороз – на моих глазах происходило нечто фантастическое, неестественное: не может человек смастерить такую мушку, да к тому же за несколько минут, как это сделали незнакомцы. Я вытащил её из воды и стал разглядывать на свет. Она была полупрозрачной, но внутри ничего нельзя было разглядеть, кроме металлического крючка. Никакого механизма или микросхемы я не увидел. Оставалась ещё фотография. Я стал её пристально изучать. Как будто ничего необычного, снимок как снимок. Но случайно я повернул его под небольшим углом от себя, и тут случилось то самое… Я всё понял, и в первый момент ужас охватил меня… Но всё же цивилизованный человек последней четверти двадцатого века мыслит реалистически. Довольно быстро безотчётный, я бы сказал – первобытный ужас сменился досадой. Идиот! Рыбой увлёкся и упустил такой случай! Может, единственный в жизни! Ведь с самого начала можно было догадаться, кто они… Едва дождавшись рассвета, я помчался к вчерашним лункам. Нельзя сказать, что я надеялся на встречу с теми тремя… Но я понимал, что моё сенсационное сообщение никто не примет на веру, нужны доказательства. Надо всё зафиксировать с максимальной точностью. Я принялся делать зарисовки и замеры. Диаметр просверленных ими лунок был равен приблизительно 25 сантиметрам. Далее я зарисовал положение лунок, припомнил и записал время, когда они приехали и уехали. А потом пошёл на автомобильную колею. Я дважды прошёл по всему следу: он начинался и кончался на льду, они проехали около трёх километров. Записав всё, что можно, я успокоился: доказательства были собраны, теперь оставалось действовать. Люди должны знать, что ОНИ есть, что ОНИ рядом, что мы не одиноки… Я представлял заголовки на первых страницах газет, интервью, выступления по телевидению… Воображение повело меня по пути всемирной славы, и от этого захватывало дух! Но со всемирной славой я потерпел полное фиаско: ОНИ оказались намного предусмотрительнее, чем можно было предположить. Главные вещественные доказательства остались доказательствами лишь для меня одного. Мушка исчезла, вернее, она не исчезла, а превратилась в серую массу – не то окислилась, не то просто разрушилась. А на фотографии, кому я её не показывал, все видели только меня с моим трёхкилограммовым красавцем. Когда же я смотрю на неё и поворачиваю под небольшим углом от себя, появляется цветное стереоизображение. И тогда я вижу слева море, справа – берег с незнакомыми деревьями. На берегу стоит человек с несколько крупноватой по нашим нормам головой. Он в ластах, у ног его лежит огромная страховидная рогатая рыбина. Одна нога человека победоносно поставлена на рыбу. Левой рукой он опирается на длинный двузубец. Там, где море, внизу надпись; «Рыбаку от рыбака». 1984 Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 28 июня 2011 Сказка для Vilvarin Н. Носов Живая шляпа Шляпа лежала на комоде, котенок Васька сидел на полу возле комода, а Вовка и Вадик сидели за столом и раскрашивали картинки. Вдруг позади них что-то плюхнулось - упало на пол. Они обернулись и увидели на полу возле комода шляпу. Вовка подошел к комоду, нагнулся, хотел поднять шляпу - и вдруг как закричит: - Ай-ай-ай! - и бегом в сторону. - Чего ты? - спрашивает Вадик. - Она жи-жи-живая! - Кто живая? - Шля-шля-шля-па. - Что ты! Разве шляпы бывают живые? - По-посмотри сам! Вадик подошел поближе и стал смотреть на шляпу. Вдруг шляпа поползла прямо к нему. Он как закричит: - Ай! - и прыг на диван. Вовка за ним. Шляпа вылезла на середину комнаты и остановилась. Ребята смотрят на нее и трясутся от страха. Тут шляпа повернулась и поползла к дивану. - Ай! Ой! - закричали ребята. Соскочили с дивана - и бегом из комнаты. Прибежали на кухню и дверь за собой закрыли. - Я у-у-хо-хо-жу! - говорит Вовка. - Куда? - Пойду к себе домой. - Почему? - Шляпы бо-боюсь! Я первый раз вижу, чтоб шляпа по комнате ходила. - А может быть, ее кто-нибудь за веревочку дергает? - Ну, пойди посмотри. - Пойдем вместе. Я возьму клюшку. Если она к нам полезет, я ее клюшкой тресну. - Постой, я тоже клюшку возьму. - Да у нас другой клюшки нет. - Ну, я возьму лыжную палку. Они взяли клюшку и лыжную палку, приоткрыли дверь и заглянули в комнату. - Где же она? - спрашивает Вадик. - Вон там, возле стола. - Сейчас я ее как тресну клюшкой! - говорит Вадик. - Пусть только подлезет ближе, бродяга такая! Но шляпа лежала возле стола и не двигалась. - Ага, испугалась! - обрадовались ребята. - Боится лезть к нам. - Сейчас я ее спугну, - сказал Вадик. Он стал стучать по полу клюшкой и кричать: - Эй ты, шляпа! Но шляпа не двигалась. - Давай наберем картошки и будем в нее картошкой стрелять, - предложил Вовка. Они вернулись на кухню, набрали из корзины картошки и стали швырять ее в шляпу" Швыряли, швыряли, наконец Вадик попал. Шляпа как подскочит кверху! - Мяу! - закричало что-то. Глядь, из-под шляпы высунулся серый хвост, потом лапа, а потом и сам котенок выскочил. - Васька! - обрадовались ребята. - Наверно, он сидел на полу, а шляпа на него с комода упала, - догадался Вовка. Вадик схватил Ваську и давай его обнимать! - Васька, миленький, как же ты под шляпу попал? Но Васька ничего не ответил, Он только фыркал и жмурился от света. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 4 июля 2011 Владислав Ксионжек Ретро-2081 - А здесь очень мило! - сказала девушка, осмотрев квартиру. - Неужели мы будем жить здесь целый месяц? Молодой человек улыбнулся. Он готов был сказать невесте, что согласен жить с ней где угодно, хоть в шалаше под полиэтиленовой пленкой, но промолчал. А девушка уже проникла в кухню. - Ой, что это? - Это газовая плита. На ней готовят пищу. - Как интересно! Будем готовить пищу, как робинзоны, на огне! - Да, - ответил молодой человек. - Все придется делать самим. Самый сложный агрегат здесь - это, пожалуй, холодильник. Весь вечер молодые люди обживались в квартире. Девушке нравилось решительно все: и то, что пол в коридоре скрипит, и то, что навесные двери, установленные где только можно, приходится открывать руками, и старомодные кресла, и диван в гостиной, настолько же массивные, насколько неудобные. Но больше всего поразили ее шкафы. Всевозможные шкафы: платяные и бельевые, книжные и посудные. Даже агрегат под забавным названием "холодильник" оказался всего лишь шкафом с продуктами. - Дело в том, - объяснил молодой человек, - что наши предки жили очень обособленно. Мой дом - моя крепость. Видишь, сколько тут всего припасено? Настоящий склад. На ужин девушка приготовила чай. Его пили из фаянсовых чашек с золотыми ободочками. Чаепитие устроили на балконе, откуда открывался прекрасный вид на ретрогород. Это был единственный город, сохраненный в неприкосновенности с прошлого века. Город зажигался призрачными электрическо-неоновыми огнями, издавал непривычные шуршащие звуки, время от времени лязгал невидимыми трамваями, словом, жил особенной, ни на что не похожей жизнью, в которую предстояло окунуться нашим героям. Утром, готовя завтрак, девушка с непривычки порезала руку. Было больно, но пострадавшая нашла в себе силы улыбнуться в то время, когда молодой человек обрабатывал ранку йодом. Он подумал, что это варварство - не снабдить квартиру универсальным лечебно-диагностическим аппаратом. Гренки были пережарены, натуральный кофе плох - его нельзя было сравнить с искусственным, который привыкли пить дома. Однако, хоть горелый кусок и не лез в горло, юноша похвалил подругу: - Молодец! - сказал он. - Я не подозревал, что ты так хорошо умеешь готовить. Большой палец на руке у девушки был перевязан ослепительно белым бинтом, и, похоже, девушка гордилась боевым крещением. После завтрака распределили обязанности. С этого дня начинались работы по благоустройству ретрогорода. Кроме того, необходимо было регулярно выполнять следующую работу: ходить в магазин, стирать белье, чистить картошку, варить обед. Решено: молодой человек возьмет на себя посадку зеленых насаждений, а девушка будет хлопотать по хозяйству. - Я сегодня очень устала, - как-то раз пожаловалась девушка. - Сколько ни крутись, домашняя работа не кончается. Юноше такое высказывание показалось странным. Это он взвалил на свои плечи основную работу, оставив на долю девушки мелкие заботы, с которыми справляются даже бытовые роботы (механические повара, посудомойки, полотеры и т.п.). - Почему мы никуда не ходим по вечерам? - спросила девушка обиженно. Молодой человек недавно пришел с работы, отведал свежего борща и отдыхал на диване. - Ни в театр, ни в дискотеку вечером не попадешь, - сказал он, зевая. Слишком много желающих. Город большой, а дискотека одна. - Давай сходим в гости. - Куда? Ведь мы никого здесь не знаем. - Давай заглянем хотя бы к соседям. - Гм, неудобно как-то. Они не проявляют желания с нами познакомиться. Ночью молодые люди не могли уснуть. Из-за стенки, со стороны соседей, доносился страшный шум. Похоже, соседи ссорились между собой. Звон бьющихся тарелок, крики... - Какой ужас! - прошептала девушка. - Нужно остановить их. - Нельзя. Ты что, забыла? Мы не имеем права вмешиваться. Девушка заплакала. - Ты чего, глупышка? - Я просто подумала, неужели и мы с тобой когда-нибудь сможем вот так ругаться. Молодой человек улыбнулся. - Спи, моя хорошая. Не сможем. Никогда. - Дорогая! - сказал молодой человек. - Сегодня у нас будут гости. Ты ведь давно хотела развеяться, повеселиться в компании. - Много гостей ты пригласил? - Ну, так человек двадцать пять. Наша бригада досрочно закончила озеленение своего участка, и по этому случаю мы решили устроить грандиозный сабантуй. Девушка сильно побледнела, но молодой человек, к сожалению, не обратил на это внимания. Поздний вечер. Гости разошлись. - Что с тобой, Люба? - спросил молодой человек. Девушка рыдала, забившись в угол старинного дивана. Юноша взял ее за руку, желая утешить. - Ты меня не любишь! - сказала девушка. - Что ты говоришь! - Ты думаешь, я железная, да? Ты думаешь, я одна могу заменить всех домашних роботов? Посмотри на мои руки. - Она показала руки. - Во что они превратились? Действительно, женские руки стали шершавыми от мытья посуды и частого обращения с половой тряпкой. - Не плачь. Я достану тебе резиновые перчатки. Молодой человек хотел утешить девушку, но вышло совсем наоборот... До конца месяца оставалось совсем немного, когда в квартиру пришла болезнь. Первой почувствовала недомогание девушка. Она пришла с работы вся красная, покрытая испариной. Сказала, что кружится голова, и сразу легла. У нее был сильный жар. Гриппа в двадцать первом веке нет. Это все ретроштучки, если хотите. Однако молодой человек не на шутку испугался. Он вызвал врача и не отходил от постели больной до тех пор, пока не приехала "скорая". - Что ж, - сказал врач, - мы можем поставить вашу невесту на ноги, но только за пределами города. Вы согласны уехать? - Нет, - прошептала девушка. - Только не сейчас. - Тогда... придется поболеть. Вы знаете, что здесь мы не используем современные методы лечения. Врач выписал тетрациклин и ушел. - Извини меня, - сказала девушка. - Сегодня я хотела сделать генеральную уборку, и вот... - Лежи! - сказал молодой человек. - Сейчас схожу в аптеку и все сделаю. Действительно, болезнь оказалась как нельзя кстати. Конечно, было трудно. Сначала молодой человек ухаживал за девушкой, а потом, когда и он свалился, они поменялись ролями. Зато были забыты все мелочные обиды, зато... А впрочем, чего там говорить! Когда месяц кончился, молодые люди уехали из ретрогорода и поженились. Они были довольны поездкой. Ведь недаром говорят, что те супруги, которые провели хотя бы месяц в ретрогороде, будут жить-поживать всю жизнь мирно и счастливо. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 6 июля 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 6 июля - Всемирный день поцелуев Один поцелуй - на интерес Корейская сказка Четыре века назад, во времена короля Сунчжо, был при дворе мудрый сановник Ли Хан Бок, известный в народе под именем Осон-Тэгам. Рассказывают, будто в юности любил он озорничать. Однажды в теплый весенний день отправился он с целой компанией парней на гору вблизи Сеула полюбоваться цветами. Расположились парни у источника под скалой, веселились, распевали песни, когда вдруг приметили красивую девушку. Она пришла к источнику за целебной водой, черпаком из тыквы наполнила кувшин, поставила на голову и собралась домой. Шла она слегка покачиваясь, стараясь сохранить равновесие и не пролить воду и тонкими пальчиками вытирала стекавшие по щекам капли. - Порхающий цветок! - воскликнул один из парней. - Небесная фея! - вздохнул другой. - Персик из небесного сада, упавший на землю, - сказал третий. - Не цветок, не фея, не персик! - заявил четвертый. - Просто деревенская красавица, наверняка просватанная. Поглядите, какие губы - как спелый сладкий плод, так и хочется высосать их. Этот парень был самый старший из всех. Сказав так, он даже вытянул губы, словно для поцелуя. - Я весь дрожу, но не в силах двинуться с места. Кто осмелится с ней поговорить за меня, поцеловать ее в губы, того я вечером угощу на славу! Услышали это парни - наотрез отказались, боятся, говорят: - Днем поцелуешь, она вечером по щекам отхлестает. - Я поцелую, - вызвался тут Осон-Тэгам. - И сделаю так, что она дважды меня поцелует. Хотите пари? Сказал так Осон, догнал девушку, к ногам ее бросился, за глаза схватился и как закричит: - О, мои глаза! Мои глаза! Сняла девушка с головы кувшин, на землю поставила, наклонилась к юноше, спрашивает: - Что с тобой? - да так ласково. И застеснялась. - О, красавица! - отвечает Осон. - Пока я на тебя смотрел, чертополох в правый глаз попал. Как иголками колет. Сделай доброе дело, выдуй его из глаза, а то я от боли умру. Покраснела девушка, дрожащими пальцами веки Осону раздвинула, в глаз дунула. А он обеими руками сжал ее румяные щечки, в губы поцеловал и шепчет: - Любимая! А теперь подуй в левый глаз, не то зацелую! Не стала девушка противиться, дунула в левый глаз, а потом в губы дважды поцеловала. Сладко-сладко! И пошла своей дорогой, исчезла, как молния. Перевод А. Иргебаева Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 9 июля 2011 Читатель, так кто же прав??? Рыбак или бизнесмен??? Думаю что рыбак. За 15-20 лет погони за вероятным и не являющимся необходимым, (судя по нынешнему его образу жизни) богатством, его дети вырастут без общения с отцом, жена постареет, да и он сам моложе точно не станет. Даже обладая непредставимыми деньгами, невозможно купить то, что было упущено или не замечено, пока голова считала прибыли. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 11 июля 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 11 июля - Всемирный день шоколада ШОКОЛАДНАЯ СТРАНА — Анечка, покушай. Смотри, какая вкусная каша! — ласково уговорила мама, но девочка в ответ молча качала головой. Мама была в отчаянии. Уже месяц ее дочка грустная и бледная лежала в постели и от всего отказывалась. Врач сказал, что у девочки отсутствие интереса к жизни и упадок сил и тут может помочь только чудо. Оставалась последняя надежда на старого доктора. Старичок давно вышел на пенсию, но люди говорили, что в свое время он творил чудеса. — К сожалению, я уже никуда не езжу, к тому же у вашей девочки нет ничего страшного, — ответил старый доктор на просьбу мамы. — Что может быть страшнее, если ребенок не хочет жить! — в отчаянии воскликнула мать и доктор вдруг переменил свое решение. Одетый в коричневый плащ, коричневую шляпу и с коричневым саквояжем в руках старик вошел в комнату девочки, но она даже не взглянула на него. Мама хотела забрать у доктора плащ и шляпу, но он жестом остановил ее и начал рассказывать: «В далекой шоколадной стране произошло великое событие. Шоколадный ученый с помощью своего нового телескопа открыл нашу страну. Все шоколадные человечки закричали ура, но астроном грустно сказал: «Мой новый телескоп такой мощный, что я смог разглядеть одну маленькую девочку. Она целыми днями грустит и ничего не ест, и это ужасно». Шоколадные человечки очень расстроились и решили послать к нам воздушный шоколадный корабль с волшебным шоколадным мешком. Шоколад в этом мешке вылечивает все болезни и печали. Сегодня я выглянул в окно и увидел, что этот шоколадный корабль приземлился возле моего дома. Там лежала записка: «Для Анюты! Прибавляет радость, силы и здоровье». Поэтому я принес этот мешок тебе. Но, извини, пожалуйста, я истратил по дороге одну шоколадку. Возле школы, плакал мальчик, из-за того, что его не взяли в игру. Я подарил ему шоколадку, и он закричал: «Эй, ребята, у меня есть что-то вкусное»! Мигом вокруг него собралась толпа детей, и все с удовольствием принялись уплетать шоколад. А уже через минуту мальчик весело играл вместе со всеми». Когда доктор закончил рассказ, девочка, широко открыв глазами, прошептала: — А вы кто, шоколадный волшебник!? — Конечно, — улыбнулся старый доктор. Он достал из своего саквояжа красивый пакет с шоколадом, положил его Анюте на кровать и вышел. — Не знаю, как вас благодарить доктор, — радостно сказала мама в прихожей, пытаясь отдать старичку все свои сбережения. — Денег мне не надо. Пакет с шоколадом мне присылает каждый год одна богатая дама в благодарность за то, что я когда-то так же вылечил ее сына. Лучше потратьте деньги на маленькие шоколадки. Время от времени подкладывайте их в пакет девочке. Ей шоколад необходим для укрепления жизненного тонуса, — сказал старый доктор на прощание. Мама так и сделала. К сожалению, ее сбережения быстро растаяли. Она была хорошей портнихой и не плохо зарабатывала, но шоколад в ту пору был так дорог, что покупать его могли только богатые люди. Когда Анюта обнаружила, что пакет опустел, она сначала расстроилась, но, подумав, сказала маме: «Ничего, скоро Новый год и у волшебника много дел. Но, когда он разнесет всем детям подарки, он непременно пришлет мне самую красивую шоколадку». Сердце мамы тревожно сжалась. Денег больше не было, и вдруг ее весело щебечущая девочка, снова заболеет, не получив шоколадного подарка. Когда дочка уснула, мама достала из комода единственное свое сокровище — жемчужное ожерелье, доставшееся ей от бабушки, и побежала в магазин сладостей. На следующее утро она весело сказала дочке: — Шоколадный волшебник прислал письмо. Он просит тебя сходить в магазин сладостей и выбрать себе самую большую шоколадку. — Мамочка! Но ведь в магазине надо платить деньги, а у нас их нет?! — испугалась Анюта. — Волшебник присылает в этот магазин шоколад из своей страны, и он завел правило, по которому раз в год один ребенок получает шоколадный подарок бесплатно. В этом году он выбрал тебя. Когда они вошли в магазин, глаза девочки сразу остановились на огромной золотой коробке шоколадных конфет в центре витрины. Шоколадные фигурки, завернутые в разноцветную фольгу с блестящими звездочками, выглядели чудесно. А в центре коробки лежала большая шоколадная звезда. Девочка умоляющее взглянула на хозяина магазина, и он сразу все понял. Сняв с витрины коробку, он протянул ее Анюте со словами: «Только вчера привезли из волшебной страны специально для вас». Девочка весело захлопала в ладоши, а, увидев картину на верхней крышке коробки, замерла. На ней были изображены невысокие деревья с крупными листьями и соцветиями розовых цветов. Из стволов деревьев росли пучки смешных огромных желтых и красных огурцов с острой верхушкой. Возле деревьев черные люди в набедренных повязках складывали плоды в огромные чаны. А на золотом троне сидел король и пил из золотой чаши шоколад. — Это шоколадная страна! — воскликнула Анюта. — Так точно, сударыня, это Южная Америка. Там в тропических лесах растет шоколадное дерево. Оно цветет и плодоносит круглый год. В каждом из этих смешных огурцов созревают пятьдесят шоколадных семян. Они сначала горькие, но после того, как семена полежат в чанах, и вся мякоть плода сгниет, приобретают приятный шоколадный вкус, — блеснул своими познаниями хозяин. — Вот бы мне одно шоколадное семечко. Я бы вырастила шоколадное дерево и дарила бы его плоды тем, кто не может купить себе шоколад, — мечтательно произнесла девочка. — Это невозможно. Шоколадное дерево растет в тропиках и любит жару. Оно замерзает даже при пятнадцати градусов тепла, — объяснил продавец. Девочка поблагодарила хозяина и, вышла, прижав к груди драгоценный подарок. На крыльце мама с дочкой остановились. Компания оборванцев пинала черного мальчика, а он горько рыдал и бормотал: «Вы не дали мне посмотреть, не дали посмотреть!» — Не смейте! За что вы его бьете! — громко закричала девочка, расталкивая мальчишек. — Пусть не ноет, все равно смотреть больше не на что! — хмуро буркнул самый старший мальчишка. — А что он хотел увидеть? — удивилась девочка. — Твою коробку, — усмехнулся другой мальчишка, одетый в такие лохмотья, что казалось его одежда состоит из одних дыр. Он сплюнул и пояснил: — Некоторые покупают шоколад, а другие на него только смотрят. Твоя коробка сегодня появилась, и этот чернокожий не имел права подходить к витрине, пока мы не насмотрелись. Девочка в ответ на эти слова показала ребятам картину на верхней крышке коробки. — Видите, это шоколадная страна, а этот мальчик родом из шоколадного королевства, поэтому он такой черный, — объяснила Анюта. — Можно еще посмотреть на твои шоколадки, — попросили мальчики, рассмотрев картину. Открыв коробку, девочка сказала: — Этот шоколад из волшебной страны и он может исполнить любое желание. — Как бы я хотела, чтобы моя мама выздоровела и пришла из больницы. Одному плохо, — вдруг вздохнул оборванец в лохмотьях. — Возьми одну шоколадку, съешь ее вместе с мамой и она выздоровеет, — предложила Анюта. Мальчишка покраснел, как рак, и вытащил из коробки шоколадного зайца в синей фольге. — А я бы хотел поступить в школу машинистов и водить поезда, — произнес самый старший мальчик. — Тогда ты возьми маленький паровозик в красной фольге, — предложила девочка. Один за другим мальчишки говорили свои желания и брали по шоколадной фигурке. Последним остался чернокожий мальчик. — Тебе самый главный подарок, вот эта большая шоколадная звезда, ведь ты родом из шоколадной страны, — весело проговорила Анюта. — А хочу попасть туда, — прошептал он, протянув обе руки навстречу волшебному подарку. — Конечно, ты попадешь туда. Ты станешь путешественником и побываешь во многих чудесных заморских странах, — успокоила его девочка. — Доченька! Ведь это твой подарок, а ты не оставила себе ничего, — потрясенно сказала мама. — Мое желание исполнилось, когда я получила эту коробку. Но это был один только один подарок, а теперь их стало целых десять, — засмеялась Анюта. Когда мама и дочка подходили к дому, их догнал хозяин магазина. Он протянул женщине сверток с ожерельем и сказал: — Возьмите, я все видел в окно. Пусть, как велел волшебник, раз в год один ребенок получает шоколадный подарок бесплатно. http://www.dobrieskazki.ru/chocolate.htm Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 14 июля 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 14 июля - День взятия Бастилии Людмила Задорожная Чьё лицо скрывала железная маска? Если кто-то и не читал повесть М. Паньоля о Железной маске, то уж развлекательный фильм с Жаном Маре в главной роли в свое время смотрело большинство зрителей. Что же это за история? В серый пасмурный день 19 сентября 1698 года перед подъемным мостом Бастилии остановился конный отряд. Капитан Сен-Мар вызвал стражу, предъявил ордер, и два десятка мушкетеров, окружавших портшез с траурными занавесками, вошли во внутренний двор тюрьмы. Узник, доставленный в темном портшезе, был необычным. Он казался немым. Его лицо плотно закрывала маска, выкованная из железа и отделанная черным бархатом. Согласно предписанию, его заключили в один из самых глухих казематов Бастилии. О человеке в железной маске тюремное начальство знало только то, что прибыл он с острова Сен-Маргерит, а до этого содержался в крепости Пиньероль, на юго-восточной границе Франции. С ним было запрещено разговаривать. В безмолвии прожил он долгих пять лет в своей одиночной камере и умер 19 ноября 1703 года. Его похоронили на тюремном кладбище Сен-Поль под именем Марчиали. Личные вещи покойного сожгли. В его камере расковыряли стены и разобрали полы, дабы не осталось каких-либо надписей или замурованных записок. Потом о нем забыли. Восемьдесят шесть лет спустя парижский народ взял приступом Бастилию. Великая французская революция сделала возможным обнародование архивов страшной крепости-тюрьмы. Раскрылись вековые тайны, прояснились судьбы многих жертв королевского произвола. Но загадка Железной маски оставалась неразгаданной. Все листы тюремной книги, относившиеся к этому узнику, оказались заблаговременно вырванными и уничтоженными. Историки и писатели строили разнообразные гипотезы о личности таинственного молчальника. Одни видели в нем графа Вермандуа, сына Людовика XIV от Лавальер, упрятанного в тюрьму за пощечину, данную им дофину; другие полагали, что это был интендант Фуке, осужденный на вечное заключение за казнокрадство. Называли и других лиц: герцога Бофора, вождя Фронды, исчезнувшего в 1669 году; герцога Монмута, племянника Якова II, спасенного заточением от казни; дворянина Армуаза, возглавившего заговор против Людовика XIV. Особенно устойчивыми были версии, считавшие Железную маску сводным братом «короля-солнца». По одной из них, неизвестный был сыном Анны Австрийской от ее камердинера, по другой – от герцога Бекингема, по третьей – от кардинала Мазарини. Предполагали также, что узник Бастилии мог быть родным братом Людовика XIV, его близнецом, которого изолировали, опасаясь междоусобий в стране. Этот вариант, казавшийся особенно романтичным, вошел в художественную литературу. В период империи была пущена в ход новая версия, поддержанная придворными историографами Наполеона I. Согласно ей, Людовик XIV был внебрачным ребенком, но его отец, Людовик XIII, именно ему предназначил королевскую корону, устранив от права наследования своего законного сына. Этот, последний, подлинный дофин, воспитывался вдали от двора, а когда вырос и стало заметно его сходство с будущим королем, оказался обреченным на заточение. Сначала его отправили на остров Сен-Маргерит. Там он вступил в тайную связь с дочерью тюремщика, от которой имел сына. Тогда несчастного отца, закованного в железную маску, и перевели в Бастилию, а малолетнего сына отправили на остров Корсику, дав ему при этом фамилию Буонапарте, то есть «с хорошей стороны», «от хороших родителей». И этот мальчик стал будто бы предком Наполеона, обеспечив ему вполне «легитимное» происхождение. Нет нужды перечислять другие гипотезы, возникшие в разное время в связи с различными обстоятельствами. Все они, как и только что приведенные, имеют один общий недостаток: они не подкреплены фактами, а зачастую и прямо им противоречат. И лишь одна версия, впервые предложенная в 1795 году, а затем нашедшая ряд подтверждений, может претендовать на известную долю вероятности. Эта версия очень далека от приведенных выше романтических измышлений. Ее автор исходил из двух непреложных истин: названия крепости, в которой сначала был заключен неизвестный, и имени, под которым он был похоронен. Мы помним это имя: Марчиали. Конечно, имя вымышленное. Однако оно очень напоминает другое имя, принадлежавшее реальному историческому деятелю – Маттиоли. Человек с именем Маттиоли был хорошо известен современникам. Не менее известным стало его загадочное исчезновение. Граф Жироламо Маттиоли родился в Болонье в 1640 году. Свою дипломатическую карьеру он сделал при дворе герцога Мантуанского. Быстро поднимаясь по ступенькам служебной лестницы и выдвинувшись в премьер-министры, граф Маттиоли попал в гущу крупной политической игры, которую великие державы проводили в богатой, но раздробленной Италии. При его содействии был заключён тайный договор между Мантуей и Францией. Договор был весьма выгоден французскому королю, который в случае его реализации получал возможность присоединить к своим владениям важные территории. За эту сделку Людовик XIV уплатил Маттиоли крупный куш – 100 тысяч скуди. Но мантуанский дипломат захотел получить ещё больше и продал тайну заинтересованным правительствам Савойи, Испании и Австрии. Афера французского правительства провалилась. Разгневанный Людовик XIV решил наказать продажного политика. Его заманили в пограничный район и бросили в крепость Пиньероль. После этого он исчез навсегда. Французский король отказался от своего участия в этом деле. На все запросы министерство иностранных дел отвечало, что ничего не знает о Маттиоли. Решили, что он был убит. Между тем, Людовик XIV избрал для незадачливого дипломата такую месть, которая казалась ему более страшной, нежели смертная казнь. Граф Жироламо был обречен на смерть при жизни: он должен был лишиться имени, потерять лицо и в мраке вечного заточения днем и ночью думать об ужасных последствиях своего предательства. Его перевели на остров Сен-Маргерит, а затем в Бастилию. Черты его лица навеки скрыла железная маска. Версия о Маттиоли подтверждается хронологическими данными: его исчезновение совпадает по времени с появлением неизвестного в крепости Пиньероль. И все же это только гипотеза, хотя и наиболее вероятная, по сравнению с другими. Убедительных доказательств нет и, по-видимому, никогда уже больше не будет. Человек в железной маске унес свою тайну в могилу. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 15 июля 2011 Марина Ясинская Трубочист из Застеколья Стена стояла столько же, сколько стоял замок. А сколько стоял замок, точно никто не знал. Но наверняка очень долго: увешанные портретами прежних хозяев галереи были таким длинными и запутанными, что поговаривали, будто в них можно навсегда заблудиться... Самым близким другом Кристины была сероглазая кукушка, что жила в резном домике над часами с блестящим маятником, висевшими на толстой каменной стене. Птичка выглядывала из-за крохотной дверцы каждый час и непременно куковала. Кроме кукушки, у Кристины была собственная комната с узкими окнами без портьер, круглый аквариум без рыбок, нарядный ошейник без щенка, крепкие сны без сновидений и большая семья без мамы. А еще — нянюшка Луиза, молодая служанка Ханна и длинные бусы из переливчатого жемчуга. Бусы ей подарили на восьмой день рождения. — Это украшение я преподнес своей покойной супруге в день нашей свадьбы, — разглагольствовал отец Кристины за шестым кубком вина, и две сотни гостей почтительно внимали хозяину замка. — Жемчуг привезли из заморских стран, а нить, на которую он нанизан, такая крепкая, что ее невозможно порвать! Гости зааплодировали, когда молодой, красивый хозяин замка, предмет воздыханий всех присутствующих дам, не глядя, повесил украшение дочери на шею. Вместе с бусами папа подарил ей жениха, тринадцатилетнего Рудольфа. Ни жених, ни бусы Кристине не нравились. Жених — потому что нескладный, и губы у него слюнявые и липкие — это девочка узнала, когда под грозным взглядом дядюшки Рудольф кисло поцеловал ей руку. Бусы — потому что нить, на которую нанизаны жемчужины, и впрямь не рвется, даже под весом висящего на ней взрослого человека. А вот если бы рвалась, тогда у Кристины по-прежнему была бы мама. Как ей ни хотелось, девочка не могла избавиться ни от бус, ни от жениха. И это казалось ей ужасно несправедливым. Ведь у нее не так уж и много желаний: чтобы были щенок, рыбки, цветные сны и мама. Еще она мечтала выпустить сероглазую птичку — Кристина любила свою подружку, но ей казалось, что кукушка несчастна в красивом жилище над часами. Теперь вот ей еще хотелось, чтобы исчезли и бусы, и жених. Ну, бусы, положим, она может спрятать. С Рудольфом сложнее — его в темном сундуке не запрешь. И папу не отговоришь: Кристина понимала, что дочь хозяина замка — это не просто слова, это почти Должность. К Должности всегда прилагаются обязанности. А к дочери хозяина замка — муж. Нянюшка Луиза утешала Кристину: — Ничего, деточка, ничего. Твоей маме исполнилось всего четыре года, когда ее сговорили с твоим папой. И, видишь, все у них было хорошо. Кристина ей не поверила: — Если у мамы с папой было все хорошо, тогда почему же мама... Нянюшка приложила к глазам платок. — Ой, доченька, нелегко это — быть хозяйкой такого замка, понимаешь? — всхлипнула она и вышла из комнаты. Кристина понимала. Только нянюшка не совсем права. Тяжело быть не хозяйкой замка — тяжело быть женой хозяина замка. Девочка не раз видела, как отец прогуливался с розовощекими красавицами по темным коридорам замка, а мама в каскаде кружев и россыпи драгоценностей сидела во главе стола, по правую руку от пустующего кресла мужа, продолжая играть роль хозяйки... Должность жены хозяина замка тоже подразумевала массу обязанностей. Вот интересно, каковы обязанности мужа дочери хозяина замка? Кристина представила себе, как отдает распоряжение Рудольфу: — Принеси мне щенка! Покорми рыбок! Выкинь жемчужные бусы! А потом иди отсюда, чтобы я тебя никогда больше не видела! Девочка улыбнулась своим мыслям. В это время показалась ее сероглазая подружка: — Ку-ку, — грустно сообщила она и продолжила: — Ку-ку, ку-ку... — Ты так считаешь? — спросила Кристина у птички. — Ку-ку, — серьезно кивнула кукушка и скрылась в своем домике. Да, об этом девочка как-то не подумала. А ведь когда их с Рудольфом поженят, то хозяином замка станет он. А она — его женой. Как мама... Кристина схватила табуретку, подтащила к окну и выглянула наружу. У ворот скрипели подъемные цепи — в замке наступил час разводных мостов. За аметистовыми горами укладывалось спать спелое, как вишня, солнце. Одичавший парк, кольцом окружавший замок, погрузился в сиреневый кисель сумерек. Над прижавшейся к горизонту деревенькой поднимались тонкие струйки дыма. Кристина попыталась представить себе, как выглядит деревня. Это выходило у нее с трудом. Но все равно лучше, чем попытки нарисовать в воображении, что может находиться за горизонтом. Девочка никогда не бывала за пределами окружавшего замок парка — не могла побывать, даже если бы захотела. Потому что парк был огорожен невидимой стеклянной стеной, за которой раскинулось во все стороны манящее Застеколье. * * * Кристина полагала, что строитель замка со стеной был волшебником. Иначе как объяснить необычные свойства стеклянной преграды? Стена не пропускала наружу никого из тех, кто состоял в родстве с хозяевами замка или работал на них. Все прочие проходили сквозь нее совершенно спокойно, правда, только в одном-единственном месте, которое окрестили «стеклянной дверью», хотя, конечно, никакой дверью там и не пахло. Впрочем, так запросто пройти в замок не могли даже они — жители замка ревностно оберегали свои владения. У стеклянной двери день и ночь караулила стража; гостей пропускали только по специальным разрешениям. Девочка частенько гуляла вдоль невидимой стеклянной стены, наблюдая за редкими прохожими — пастухами или купцами. Она завидовала им — мир Застеколья казался ей чудесным местом, где каждый может пойти куда угодно и когда угодно, где не нужны аквариумы, потому что рыбки плавают в озерах, а голосистые сероглазые кукушки живут в лесах. — Когда подрастешь, поймешь все выгоды нашего положения, — отмахнулся от нее отец, когда она как-то заговорила с ним на эту тему... Вот странно — чем старше становилась Кристина, тем меньше времени оставалось на нее у отца. В его черной шевелюре появились серебристые волосы, а в окружении — отчаянно молоденькие девицы. ...Кристина росла и из года в год ждала, что вот-вот увидит те самые «преимущества» их положения, о которых дружно твердили родственники. Но время шло, а девочка по-прежнему не понимала, почему так спокойны обитатели замка и почему столько посторонних людей стремится попасть к ним и добровольно заключить себя в эту стеклянную тюрьму, в то время как она мечтает отсюда выбраться. Мечта уйти из замка появилась у Кристины в тринадцать лет, когда она встретилась с настоящим человеком из Застеколья. В тот день девочка сидела на подоконнике в бальной зале, где на мраморном полу под хрустальной люстрой дремало фортепиано, и следила за кружащей над замком птицей. И тут в дальнем углу залы послышался шум, и из жерла камина вылез невысокий мужчина неопределенного возраста с перепачканным сажей лицом, в грязном котелке, потертом черном сюртуке и с длинной щеткой под мышкой. — Вы кто? — удивилась Кристина. — Трубочист, — ответил ей тот и вежливо приподнял котелок. — А вас как зовут? — Ой, — от удивления девочка раскрыла рот. В замке ее знали абсолютно все — на то она и дочка хозяина. — Вы не знаете, кто я? — Уважаемая барышня, — улыбнулся в ответ трубочист, — Прошу прощения, я пришел в замок сегодня утром и еще ни с кем не успел познакомиться. Но буду счастлив исправить эту оплошность. Так как вас величать? — Кристина, — машинально ответила девочка, думая о своем. — Так вы что — из Застеколья? — Простите, откуда? — Из Застеколья. — Никогда не слышал, — признался трубочист. — А что это? — Садитесь, — Кристина подвинулась, освобождая место новому знакомому. — Я расскажу вам. Но, чур, потом — вы мне... О Застеколье. ...Трубочист сделал то, с чем не справлялось воображение Кристины, — он отодвинул горизонт, который до этого заканчивался для нее едва видимой деревенькой. Девочка увидела старинные города, горные реки, шумные порты и парусные корабли, смело пересекающие бескрайние моря; увидела людей, которые жили в огромном, прекрасном мире и даже не подозревали, каким богатством владеют. Развернувшаяся перед ней картина поселила в Кристине отчаянное желание стать трубочистом. Она будет путешествовать из дома в дом, из города в город, будет чистить камины и встречаться с новыми людьми. Вот это была бы жизнь!.. О том, что ее мечта несбыточна, Кристина старалась не думать. А через два часа она проводила трубочиста к стеклянной двери и, прижавшись носом к прозрачной стене, с грустью наблюдала, как исчезает невысокая фигура в черном котелке за поворотом дороги. * * * — Фи, — скривила носик ее тетя, когда пару лет спустя Кристина обмолвилась, что хотела бы побывать в Застеколье. — У нас здесь замечательный мир. Особенный. Богатый. Роскошный. Для избранных. Зачем тебе Застеколье? С меня вот довольно и того, что я знаю о серости и убогости. Смотреть на это у меня нет никакого желания. — Но почему же ты так уверена, что там только серость и убогость? — удивилась Кристина. — Наверняка там есть красивые места и очень интересные люди. — Кто тебе это сказал? Все люди, которые хоть что-то собой представляют, находятся здесь, — безапелляционно отрезала нарядная, надушенная тетя. — Остальные меня не интересуют. И вообще — ты же прекрасно знаешь, что еще ни одному обитателю замка не удавалось выбраться за стену. Да и зачем? Здесь лучше всего! — Ну откуда ты знаешь, что здесь лучше всего, если ты больше ничего на свете не видела? Тетя смерила Кристину строгим взглядом и с треском сложила веер: — Советую выбросить эту чепуху из своей хорошенькой головки. Посмотреть на Застеколье — ну это надо же такое выдумать! Тебе скоро шестнадцать, свадьба на носу, а ты размышляешь о какой-то ерунде. Кристина нахмурилась — о свадьбе она старалась не думать. Двадцатилетний Рудольф, все такой же нескладный, все с такими же слюнявыми губами, за прошедшие годы изменился к худшему. Он обзавелся коротким хлыстиком, глупо хихикал и заикался после второго кубка вина и нередко тащил приглянувшихся ему служаночек под ближайшую лестницу. — Ханна, как ты думаешь, я могу не выходить за него замуж? — не раз спрашивала Кристина. Служанка прятала глаза, делая низкий реверанс. Ее красноречивому молчанию вторила сероглазая кукушка. Вот если бы убежать из замка... Будь у нее хоть одна возможность, Кристина ушла бы, не раздумывая и не оглядываясь. Но стеклянная стена была надежна — девушка не раз испытывала на непреклонной преграде силы своих кулачков и крепость валяющихся на земле камней. В конце концов она вынуждена была признаться себе, что уйти из замка можно только одним способом. Тем, которым когда-то ушла ее мама. * * * Чем ближе к свадьбе, тем тревожнее становилось на душе Кристины. Сероглазая подружка хандрила и все чаще не куковала, а кашляла, нянюшка Луиза слегла с горячкой, а Ханна и вовсе куда-то исчезла. Рудольф, раньше едва замечавший Кристину, теперь поигрывал своим коротким хлыстиком, довольно ухмылялся и смотрел на Кристину как-то... по-хозяйски. В такие моменты девушке казалось, будто в шею впиваются перламутровые жемчужины бус на нити, которую невозможно порвать... Скоро, совсем скоро к должности «дочь хозяина замка» Кристине добавится «жена будущего хозяина замка». Конечно, пока жив отец, Рудольф не станет хозяином. Но если раньше девушка была уверена, что это случится не скоро, то теперь начала сомневаться. Отец не расставался с кубком, и вместо стайки жеманных дам за ним ходил виночерпий. Некогда веселый и красивый мужчина обрюзг и потемнел, а глаза, в которых когда-то горел огонь, стали безразлично-зеркальными. До свадьбы осталось две недели, когда сероглазая кукушка тихо сгорела от мучившей ее чахотки. Девушка долго плакала под часами с остановившимся маятником и жалела, что так и не смогла подарить своей подружке свободу. А на следующий день в замок пришел трубочист. С трубой большого камина он справился всего за полчаса, а потом сидел рядом с Кристиной на подоконнике до самого часа разводных мостов. Быть может, в прошлый раз Кристина слышала и видела только то, что ей хотелось. А, быть может, она просто повзрослела. Но в этот раз истории трубочиста больше не походили на сказку. Бесцветным глуховатым голосом он рассказывал ей о портовых побирушках и странствующих лицедеях, о кровопролитных войнах и жестоких восстаниях, о мудрых правителях и бесстрашных моряках, о лицемерных священниках и жадных коммивояжерах, о голоде и лишениях, о засухах и наводнениях, о жадности и подлости, о фейерверках и базарах, храмах и трущобах... О жизни Застеколья. Не всегда красивой и беспечной, часто суровой и несправедливой. Но зато — настоящей. Как не хотела Кристина в этот раз отпускать трубочиста! — Останься в замке, пожалуйста! — просила она. — Нет, — качал головой трубочист. — Я еще не так стар, чтобы навсегда осесть на одном месте. Да и, честно говоря, если бы я и решил бросить свое дело, то выбрал бы угол получше, чем этот замок. Слишком уж он... — Тут трубочист замялся, безуспешно пытаясь подобрать подходящее слово. — А ты представь себе, каково мне здесь, — внезапно всхлипнула Кристина. — Я ничего не могу, и все так плохо! Нянюшка болеет, Ханна куда-то пропала, отец пьет, мамы нету. И даже кукушка умерла. Седой трубочист погладил ее по голове. — Я буду тебя навещать, — пообещал он. — Пойдем, проводи меня. Через четверть часа Кристина грустно смотрела, как стражник изучал документы трубочиста, и на душе у нее становилось пусто. Голос трубочиста вывел ее из печальной задумчивости: — Кристина, скажи мне, почему ты хочешь уйти? С чего же начать? С больной нянюшки, пьяного отца, пропавшей служанки, ненавистной свадьбы или мертвой кукушки? — Мне здесь очень плохо, — просто сказала она. — И я ничего не могу изменить. Потому и хочу убежать — от всего этого. Трубочист помолчал, а потом таинственным шепотом, будто поверяя Кристине страшный секрет, сказал: — Если сквозь стену не пройти, то надо или разрушить ее, или прорубить в ней дверь. — Вы не понимаете! Я не могу пройти сквозь стену, потому что я в родстве с хозяином замка, — жалобно протянула Кристина и зло стукнула кулачком по стеклу. Трубочист задумчиво посмотрел на девушку, кивнул на прощание и шагнул через стеклянную дверь, едва слышно пробурчав: — Разрушать стены, которые мы строим себе сами, сложнее всего... (окончание следует...) Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 15 июля 2011 Марина Ясинская Трубочист из Застеколья (окончание) * * * До свадьбы оставалась неделя, когда нашлась Ханна. Ранним утром Кристина бродила вдоль стеклянной стены и размышляла над прощальными словами трубочиста, как вдруг услышала плач, такой горький, что все собственные беды вмиг показались мелочью. Раздвинув ветви деревьев, Кристина увидела Ханну. Служанка колотила кулаками по равнодушной прозрачной стене и выкрикивала сквозь истошный плач отчаянные проклятья. — Ханночка, что такое? Что случилось? — кинулась к ней Кристина. Служанка затравленно обернулась. — Отпустите меня! Ну, пожалуйста, отпустите! «Да если бы я могла», — грустно подумала Кристина. Она обняла служанку за плечи и повела к замку. Усадила ее в углу кухни, напоила водой, дождалась, пока Ханна немного успокоится, и осторожно спросила, что произошло. Глаза служанки немедленно наполнились злыми слезами. — У меня будет ребенок. — Так это же ... э-э... здорово? — неуверенно произнесла Кристина. — А кто отец? — Рудольф, — с ненавистью выплюнула Ханна. Откуда-то появился рыжий парнишка с угрюмым выражением лица. — Тебе чего? — обратилась к нему Кристина. — Я ее брат, Ян, — хмуро ответил он. — Где же ты пропадала? — снова повернулась к служанке Кристина. — В свинарнике, — всхлипнула та. — Рудольф меня туда отправил, когда узнал, что я... И сказал, что если хоть раз меня увидит, то прикажет высечь. Брови Яна хищно сошлись на переносице, рот сжался в жесткую линию. — Я убью Рудольфа, — едва слышно сказал он. — Убью, а потом уйду. — Ну, вот что, Ханна, — распорядилась Кристина, — Перебирайся ко мне, а с Рудольфом я разберусь сама. Что он себе позволяет! Я решаю, где быть моим слугам. Да кто он такой? В конце концов, я дочь хозяина замка! — А он скоро будет вашим мужем, — горько вздохнула Ханна. Кристина поникла. Да, скоро он станет ее мужем. И хозяином замка. * * * Тело Рудольфа нашли под крепостной стеной, у рва, за день до свадьбы. На лице жениха Кристины застыло выражение детского недоумения и обиды, а в руке был зажат хлыстик. Кристина наотрез отказалась облачаться в траур. — Я не собираюсь демонстрировать фальшивую скорбь, — набравшись храбрости, заявила она отцу. Отекший хозяин замка протрезвел от неожиданности, и в его равнодушно-зеркальных глазах промелькнуло удивление. Кажется, он впервые заметил, что дочь выросла. Вскоре нашлись свидетели, которые видели, как рыжий мальчишка-конюх столкнул жениха Кристины с крепостной стены. Стража дважды прочесала замок, от подвалов до чердаков, и трижды — одичалый парк вокруг крепостной стены. Убийцу Рудольфа не нашли. Вместе с конюхом пропала и Ханна. Когда стало ясно, что этих двоих нет, замок и все его обитатели будто вымарали Яна с Ханной из своей памяти. Словно не было никогда мальчишки-конюха и его сестры. Кристина вспоминала сурово сдвинутые брови молоденького парнишки и едва слышные слова: «Я убью Рудольфа, а потом уйду». Неужели и впрямь ушел? И забрал с собой Ханну? Как он это сделал? * * * Прошло чуть больше года. Хозяин замка окончательно забросил пиры, турниры и дам, и не расставался с кубком. Со всеми вопросами челядь и обитатели стали обращаться к его восемнадцатилетней дочери. Кристина поначалу не хотела иметь никакого отношения к управлению ненавистным замком. Потом ужасно боялась, что принимает неправильные решения. Потом привыкла. И в один прекрасный день поняла, что, формально не получив Должности хозяйки замка, на деле она ею уже стала. Отец едва ли замечал происходящее — он погрузился в неиссякаемый винный кубок с головой. Однако это не помешало ему отыскать дочери еще одного жениха. Да такого, что Рудольф показался самым настоящим принцем, а жемчужные бусы — предпочтительной альтернативой. Густав был старше отца Кристины на целых десять лет. Лысый мужчина часто облизывал тонкие губы, его глаза маслянисто поблескивали из-за толстых щек, и на левой руке у него было шесть пальцев. — Неужели ты не мог найти никого получше? — в ужасе обратилась Кристина к отцу. — У него очень высокое положение, — пробормотал он в ответ и требовательно поманил к себе виночерпия. Привычка беспрекословно подчиняться решениям хозяина замка боролась в девушке с возмущением. — Ну, что тебе еще? — осведомился отец. — Иди, готовься к свадьбе. Кристина бросилась вон из замка, к стеклянной стене. Заколотила по ней кулаками: — Выпусти меня! Ну, пожалуйста, выпусти! Потом обессилено опустилась на землю и долго сидела, прижавшись лбом к холодному стеклу. Горькие мысли окружили ее плотным кольцом — не отвернуться. Давно пора смириться с тем, что она никогда не выйдет за прозрачную стену. Смириться — и научиться жить здесь. Казалось, прошла целая вечность, пока девушка сидела у стеклянной стены, прощаясь с Застекольем, в котором она никогда не была. Когда Кристина, наконец, встала и обвела взглядом аметистовые горы и деревушку на горизонте, плечи ее были расправлены, а голова высоко поднята. Что-то изменилось в ее лице — словно вместе с мечтами о Застеколье она распрощалась с какой-то частицей мягкости, красоты и наивной юности. * * * Отец был в спальных покоях — небрежно развалился на диване и прикладывался к любимому кубку. Некогда четко очерченное красивое лицо отца расплылось, щеки нездорово опухли, под налитыми кровью глазами образовались мешки. — Что? — буркнул он, подняв на дочь равнодушно-зеркальный взгляд. Чтобы хоть немного унять дрожь, Кристина стиснула кулачки так сильно, что побелели костяшки пальцев, и заявила: — Я не выйду за Густава. — Да кто тебя спрашивает? — хрюкнул в ответ отец. — Я хозяин замка. Как я сказал, так и будет. — Ты хозяин только над своими кубками и бутылками. А надо всем остальным замком хозяйка уже давно я. И ты не заставишь меня выходить замуж! Кристина поймала тяжелый взгляд отца, прищурилась и решительно вздернула вверх подбородок. А когда тот опустил глаза, резко развернулась и вышла. Хозяин замка уже было собрался подняться, догнать дочь, разобраться и поставить ее на место — но вместо этого потерянно махнул рукой и приложился к кубку. Когда к замку подъехал кортеж Густава, Кристина распорядилась объявить час разводных мостов. — Но ведь сейчас полдень, — разинул рот начальник караула. Встретился взглядом с Кристиной, вздрогнул и отрапортовал: — Будет исполнено! И тяжелые цепи заскрипели, поднимая навесной мост надо рвом. Густав бесновался, кричал, что так этого не оставит. Тогда Кристина вышла на крепостную стену и бросила своему несостоявшемуся жениху: — Убирайся восвояси, пока я не скомандовала страже проводить тебя. Больше Густав не появлялся. Кристина разогнала толпу гостей, перестала ежедневно давать балы и пиры и наняла хорошего доктора — следить за здоровьем отца. В бальной зале на верхнем этаже, где под хрустальной люстрой одиноко грустило фортепиано, а камин в углу ждал трубочиста, она распорядилась соорудить библиотеку и выписала для нее множество книг. Новая хозяйка разослала гонцов в разные города, приглашая лицедеев, путешественников и звездочетов навестить их замок. Она достала со дна сундука жемчужные бусы и выбросила их в глубокий ров, завела себе щенка и рыбок в аквариуме и стала видеть цветные сны. А вот новую кукушку она заводить не стала. Теперь к стеклянной стене девушка ходила редко. Прозрачная преграда по-прежнему была на месте, отделяя замок от манящего Застеколья, но Кристина больше не грустила — ведь она впустила всё Застеколье к себе в замок. * * * Кристина была так занята хлопотами, что едва не пропустила появление в замке трубочиста. За прошедшее с последнего визита время его волосы побелели и сил поубавилось: с трубой камина в этот раз трубочист возился почти весь день. — Оставайся у нас, — предложила ему Кристина. Трубочист молча смотрел на нее, и в самой глубине его бесцветных глаз пряталась улыбка. — Я помню, ты говорил, что лучше бы осел в другом месте. Но здесь очень многое изменилось, тебе понравится. — Вижу, ты все-таки прорубила в стене свою дверь в Застеколье, — наконец кивнул старенький трубочист. — Я останусь. ...Через две недели Кристина собрала обитателей замка в огромной бальной зале, вывела за руку трубочиста и сообщила — к огромному удивлению присутствующих и еще большему — самого трубочиста: — Он будет управлять нашим замком... Услышала недоуменный ропот, обвела взглядом высокие стены залы, посмотрела в окно, на аметистовые горы, поле и деревушку на горизонте, потом улыбнулась и закончила: — На время моего отсутствия. После Кристина вернулась в свою комнату, подтащила к часам табуретку, открыла дверцу резного домика и достала оттуда неподвижную кукушку. Затем девушка облачилась в черный сюртук и потертый котелок, перекинула через плечо складную лесенку, зажала подмышкой длинную щетку, взяла в руку сероглазую подружку и решительным шагом направилась к стеклянной стене. Дойдя до нее, Кристина остановилась. Обернувшись, бросила взгляд на высокий замок. Затем осторожно раскрыла ладонь, что-то ласково шепнула крохотной птичке и подбросила ее высоко вверх... Кукушка расправила крылья и полетела над широким полем, оставляя позади высокий каменный замок в кольце одичавшего парка. Сверху ей была хорошо видна маленькая фигурка в черном котелке, с лесенкой на плече и длинной щеткой подмышкой, шагающая по извилистой тропе в сторону прижавшейся к горизонту деревеньки. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 20 июля 2011 (изменено) СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 20 июля - Международный день шахмат Всех убью, один останусь! - заорал Ферзь, размахивая четырёхручным мечом. Прыгать с клетки на клетку было очень неудобно, очень уж они скользили. На пути Ферзя возник чёрный Пешок, а поскольку Ферзь был белый, между ними возникла маленькая неурядица. - Пароль! - всхлипнул пешок, определяя свою дальнейшую участь и понимая, что в последнее время она стала очень незавидной… - А то я тебя заколю! - В руках он держал железяку в фут длиной. Ферзь сравнил зубочистку пешка со своей бандурой и решил разрубить пешка надвое. - Пароль правильный… - заверил его пешок. Ферзь удовлетворённо кивнул. - Всех убью, один останусь! - и понёсся дальше. По дороге он наткнулся на тусовку Пешков, своих и чужих, и, недолго думая, порешил всех. Всего их было на этой "стрелке" пятнадцать. - Всех убью, один останусь! Вскоре он наткнулся на слона, ведомого Офицером. Эта странная парочка минировала клетки поля. Так это безобразие и продолжалась, пока Офицер не "застрял" в мине. Достав сапёрскую лопатку, он начал освобождать ногу из навоза. - Пароль? - потребовал он, ловко орудуя лопаткой, - не то Слона натравлю! - Ща! - уверительно кивнул Ферзь, доставая из-за пазухи белую мышь. Слон завизжал нечеловеческим голосом и прыгнул на руки бедного Офицера. Зловонная жижа поглотила обоих, неприятно чавкнув напоследок. - Всех убью, один останусь! Пробегая мимо своих башен, он заметил, как парочка вражеских коней справляли нужду на благословенные стены. Рядом покуривали косяк трое офицеров, весело посмеиваясь и поливая Ферзя нецензурной бранью, что моментально вывело его из себя. Втихушку обежав Башни, Ферзь подложил взрывчатку под их фундамент. Скрывшись в тумане, он подождал минутку. БАБАХ!!! - Подумать только! Всего только тонна урана и две тонны тротила! - Ферзь очень удивился. Внимательный взгляд скользнул по полю. К удивлению Ферзя на поле осталось всего четверо: он, чёрный Ферзь и два Короля. - Всех убью, один останусь! Встав на середину поля, он пожал руку своему Королю, отпихивая его себе за спину, в то время, как перед ним стоял чёрный Ферзь. - Ну что, как всегда? - спросил Ферзь. Чёрный кивнул. Достав стодолларовую купюру, он запихнул её за пазуху оппонента. Тот тут же бухнулся на землю, пристроив свой меч между рукою и грудью - типа сдох. Ферзь весело заулыбался, оглянулся и … улыбка моментально сползла с его лица. Неподалёку от него стояла парочка Королей. - Непорядок! - взвыл он и парой ударов четырёхручника восстановил справедливость. Всех убью, один останусь! http://chessclub.net.ua/all_chess.html#id2 Изменено 16 октября 2011 пользователем NULL Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 23 июля 2011 Дина Ши Сказка про лесную колдунью (из цикла "Сказки дорог") Эту сказку рассказал лес за Коломной. Когда-то леса там были густые, дремучие, и из поколения в поколение в глубине леса всегда жила колдунья. То одна жила, то с дочерью. Дочь вырастала и уходила куда-то в мир. И, вернувшись, рожала себе дочь-наследницу. Мать доживала свое, умирала, и все повторялось. Иногда не так дочь на свет появлялась, бывало по-всякому. Бывало, забредал мужчина в глубь леса, оставался какое-то время, потом уходил, оставив после себя дочь. Но всегда там, где-то в чаще леса, жила колдунья. Там и домик стоял, старый домик, но хорошенький, аккуратненький. Вокруг домика травы всякие целебные росли. Местные люди про колдунью знали. Когда, бывало, надо, – ходили к ней за травками полезными, лечиться от хворей, за советом. Но опасались без дела зайти – колдунья, все-таки. И мужики местные туда не шастали. Даже когда очередная колдунья еще девкой была молодой, – а все эти женщины были красивы, – все равно сторонились, не западали. Но те времена не всегда спокойны были. То этот князь на того войной, то тот на этого, то вообще откуда-то со стороны чужестранцы идут воевать да грабить. В общем, время от времени по здешним дорогам ходили всякие военные люди. И вот однажды тоже какие-то чужеземцы шли по этим дорогам кого-то воевать. И один из воинов отстал, заблудился и вышел как раз на этот колдовской домик. И увидел девицу-красавицу. Ну а поскольку воин, захотелось ему тут же свою воинскую прыть показать. Только остановила она его взглядом, и он ни двинуться не может, ни слово сказать, – как заколдовала, как заморозила. А она посмотрела ему в глаза, и что-то там ей показалось. И сказала она ему: «Слушай, воин, ты сюда не случайно пришел. Сейчас я тебя отпущу, ты развернешься и найдешь дорогу к своим. Ты забудешь про меня. Но через несколько дней тебе первый сон про меня приснится, во сне ты меня вспомнишь, потом еще через сколько-то дней – еще раз, а потом третий раз. Трижды ты меня во сне увидишь. Увидишь меня такой, какая я есть, увидишь, кто я есть, и коли не напугаешься, коли все еще буду я для тебя желанна, вот тогда ты и наяву вспомнишь дорогу сюда и придешь, ну а коли нет – значит, тебе в этой войне погибать, но меня ты больше не вспомнишь». Отпустила она воина. Он словно не видел ее больше. Посмотрел по сторонам, развернулся, назад пошел. И, действительно, вышел на своих, которые чуть подальше по дороге лагерем встали. Ну, и дальше поход продолжился. Прошло сколько-то дней, и вот снится ему в ночи сон. Вспоминает он во сне, как вышел на этот домик, как увидел эту девицу-красавицу, как захотелось ему ее, как он чуть не обидел ее. Но в этот момент девица руки к небу подняла, – и закрутились в небе тучи, чем дальше – тем чернее, и забили из туч молнии. И понял он, что девица молниями управляет, и что любая молния может его поразить. Сначала страшно ему стало. Но, смотрит он, – молнии-то бьют в землю, но все по камням. Ни человека, ни зверя, ни дерево не трогают. А как проснулся, опять ничего не помнит. Прошло еще несколько дней, опять ему сон снится. Опять он вспоминает, как вышел на этот дом, как увидел эту красавицу, как возжелал ее, как чуть не обидел. Но на этот раз увидел, что простерла она руки к лесу и из леса звери стали выходить и вокруг нее вставать: медведи, волки, лоси. Страшно ему стало. Но потом смотрит, медведи да волки выходят, но с ними и зайцы, и мыши всякие, и белки скачут по спинам лосей. Любопытно. Проснулся, – опять ничего не помнит. Прошло еще сколько-то дней, и опять ему снится сон, опять он вспоминает тот лесной домик – как вышел к нему, как увидел красавицу, как возжелал ее, как чуть не обидел. Вспоминает и то, что в других снах видел. На этот раз красавица ни к буре не взывала, ни зверей не звала, а только глянула ему в глаза, – а глаза ее, помнит же, синие… нет, не синие: черные они. Синь черная, даже белков нет, словно ночь в них собралась. Страшно ему, но смотрит он в эти глаза, – а в черноте-то, звезды, как в ночном небе, сверкают. Тут ему красавица говорит: «Ну что воин, страшно тебе?» А он ей говорит: «Нет, милая, не страшно мне. Ты страшной силой владеешь, да сердце у тебя не страшное. Чего мне тебя бояться?» Она говорит: «А ну как против тебя силу свою поверну?» А он отвечает: «Ну, коли дурнем я опять буду, коли обидеть тебя захочу, так и правильно повернешь. А коли я с тобой ласков буду, зачем же тебе против меня силу свою поворачивать? Нет, не повернешь, не станешь». Опять глаза ее синими стали, посмотрела она на него ласково и сказала: «Ну что ж, воин, вспомнишь ты дорогу ко мне. Приходи, буду я тебе ласковой женой, силу свою против тебя не поверну. Но и ты помни о моей силе и зря не дави, не командуй, свою волю не показывай, и будет у нас лад». Проснулся воин и вспомнил сны, что приснились. Будто они ему в одну ночь приснились. Посмотрел вокруг себя, – зачем ему эта война, зачем ему эта жизнь? Потихонечку собрался и ушел назад по той же дороге, потом свернул в лес, прямо к избушке вышел. Да там и остался. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 29 июля 2011 О'Генри Джимми Хейз и Мьюриэл I Ужин кончился, и в лагере наступила тишина, сопровождающая обычно свертывание папирос из кожуры кукурузных початков. Маленький пруд светился на темной земле, как клочок упавшего неба. Тявкали койоты. Глухие удары копыт выдавали присутствие стреноженных коней, продвигавшихся к свежей траве скачками, как деревянные лошадки-качалки. Полуэскадрон техасского пограничного батальона расположился вокруг костра. Знакомый звук — шорох и трение чапарраля о деревянные стремена — послышался из густых зарослей повыше лагеря. Пограничники насторожились. Они услышали, как громкий, веселый голос успокоительно говорил: — Подбодрись, Мьюриэл, старушка! Вот мы и приехали. А долгая получилась поездка, верно? Эх ты, допотопное существо! Да ну, будет тебе целоваться, право! И не цепляйся так крепко за мою шею. Надо тебе сказать, этот коняга под нами не очень тверд на ноги. Он еще, чего доброго, сбросит нас с тобой, если мы будем зевать. После двух минут ожидания на лагерную площадку вылетела усталая серая в яблоках лошадь. Долговязый парень лет двадцати раскачивался в седле. Никакой Мьюриэл, к которой он обращался, не было видно. — Эй, друзья, — весело закричал всадник, — вот тут письмо лейтенанту Мэннингу! Он спешился, расседлал коня, опустил на землю свернутое в кольцо лассо и снял с луки седла путы. Пока лейтенант Мэннинг, командир полуэскадрона, читал письмо, он заботливо соскреб засохшую на путах грязь, показав тем самым, что бережет передние ноги своего коня. — Ребята, — сказал лейтенант и помахал пограничникам рукой, — это мистер Джимми Хейз. Он зачислен в нашу часть. Капитан Мак-Лин прислал его к нам из Эль-Пасо. Хейз, когда стреножите коня, ребята вас накормят. Пограничники приняли новичка радушно. Тем не менее они подвергли его внимательному осмотру и воздержались до поры до времени от окончательного приговора. Пограничники выбирают нового товарища в десять раз осмотрительнее, чем девушка возлюбленного. От выдержки, преданности, хладнокровия и меткой стрельбы вашего соседа в бою часто зависит ваша жизнь. После плотного ужина Хейз присоединился к курящим у костра. Его внешность не рассеяла всех сомнений у его собратьев по оружию. Они видели всего лишь длинного, сухопарого юношу с выжженными солнцем волосами цвета пакли и загорелым простодушным лицом, на котором играло добрая, лукавая улыбка. — Друзья, — сказал новый пограничник, — я сейчас представлю вас одной моей знакомой леди. Я никогда не слышал, чтобы ее называли красавицей, но вы согласитесь, что она все-таки ничего себе. Поди-ка сюда, Мьюриэл! Он расстегнул свою синюю фланелевую рубаху. Из-за пазухи у него выползла рогатая лягушка. Ярко-красная ленточка была кокетливо повязана вокруг ее колючей шеи. Она сползла на колено к хозяину и уселась там неподвижно. — Вот у этой самой Мьюриэл, — сказал Хейз с ораторским жестом, — имеется куча достоинств. Она никогда не спорит, она всегда сидит дома, и она довольствуется одним красным платьем и в будни и в воскресенье. — Вы только посмотрите на эту погань, — сказал, смеясь, один из пограничников. — Видал я рогатых лягушек, но никогда не видел, чтобы кто-нибудь взял себе такую дрянь в товарищи. Она что, знает вас? — Возьмите ее и увидите, — сказал Хейз. Небольшая короткохвостая ящерица, известная под названием рогатой лягушки, совершенно безвредна. Она уродлива, как те доисторические чудовища, уменьшенным потомком которых она является, но кротка, как голубь. Пограничник взял Мьюриэл с колен Хейза и вернулся на свое сиденье из свернутых одеял. Пленница вертелась, царапалась и энергично вырывалась из его руки. Подержав лягушку с минуту, пограничник опустил ее на землю. Неуклюже, но быстро она заработала своими уморительными лапками и остановилась у ноги Хейза. — Здорово, разрази меня гром! — сказал другой пограничник. — Никогда не думал, что у этих насекомых столько соображения. II Джимми Хейз стал общим любимцем в лагере пограничников. Он обладал бесконечным запасом добродушия и неиссякаемым мягким юмором, который очень ценится в походной жизни. Он был неразлучен со своей рогатой лягушкой. За пазухой во время езды, на плече или на колене в лагере, под одеялом ночью — маленький уродец никогда не покидал его. Джимми был шутником того типа, который преобладает в сельских местностях Запада и Юга. Не умея ни изобрести что-нибудь новое по части развлечений, ни сострить экспромтом, он набрел как-то раз на забавную мысль и крепко ухватился за нее. Ему показалось очень смешным иметь при себе для развлечения друзей ручную рогатую лягушку с красной ленточкой на шее. Это была счастливая мысль — почему же не развивать ее до бесконечности? Отношения, связывавшие Джимми с его лягушкой, трудно поддаются определению. Способна ли рогатая лягушка на прочную привязанность, это вопрос, для разрешения которого мы не располагаем данными. Легче угадать чувства Джимми. Мьюриэл была перлом его остроумия и в качестве такового была им нежно любима. Он ловил для нее мух и защищал ее от холодного ветра. Заботы его были наполовину эгоистичны, и все же, когда пришло время, она отплатила ему сторицей. Немало других Мьюриэл так же щедро вознаграждали других Джимми за их поверхностное увлечение. Джимми не сразу добился полного признания со стороны своих товарищей. Они любили его за простоту и чудачества, но над ним все еще висел тяжелый меч отсроченного приговора. Жизнь пограничников состоит не только в том, чтобы дурачиться в лагере. Приходится еще выслеживать конокрадов, ловить опасных преступников, драться со всякими головорезами, выбивать из чапарраля шайки бандитов, насаждать закон и порядок с помощью шестизарядного револьвера. Джимми, по собственному его признанию, был преимущественно ковбоем и не имел опыта в пограничной войне. Поэтому пограничники в его отсутствие усиленно гадали, как он будет вести себя под огнем. Ибо, да будет всем известно, честь и гордость каждого пограничного отряда зависят от личной отваги составляющих его солдат. Два месяца на границе было спокойно. Солдаты бездельничали в лагере. А затем, к великой радости изнывавших от скуки защитников границы, Себастьяно Салдар, знаменитый мексиканский головорез и угонщик скота, перешел со своей шайкой Рио-Гранде и стал производить опустошения на техасском берегу. Теперь были основания предполагать, что скоро Джимми Хейзу представится случай показать, чего он стоит. Отряд гонялся за бандитами неустанно, но у Салдара и его людей кони были, как у Лохинвара, и настигнуть их было нелегко. Однажды вечером, перед закатом, пограничники после долгого перехода остановились на отдых. Усталые лошади стояли тут же, нерасседланные. Люди жарили сало и варили кофе. Вдруг из чащи зарослей на них выскочил Себастьяно Салдар со своей шайкой, стреляя из шестизарядных револьверов и оглашая воздух отчаянными воплями. Это было полной неожиданностью. Пограничники, раздраженно ругаясь, схватились за винчестеры; но атака оказалась лишь показным выступлением в чисто мексиканском духе. После этой шумной демонстрации налетчики с оглушительным криком ускакали прочь вдоль реки. Пограничники вскочили на коней и пустились в погоню; но уже мили через две их лошади выдохлись, и лейтенант Мэннинг отдал приказ прекратить погоню и вернуться в лагерь. Тут обнаружилось, что Джимми Хейз исчез. Кто-то вспомнил, что, когда началась тревога, он побежал к своей лошади, но после этого никто его не видел. Наступило утро, а Джимми все не было. Думая, что он лежит где-нибудь убитый или раненый, пограничники обыскали все окрестности, но безуспешно. Тогда они пошли по следам банды Салдара, но она как в воду канула. Мэннинг решил, что коварный мексиканец после своего театрального прощания снова ушел за реку. И действительно, ни о каких дальнейших набегах сведений не поступало. Это дало пограничникам время разобраться в своих неприятностях. Как уже было сказано, честь и гордость каждого пограничного отряда зависят от личной отваги составляющих его солдат. И теперь они были уверены, что свист мексиканских пуль обратил Джимми Хейза в позорное бегство. Бак Дэвис хорошо помнил, что мексиканцы не дали ни одного выстрела, после того как Джимми побежал к своей лошади. Таким образом, он не мог быть убит. Нет, он бежал от своего первого боя и не захотел вернуться, зная, что презрение товарищей труднее вынести, чем вид направленных на тебя винтовок. И в отряде Мэннинга из пограничного батальона Мак-Лина было невесело. Это было первое пятно на их знамени. Ни разу еще за всю историю пограничной службы ни один солдат не показал себя трусом. Все они любили Джимми Хейза, и это еще больше портило дело. Проходили дни, недели и месяцы, а облачко неизжитого позора все еще висело над лагерем. III Год спустя, оставив позади много стоянок и изъездив с оружием в руках много сотен миль, лейтенант Мэннинг почти с тем же составом людей был послан на борьбу с контрабандистами на несколько миль ниже по реке от их старого лагеря. Однажды, пересекая густо заросшую мескитом равнину, они выехали на луг, изрезанный овражками. Тут глазам их представилась немая картина давнишней трагедии. В одном из овражков лежали скелеты трех мексиканцев. Их можно было узнать только по платью. Самый большой скелет был когда-то Себастьяно Салдаром. Его громадное дорогое сомбреро с золотыми украшениями — шляпа, известная по всему Рио-Гранде, — лежало тут же, пробитое тремя пулями. На краю овражка покоились заржавевшие винчестеры мексиканцев — все они были направлены дулами в одну сторону. Пограничники проехали в ту сторону пятьдесят ярдов. Там, в небольшой впадине, все еще целясь из винтовки в тех троих, лежал еще один скелет. Это был бой на взаимное уничтожение. Ни по каким признакам нельзя было опознать одинокого защитника. Его одежда, над которой немало потрудились дожди и солнце, могла быть одеждой любого ранчмена или ковбоя. — Какой-нибудь ковбой, — сказал Мэннинг. — Они настигли его одного. Молодец парень! Задал он им горячих, прежде чем они укокошили его! Так вот почему мы больше ничего не слышали о доне Себастьяно! И вдруг из-под истрепанных непогодой лохмотьев мертвеца вылезла рогатая лягушка с полинявшей красной ленточкой вокруг шеи и уселась на плече своего давно успокоившегося хозяина. Безмолвно рассказала она повесть о неопытном юноше и быстроногом сером в яблоках коне — как они в погоне за мексиканскими налетчиками обогнали всех своих товарищей и как мальчик погиб, поддерживая честь своего отряда. Пограничники теснее столпились у трупа, и, словно по данному знаку, дикий вопль вырвался из их уст. Этот вопль был и панихидой, и надгробной речью, и эпитафией, и торжествующей песнью. Странный реквием над прахом павшего товарища, скажете вы, но, если бы Джимми Хейз мог его услышать, он бы все понял. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 31 июля 2011 Кир Булычев Письма разных лет I 17 января 1978 г Москва Дорогой Виктор Сергеевич! Я давно не писала Вам, не от лени, а потому что было некогда. Мы все трудимся (меньше, чем хотелось бы) и суетимся (больше, чем надо). К тому же осень у меня выдалась неудачная. Мама на два месяца слегла с воспалением легких, потом свалился сын с жестоким гриппом, лучшая подруга разводилась с мужем и вела со мной многочисленные беседы о том, что все мужики — сволочи (я это подозревала и раньше, но не так формулировала). Так что из лаборатории я неслась по магазинам и аптекам, затем принималась врачевать моих болезных. И когда всех утешишь и освободишься, возникает ощущение, что в глазах у тебя песок — мечтаешь, как бы поспать хотя бы часов шесть. Но надо садиться за работу — в основном, пустяковую, — накатать рецензию, прочесть чью-то диссертацию, или готовить годовой отчет… К тому же надо мной живет строгая соседка. Если я печатаю на машинке после одиннадцати, она возникает и халате и папильотках, грозит мне милицией и постановлениями горисполкома. Я уж уносила машинку на кухню, ставила ее на две подушки, но... У меня подозрение, что соседка специально холит по квартире и ждет, когда я начну нарушать. Иначе ей, одинокой женщине, жить скучно. Приходится мне вставать на рассвете и накачиваться кофе — все равно раньше, чем привыкла, не заснешь. Не думайте, что я избрала Вас в качестве пуховой жилетки и орошаю теперь слезами. В конце концов каждый из нас, как говорил какой-то вымерший мудрец, имеет то правительство, которого заслуживает. Очевидно, во мне живет некое мазохистское начало, иначе зачем бы мне соглашаться на эти рецензии и оппонирования? Меня заставил “взяться за перо” странный феномен, который я наблюдала в последние дни. И тут я жду Вашего просвещенного мнения. Сначала я решила, что у меня начались галлюцинации. Нет, так Вы ничего не поймете. Следует изложить предысторию проблемы. Три года назад мой муж был в Индии. Там он, движимый не столько прихотью, сколько желанием не отстать от товарищей, приобрел у охотников и провез контрабандой двух лемуров. (Наверно, в Москве живет немало экзотических животных, по павших к нам подобными, большей частью нелегальными путями.) Провез он их в черных мешочках, в карманах плаща. Лемуры смирились с таким унижением и на таможне вели себя смирно. Поначалу эти зверьки меня умилили. Очевидно, природа специально сделала их такими, лишив прочих средств защиты от хищников. Я допускаю, что при виде тонкого лори (к этому виду относились наши жильцы) даже задубелое сердце тигра вздрагивает, он потупляет свой кровожадный взор и уходит охотиться на буйвола. Представьте себе существо размером с белку, без хвоста, покрытое густой короткой серой шерстью, с тонкими, паучьими ручками и ножками (именно ручками и ножками, потому что у лориков совершенно человеческие пальцы, с ноготками в квадратный миллиметр). Значительную часть их курносых физиономии занимают громадные карие глаза, полные такой укоризны и покорного страха, что гости, поглядев на наших жильцов, тут же понимают, что только крайне жестокий, отвратительный человек может содержать этих крошек в неволе. Наши жалкие оправдания в том, что муж купил лориков у охотников, которые ловят их, чтобы снимать шкурки, что мы их кормим, держим в тепле и так далее, только усугубляли недоброжелательство к нашему семейству. В повседневной жизни эти трогательные крошки совсем не очаровательны. День они проводят в сладком сне, а с наступлением темноты выбираются из клетки и бегают по комнатам, поливая полюбившиеся им предметы едкой мочой и посыпая пол козьими орешками. Потом повисают в фантастических позах на шторах или люстре. Ни в какие контакты с нами, их хозяевами, они вступать не желают. Никаких поглаживаний или прикосновений не выносят. Зубы у них острые, мелкие и многочисленные, к тому же на них всегда остаются остатки пищи — укусы лориков не заживают неделями. Не зря индусы в Майсоре считают их ядовитыми. Никакой благодарности к людям они не испытывают, никого не узнают — а стоило бы. Свободное время мы проводили на Птичьем рынке или в кабинетах директоров зоомагазинов (с приношениями) — ведь лорики питаются лишь живыми насекомыми, а попробуй обеспечить их кормом в Москве в разгар зимы. Тараканы, правда, дома вывелись, но мучные черви расползались по квартире, а в укромных уголках стрекотали разбежавшиеся сверчки. Притом лорики патологически трусливы, и даже я, отлично изучив их эгоистический характер и спесь, происходящую от сознания того, что они — древнейшие млекопитающие Земли, зачастую терялась, встретившись с ними взглядом, — они делали вид, что знают: я их специально откармливаю, чтобы сожрать. Если не сегодня, то на той неделе. Наконец, последняя беда — мы даже не могли вечерами вместе куда-нибудь пойти. Кто-то должен был дежурить дома, чтобы проводить вечернюю кормежку. Сидишь, читаешь вечером, а краем глаза видишь, как беззвучно, тенью скользит по полу паук, приподняв шерстяную попку. И косит на тебя глазом. Знает, стервец, ведь второй год вместе живем, что я не трону, но стоит пошевелить головой — и он замирает в диком ужасе, как кататоник, а затем, избрав оптимальный вариант спасения, несется за штору. А в прошлом году мы не выдержали. После некоторых (до определенной степени лицемерных) переживаний мы согласились отдать их одной милой одинокой девушке лет пятидесяти, которая живет в отдельной квартире с кошкой, собакой и двумя собственными лемурами. Причем живет она не в Москве, а в Киеве. Сначала мы даже скучали по лорикам, и я как-то полгода назад согласилась на совершенно ненужную и муторную командировку в Киев для того, чтобы увидеться с лемурами. Один из них к этому времени умер. Второй меня не узнал, но опасливо принял из моих пальцев жирного мучного червя — скромный дар московских друзей. Простите, Виктор Сергеевич, что забыла о краткости — сестре эпистолярного жанра, а написала эссе на тему “Содержание тонких лори в домашних условиях”. Все. Перехожу к делу, то есть к галлюцинациям. Несколько ночей назад я сидела на диване, читая посредственную диссертацию и размышляя о том, как бы отказаться ее оппонировать, не обидев смертельно автора. Вдруг вижу краем глаза медленно бредущего через комнату лорика. Лорик заметил мой взгляд, замер, прижав к груди сложенную в кулачок ручку, сжался от ужаса. И исчез. Я протерла глаза, поняла, что заработалась, — еще немного и придется идти к психиатру. Прошло еще два дня. И снова ночь, я сижу на диване, а посреди комнаты (на этот раз я почему то глядела именно в ту точку) возникает перепуганный лорик и хлопает глазищами. Я вижу его совершенно явственно, до последней шерстинки. Расстояние от силы два метра. В ужасе, что его застукали, лорик пускает лужицу и растворяется в воздухе. Еще одна галлюцинация? Как бы не так! Лужица-то осталась. Клянусь всем святым, лужица осталась. Я ее вытерла тряпкой и только потом поняла, что это сверхъестественно. Вот тогда я и решилась Вам написать. Вы всегда были терпимы к странностям человеческой психики и по крайней мере искали рациональное объяснение иррациональным явлениям. Вам кое что удавалось. Пожалуйста, дорогой Виктор Сергеевич, не оставьте меня своими молитвами, бросьте снисходительный профессорский взгляд на мою жалкую судьбу и подумайте, что бы это могло быть? Кстати, я не удержалась позвонила в Киев, к новой владелице лориков. Та мне с прискорбием сообщила, что наш последний лемур умер за неделю до описанных мною событий. То есть вернуться домой, подобно заблудившейся кошке, он не мог. Остаюсь Ваша преданная ученица. Калерия. II 19 января 1978 г Москва Дорогая Римма! Все собиралась тебе написать, но ужасно много работы. Наша зав лабораторией, Калерия Петровна, я тебе о ней писала, совершенно посходила с ума. Нет, лучшс работать под руководством мужчины, современные мужчины куда мягче и отзывчивей, а я к тому же умею с ними обращаться. Но в других отношениях наша Калерия не самый худший вариант, она за собой следит и некоторым еще нравится. По какой ужас дожить до тридцати с лишним лет и так ничего в жизни и не увидеть! Hу ладно, хватит о работе. Ты меня спрашивала как складываются мои отношения с Саней Добряком. Отвечаю: сложно. И по моей вине. Я недостаточно к нему внимательна и даже позволяю насмехаться, чего он не выносит. Позавчера я разрешила ему пригласить меня в кино, а там встретился некий В (так, случайность моей бурной молодости). Он со мной поздоровался, а у меня не было причины его игнорировать. Саня взбеленился и всю дорогу до дому дулся. Даже смешно, какие наивные эти мужчины! Разве я виновата в моей наружной привлекательности? Чтобы его еще позлить, я не разрешила ему меня поцеловать на прощание. Теперь он со мной не разговаривает. Конечно, я могу вернуть наши отношения в норму одним взглядом, но не собираюсь этого делать. В принципе он должен понять, что существует масса претендентов на мою душу. А ему я делаю одолжение. Ты меня понимаешь? Как твои дела? Я вчера по телеку смотрела, что у вас жуткая погода. Боюсь, как бы не случилось снова наводнение. Хотя это наверно очень интересно — наводнение? Мы бы с тобой гоняли на катере по улицам и спасали женщин и детей. У вас столько моряков, что я иногда тебе завидую, хотя у меня больше склонности к ученым. В них, даже в начинающих, как Саня, есть серьезность и внутренний ум. Прости что кончаю писать —пришла Калерия, не выспалась, глаза опухли, наверно опять ночью трудилась — нелегко женщине в науке! Сейчас она уже глядит на меня косо — чего я нс работаю? Сейчас, моя дорогая начальница сейчас… Целую, скоро напишу продолжение. твоя верная подруга Тамара III Ленинград 24 января 1978 г Дорогая Лерочка! Порой мне трудно представить себе, как Вы руководите лабораторией, пишете докторскую, делаете открытия… Вы для меня (стойкость стереотипов родительского восприятия) всегда девчушка, впервые накрасившая глазки и этим начавшая новую студенческую жизнь. Вы сейчас возмутитесь и скажете, что и сегодня Вы не стары по прежнему красивы, вернее, куда красивее — женщины Вашего типа расцветают на четвертом десятке. Я вернулся вчера из Штатов, где отсидел свои старческие представительские дни на симпозиуме, состоявшем из подобных мне старых грибов, которых стараются держать подальше от настоящей науки, чтобы они чего там не натворили. Письмо меня Ваше обрадовало и позабавило. Вы очень мило описали этих лсмуров я даже залез в Брэма, но тот о них знал немного. Зато у Даррела я нашел описание подобной зверушки. Даррел пишет, что тонкие лори в настоящее время очень редки и напоминают ему боксеров, потерпевших сокрушительное поражение на ринге. Эффект достигается темным ободком шерсти вокруг глаз и общим скорбным выражением физиономии. Знаете Лерочка, я глубоко убежден в трезвости и устойчивости Вашей психики. Так что давайте отложим галлюцинации в сторону. Вы сами в это не верите, к тому же галлюцинации не дают луж на паркете. Разумеется, можно придумать целый ряд внешне соблазнительных гипотез в основном оптического характера, однако меня самого более иных греет собственная давнишняя мыслишка. Она почти вымерла во мне за неимением к ней подтверждающих фактов, а вот Вы написали — что то щелкнуло в мозгу и пошли крутиться колесики. Со скрипом, разумеется. Когда то очень давно я натолкнулся в записках одного натуралиста, работавшего с рептилиями в Уганде на странное замечание. Ему приходилось наблюдать как один из видов эндемичного и крайне редкого полоза обладает странным свойством объяснения которому не нашлось. В случае крайней опасности он исчезает, практически растворяется в воздухе, и возникает вновь через несколько секунд (или минут). Никто, разумеется, не обратил внимания на эту чушь и прошла она незамеченной, да и сам наблюдатель не настаивал на своем открытии. Тогда я задумался: что же случается с полозами при условии, если они в самом деле исчезают? Значит они перемещаются. Куда? Давайте, сказал я себе, пофантазируем, благо никто не знает, насколько мы легкомысленны. Есть два пути перемещения — в пространстве и во времени. И еще неизвестно, какой из путей более антинаучен. Полозы, помню, исчезали из террариума, то есть мгновенно преодолевали неодолимую для них преграду. Возникали они вновь внутри замкнутого пространства. И знаете, Лерочка, мне тогда больше понравилась вот такая мысль, а что если эволюция когда-то снабдила некоторых из беззащитных ее созданий удивительным механизмом спасения от опасности? Она ведь очень изобретательна, эта эволюция! Допустим, существует некоторая корреляция между уровнем нервного состояния особи — степенью опасности — и физическим выражением этого “эскапизма”? В мгновение смертельной угрозы особь совершает мгновенный переход по оси времени, скажем, в будущее. Преследователь теряет жертву из виду, удаляется по своим делам, и тогда наша несостоявшаяся жертва благополучно возвращается на место. Невероятно? Да, я тоже так подумал. А подумавши, перешел к иным, куда более вероятным проблемам. Хотя и планировал потратить какое-то время на проверку своей сумасшедшей гипотезы. Я даже хотел поискать себе подопытных кроликов — каких-то существ, давно застывших в эволюции — реликтов животного мира, притом не имеющих сильных челюстей. Кстати, лемур, точнее, тонкий лори — идеальный объект для таких опытов. Почему он не вымер, почему он не съеден поголовно за последние несколько миллионов лет? Бегать быстро он не умеет, огрызнуться толком не может, днем вообще плохо видит и полностью беззащитен. И вот. представьте себе, проходит много лет, и я получаю письмо от любимой ученицы, которая, оказывается, наблюдала явление, в чем-то схожее с тем, над которым я размышлял. Только на другом конце “телефонной линии”. У вас лемур, которого уже давно нет, возникает. Возникает реально. И исчезает. Соблазнительное подтверждение сумасшедшей гипотезе (за неимением иных подтверждений). Впрочем, Вы можете игнорировать бред старика. Давайте считать, что мы с Вами побаловались сказками. Передавайте привет Вашему уважаемому семейству. Надеюсь увидеть Вас в Питере на биофизической конференции в марте. Выкроите неделю? Ваш старый, легкомысленный поклонник В Кострюков IV 12 апреля 1978 г. Римуля, здравствуй! Ты, наверно, меня совсем забыла. И правильно сделала. Скоро уже “яблони в цвету”, а я даже в парикмахерской не была месяц, полный обвал! Тут у меня деньрождение было, двадцать лет, дата! А я вспомнила об этом только днем — мать звонит в лабораторию, какие, говорит, у тебя планы на вечер, гости к тебе придут или сама умотаешь? И меня тогда как веником по голове трахнуло! Ты знаешь, что мой Саня похудел на три кило? Такая жизнь, как говорят французы. И все из за нашей Калерии. Она, конечно, озверела. Есть плановая тема, есть задачи, стоящие перед нашей наукой, а мы занимались чем? Мы искали по всей стране лемуров. Ты, конечно, не знаешь, что такое лемур. Лемур — это очень первобытный зверь, почти вымер, только в тропических странах еще обитает. Похож на алкоголика и всегда спит, но вообще-то он лапочка. Мы раздобыли даже двух, но кормить я их не буду — умру, но не буду — они червяков жрут! Живых! К нам Калерин учитель приезжал, такой толстый профессор Кострюков из Ленинграда, он, по-моему, в Калерию тайно влюблен, даже не приходит в лабораторию без цветов. Я сказала Сане: учти, если не воспользуешься опытом, уйдешь в отставку. А он мне вчера букет роз приволок, рублей на десять, даже страшно, как он теперь до получки доживет, но я была искренне тронута его поступком, хоть и по подсказке. Я думаю, что в Сане есть ко мне настоящее чувство. А ты как думаешь? Кострюков и мне глазки строил, но я на такого мамонта ноль внимания, хотя у него страшная пробивная сила. Он где-то денег нам достал, на нас, по-моему, пятнадцать других институтов работают, телефон вообще оборвали, а от этих лемуров запах, я тебе скажу, не позавидуешь. Хорошо еще мне один поклонник (я тебе о нем не писала, потому что он не больше чем летучий эпизод) в свое время подарил флакон французских духов “Клима” (знаешь, сорок рублей за бутылочку?), и я себя поливаю изо всех сил. А Кострюков пришел как-то с одним шизованным химиком и говорит ему: “Это наш бездумный прекрасный цветок по имени Тамара, она употребляет только духи фирмы “Клима”. Представляешь, в таком возрасте, а по запаху духи определяет? С ним надо осторожно, ой как осторожно! Он, в общем, представительный мужчина и хорошо сохранился только я его в тот же день обрезала. Он ко мне оборачивается и просит, чтобы я сбегала в лабораторию к Лившицу и взяла там культуры. А я ему отвечаю: “Я не девочка на побегушках”. Пришлось ему мой ответ проглотить не запивая. Хотя, надо сказать, что я здесь окружена таким вниманием, что буквально хожу по пропасти во ржи. А на прошлой неделе они приволокли откуда-то дохлого лемура — Санечку посылали, бедненького моего. Праздник был, словно это живой тигр. Сбежалось тридцать докторов наук, и все на него смотрели, а потом, как у нас в науке водится, изрезали его на мелкие кусочки и гудбай, пташка! А ведь притом кому-то приходится волочить плановую работу, ее никто с нас не снимал. В общем, я за свою жалкую сотню вынуждена сворачивать горы изящными пальцами. Но ничего, научный прогресс — это движущая сила. И я не посторонний человек в науке. Найдем в крови лемуров “фактор Т” и сделаем небольшой переворот в естествознании (и в физике, разумеется). Я тебе еще напишу, когда будет время. Ты не собираешься в Москву? Я бы показала тебе Кострюкова. Он бы тебе понравился. Кстати, Саня к нему меня ревнует. Без всяких оснований. Обнимаю тебя, верная подруга Тамара. (окончание следует) Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 31 июля 2011 Кир Булычев Письма разных лет (окончание) V Москва 19 10 1978 Здравствуй, Артур! К сожалению, фирменных джинсов я тебе пока не нашел, но стараемся и добьемся, будь спокоен, походи пока в болгарских. С твоими внешними данными ты и без модного оформления сойдешь за кинозвезду. Приехать пока к тебе не могу. Дела не пускают. У нас последние месяцы прошли в спешке и аврале. Моя начальница вбила себе в голову одну бредовую идею, которую я тебе, старик, не буду излагать, все равно не усечешь. Мы с помощью дружественных нам научных учреждений пытались эту идею воплотить. Вчера у нас был небольшой праздник. Есть предположение, что одно вещество, назовем его условно “фактор Т”: “Т”, разумеется, латинское, значит “временной”, — нам удалось синтезировать. Если все пойдет как надо, то нам посыпятся с неба премии и поздравления, Калерия (это моя начальняца) защитит докторскую, я пойду в аспирантуру, если не получу собственную лабораторию (чем черт не шутит!), а наш старик Кострюков станет академиком. Такие мои предварительные расчеты. Ты спрашиваешь меня о личной жизни. Ответить трудно. Как ты знаешь, есть у нас в лаборатории одна девчонка, по имени Тамара, ангел по внешности, но дьявол по характеру. Я ее давно раскусил и делаю вид, что радуюсь ее закидонам. У этой Тамарочки далекие планы — подцепить себе в мужья доктора наук, но пока что доктора в загс не спешат, и она держит меня в стратегическом резерве. Я не спорю. Если она будет держать меня долго, я могу перегруппировать свои войска и начать наступление в другом направлении. Берегитесь, женщины, старший лаборант Александр Добряк не лемур, а лев (лемуры — такие зверьки, с которыми мы теперь работаем). Ну ладно, привет, я пошел гореть на научном фронте! Привет Валентине и Коське. Александр VI 23 января 1979 г Москва Дорогой Виктор Сергеевич! Дела наши совсем плохи, дальше некуда. Боюсь, что мы проигрываем битву. Вчера Космодемьянский вызвал меня к себе и осторожно намекнул на то, что нашу тему закрывают. Вы знаете, что его осторожность граничит с осторожностью бульдозера. Так что настроение поганое. Да, я понимаю, что наша тема не профилирующая для института, выход в ближайшие годы малореален, и для народного хозянства фактор Т вряд ли даст положительный эффект в текущей пятилетке. Но все равно я была взбешена поведением Космодемьянского и высказала ему все, что думала. Если он меня не уволит, значит все таки наука дороже ему личных отношений со взбалмошными бабами. Так что Вы мне нужны сейчас и очень нужны в качестве тяжелой артиллерии. Позвоните в Президиум, а? Мне Иван Семенович сказал, что без вашего личного разговора с Дитятиным вряд ли что удастся пробить. Новостей мало. Да я Вам писала о них на прошлой неделе. Тринадцатая серия с белыми мышами дала отличный нулевой результат, хотя Мямлик (помните, это тот черный крупный лорик, которого мы получили из Праги) дал три исчезновения подряд. Ваш друг Саня Добряк остался позавчера на ночь в лаборатории, чтобы не упустить Мямлика, если тому захочется возвратиться обратно. Но, по-моему заснул, в чем не желает признаться. Ваша прекрасная Тамарочка принесла ему термос с кофе, который по рассеянности посолила. Даже любовь Сани к Тамарочке не смогла заставить нашего героя испить этой живительной влаги. Ну ладно я отвлеклась. Виктор Сергеевич помогите! Ваша Калерия VII Москва 6 июля 1979 г Глубокоуважаемая Тамара! Как там у тебя в Сухуми, загорела ли ты? Завидую тебе страшно. Розовая мечта идиота — лечь с тобой рядом на пляже, слушать шум волн, и смотреть в голубое небо. К сожалению, у меня отлично развито воображение и я представляю себе, как ты уходишь вечером на эстрадный концерт с каким то мускулистым брюнетом, в то время как мы с Калерией сидим в опустевшем институте и трудимся за всех. Ты спрашиваешь как у нас дела? Особенного ничего. “Фактор Т” пока не срабатывает. Хотя, как говорит Калерия, есть обнадеживающие данные с ящерицами-гекконами. Может быть… может быть… Но главное не в этом. Главное в том, что вчера я собственными глазами видел появление Мямлика. Калерия мне не поверила, а камеры я от удивления забыл включить. Знаешь когда долго ждешь чего то, уже сам в это не веришь. Значит, сидел я в лаборатории, Калерия куда-то умчалась, и думал почистить ли мне клетку с лемурами или отрегулировать центрифугу? Я же парень золотые руки, не то что твой жгучий брюнет, который только и может, что доставать билеты на эстрадные концерты. Смотрю на клетку — и вижу лемуров не два а три. Я даже вслух их пересчитал. Три. Шустрик на месте, Мямлик на месте, а кто еще? Еще один Мямлик! Клянусь тебе всем святым, клянусь моей к тебе любовью (в которую ты не поверишь, потому что не способна на высокие чувства), что в клетке было два Мямлика. Это продолжалось больше минуты. Оба смотрели на меня обалделыми глазами и оба ждали, когда я подкину им внеплановых червячков. А потом Мямлик № 2 исчез. А Калерия закатила мне истерику, что я не зафиксировал феномен. Сегодня мы с ней почти не разговариваем. Я не терплю в ней этих наполеоновских замашек. Ну ладно, я ее скоро прощу. Я великодушный. Ей тоже бывает нелегко: мыши в будущее не хотят, лемуры не фиксируются, директор интригует и я не очень дисциплинированный. Ну ладно, Тома, не забудь выслать мне свою пляжную фотографию в полный рост, я повешу ее у вытяжного шкафа на место портрета Брижит Бардо. Брюнету скажи, что его ждет за настойчивость от твоего верного друга А. Добряка. Что-то мне без тебя скучновато. Саша VIII Москва 21 ноября 1979г Дорогой Виктор Сергеевич! Спасибо за поздравления. Понимаю, что они носят скорее всего поощрительный характер. Но все равно приятно было их получить Что касается меня (и, по моему, не только меня, но и тех, кто со мной работает), то основным чувством была пустота. Словно бежали за поездом. Прибежали, сели в вагон а дальше чтo? Конечно, Вы улыбнетесь сейчас и скажете: “Дальше что? Дальше работать”. Знаю я, что Вы скажете. К тому же из двух наших последних достижений первое, в общем, не наша заслуга, а Лившица. Состав фактора Т определил он. Мы были только на подхватс. А вот что касается путешествия в будущее безымянной белой мыши, которой, как Вы уверяете, кто-то когда-то поставит памятник (“Белая мышь со мной в зубах?”), то Лившиц здесь почти ни при чем. И все было так, как вы себе представили. Дело оказалось в точной дозировке и психологических стимуляторах (Ваша догадка). Мы ввели новую модификацию лемурьего фактора Т всем двенадцати мышам, мы привлекли к работе нашего Ваську, которому смертельно надоело пугать этих ничтожных грызунов своим хищным видом, хотя делает он это неподражаемо — и, в общем, одна из двенадцати мышек исчезла. Спаслась от кота в будущее. Вот и все, можно бы ставить шампанское на стол, но с тех пор мы повторили опыт уже шесть раз, условия соблюдались точно — а мыши не исчезали. Так нам и надо. Нельзя было шумно радоваться и считать себя Ньютонами. А то недолго получить яблоком по макушке. Кстати, у нас малая беда — Васька погнался за беззащитным Мямликом и успел его догнать. Помял Мямлика, а Мямлик от отчаяния искусал Ваську (но не исчез). Васька сидит с распухшей мордой и не работает. Мямлик сидит с распухшей лапой и не работает, прекрасная Тамара жалеет Ваську, беспутный Саня жалеет Мямлика, и это привело к глубокой ссоре в лаборатории. Что ж, будем работать дальше. Приезжайте, мы без Вас соскучились. Калерия IX Москва, 27 декабря 1979 Дорогая Римма! У нас столько дел, столько дел, что просто оптимистическая трагедия! Я думала, что я всего этого не переживу, но, удивительно, пережила. Я была буквально на грани физического исчезновения. То есть буквально не я, а, разумеется, Саня. Это какой-то ужас, не человек. Знаешь, я читала в одном стихотворении, что некоторые врачи прививали себе чуму и иногда со смертельным исходом. Вот такие типы, оказывается, меня тоже окружают. Один тип, другими словами. Мне все объяснить тебе трудно, потому что ты, прости меня, в науке пустое место. Ты, наверно, помнишь, что мы выделяли фактор Т. Если этот фактор правильно употреблять, то можно отправляться в будущее. Не наверняка, правда, но немного можно. Лемуры это умеют делать сами, у них фактор Т прямо в крови от рождения остался, а вот других существ приходится прививать фактором, а потом еще пугать как следует. Для мышей у нас был кот Васька, такой зверюга, с ума сойдешь! Но теперь сбежал, потому что ему скучно мышей пугать, если жрать их не дают. Мы проводили опыты буквально тысячами, иногда получалось, а иногда полная профанация. Потом у нас обезьяны появились, мартышки. С ними тоже ненадежно выходило. В общем, как говорит наша Калерия, наука — это не место для слабонервных. И она смертельно права. А третьего дня у нас случилось экстренное событие. В общем, наш Санечка устроил горячий спор с Калерией по поводу перспектив. Ему, понимаешь, в науке и в любом все хочется сразу. Он стал уговаривать Калерию, что пора переходить к опытам с людьми, с добровольцами. Калерия сначала смеялась, потому что впереди еще годы и годы упорного труда, прежде чем можно к такому делу поступиться, я тоже стала смеяться над Саней, и, наверное, этого не надо было делать. Он же такой самолюбивый. А потом мы все ушли домой, а он еще оставался в лаборатории, и, оказывается, высчитывал дозу, и, главное, искал себе эмоциональный фон (ты этого не понимаешь, а когда не понимаешь, пожалуйста, пропускай некоторые слова, мне некогда здесь тебе все объяснять). В общем, он умудрился потратить весь запас фактора Т-12. Двенадцать — это модификация фактора, не спрашивай, сама не все понимаю. В общем, это такой фактор, который у нас мартышек гонял в будущее. На следующий день часов в одиннадцать утра, когда в лаборатории было довольно много народа Саня снова затеял спор с Калерией. Начал говорить, что науку нельзя двигать вперед на одной только осторожности. А Калерия ему отвечает: “А если ты попадешь в будущее на сто лет вперед, а этого дома уже нет — ты разобьешься”. А Саня ей говорит: “Ничего подобного, потому что природа мудрая и она отправляет лемуров недалеко вперед и даже в хорошие условия, когда хищников вокруг нет”. Но тут кто то из лаборантов сказал что Саню ничем не испугаешь. Как его в будущее отправлять, если его ничем на запугаешь! Сане конечно приятно что он такой смелый, и он начал возражать но не очень. А потом вдруг говорит мне: возьми у Артура коробочку. Я ему конечно в ответ что не намеревалась, а просит — пожалуйста. Я его пожалела, а зря — может ничего бы и не случилось. Пошла я к нашему слесарю, Артуру спрашиваю есть ли коробочка для Сани? А он смеется, передает мне коробочку, и еще говорит: неси ее осторожно, мне за нее Саня пять рублей заплатил. И не подумай открывать. А я и не думала. Прибежала обратно и говорю Сане: вот твоя коробочка. А Саня тогда говорит нам: “Внимание!” Потом достает из своей спортивной сумки мотоциклетную каску. Представляешь, он все уже рассчитал, а мы и не подозревали. Достает и говорит: “Тамара, дорогая (вообще то я этого обращения не терплю, но был какой то торжественный момент, даже не передать словами) Тамара — говорит — дорогая, открой коробочку, которую тебе передал Артур”. И я как сомнамбула (это такое насекомое) подошла к нему поближе и почувствовала дрожание в его теле. Это меня смутило, так он дрожал раньше только охваченный пламенной страстью ко мне. “Открывай!” — закричал Саня. Я открыла, и из коробочки выскочили сразу три больших черных таракана. Я страшно возмутилась. Такую гадкую шутку совершить надо мной—это непростительно! Я бросила коробку на пол и сказала ему: “Я тебе этого никогда не прощу”. Но никакого ответа! Сани в комнате нет! Все кричат “Ах! Что случилось?” А Калерпя говорит довольно тихо: “Никогда не думала, что мужчина может так бояться тараканов, что бы сбежать от них в будущее” Я ей отвечаю “Не говорите так про Саню! Он это сделал для науки”. А Калерия отвечает “Я и не хотела сказать плохо о Сане. Если он так боится тараканов значит он вдвойне мужественный человек что ради эксперимента пошел на такую адскую муку. Он теперь мученик науки” .Так и сказала “Саня — мученик науки”. Мы тут же очистили место посреди лаборатории и стали ждать когда, Саня вернется. Я тихонько плакала, потому что боялась, что с ним что-то случится, и он не вернется. Ведь путешествие во времени таит в себе много опасностей, а одна белая мышь у нас ушла в будущее и так и не вернулась. Но я не успела как следует расплакаться, а Саня уже вернулся. Но в странном виде. Он вернулся весь мрачный и даже улыбался грустно когда его стали поздравлять. Калерия сказала, что выговор он себе обеспечил и она его постарается оставить без премии. Но я возмутилась, бросилась к Сане, стала его утешать, говорить, что он мученик науки. Но Саня не стал со мной даже разговаривать, только поглядел на меня печально, и я тут увидела — о ужас! — ты представляешь, у него на щеке страшная ссадина! “Ты ударился?” — испугалась я. “Нет — отвечает Саня, поворачивается к Калерии и говорит: — Я готов понести заслуженное наказание” Но тут Калерия уже позвонила Лившицу и еще другие приехали и теперь наш Саня сидит обмотанный проводами, весь в датчиках, как космонавт, и его измеряют и исследуют. Все хорошо, только он не хочет рассказывать, что он там, в будущем видел. И самое ужасное, совершенно не хочет со мной разговаривать. Как будто он родезийский расист, а я угнетенная негритянка. Конечно, если бы он не был таким героем, я бы никогда не стала из за этого расстраиваться. Я могу в любой момент назвать восемнадцать — двадцать человек которые будут счастливы если я разрешу им со мной немного поговорить. Не представляю, чем это кончится. У Сани ссадина совершенно ужасная и я страшно боюсь заражения крови. Жди дальнейших писем, с наступающим Новым годом. твоя убитая обстоятельствами подруга Тамара Х Москва, 16 июля 1980 г. Дирогой мой Виктор Сергеевич! Я не стала бы писать Вам — никаких эстраординарных событий в нашей науке не произошло. Мы гоняем мартышек и мышей в будущее, но никак не можем (а когда сможем?) регулировать продолжительность путешествия, да и сам факт его. Но у меня есть одна любопытная для Вас новость. Может быть, улыбнетесь. Помните, полгода назад Саня Добряк совершил поступок, который стоил мне массы нервов и объяснительных записок Космодемьянскому. В путешествии Добряка было две тайны. Первая — сильная ссадина на щеке, о которой Добряк никому не сказал ни слова. Вторая тайна заключалась в резком изменении отношения к Тамаре. Он буквально перестал ее замечать, даже отворачивался, когда она робко приближалась к нему, протягивая лапки. И это не было трезвым расчетом соблазнителя — Саня на расчеты не способен. Что касается Тамары, то она тут же смертельно влюбилась в Саню, и чем холоднее он казался, тем горячей билось ее элегантное сердце. Все эти тайны разрешились вчера. Мы поздно засиделись в лаборатории. Шел дождь, было сумрачно, грустно, темнело. Я что-то считала на калькуляторе. Саня кормил наших зверей, прежде чем откатить клетку в виварий. Он никому не доверяет лемуров. Вошла Тамара. Она бросила на меня мимолетный взгляд, но, по-моему, меня не заметила. Подошла к Сане твердой походкой человека, решившегося лететь в космос. “Саня, — сказала она, — мне нужно сказать тебе несколько слов”. “Я вас слушаю”, — сказал Саня, глядя в клетку. “Саня, между нами возникла какая-то трагедия”, — сказала Тамара — Я прошу объяснения” “Не получите, — сказал Саня — Нам не о чем говорить” “Ты меня больше не любишь?” — спросила Тамара “Я хотел бы любить, — ответил Саня, — но не терплю соперников” “У тебя нет соперников”, — сказала Тамара и вдруг так зарыдала, что, видно, нервы у нее были на пределе. “Не верю”, — сказал неприступный Саня “Но кто он?” — спросила Тамара. “Не знаю, — сказал Саня — Я видел, как вы обнимались с ним, когда путешествовал в будущее”. “Ах! — воскликнула Тамара. — Значит этого не было?” “Это было или это будет, неважно, — сказал Саня” “Но я клянусь, что люблю только тебя! — сказала Тамара — Я никому никогда не говорила таких немыслимых слов!” “Какие у тебя доказательства?” — спросил холодный Саня. Мне даже стало жалко девочку. Она, наверно, в самом деле никому не признавалась в любви — просто не успевала, за нее это слишком быстро делали поклонники. “У меня есть доказательства! — воскликнула наша красавица. — Я согласна завтра же пойти с тобой в загс. Ты хочешь на мне жениться, ну скажи, хочешь? Или посмеешь отказаться?” Последние два слова Тамары прозвучали, как трагический монолог, рассчитанный на то, чтобы его услышали на галерке. Я даже обернулась к ним, чтобы попросить снизить тон и не привлекать внимания случайных прохожих на улице. Но ничего не сказала, потому что вместо двух силуэтов увидела один — Тамара кинулась в объятия Сани, и тот, разумеется, не устоял перед такой фронтальной атакой. И в тот же момент от двери раздался страшный вопль “Не смей! Я ее люблю!” И еще один Саня Добряк бросился с кулаками на своего двойника. И все стало на свои места. Надо же было Сане во время его путешествия в будущее наткнуться на самого себя, целующего Тамару, притом в полутемной лаборатории. Понятное дело, Тамару он узнал, он привык смотреть на нее со стороны. Себя он не узнал, потому что не привык смотреть на себя со стороны. Видно, все это понял и Саня. Тот Саня, что целовался с Тамарой. Он отстранил свою возлюбленную и выставил вперед руку. Саня-путешественник во времени врезался скулой в кулак Сани — счастливого возлюбленного, схватился за щеку и исчез. Саня ходит гоголем, идиотская улыбка не слезает с его физиономии, и всем любопытным, кто прослышал уже из уст Тамарочки о драке Сани с Саней, говорит: “Ты бы видел, с каким наслаждением я врезал в глаз этому пошлому ревнивцу!” Вот и все. Мы без Вас скучаем. Хотите слетать в будущее? Ваша Калерия 1978 Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 6 августа 2011 Легенда о вожде Карлике Легенда индейцев Майя Пересказ Т. Кашинской В давние времена на земле теперешней Мексики жило племя индейцев Майя. Это был талантливый народ. Прекрасные строители, они создали города-государства с великолепными дворцами и храмами. Одним из таких городов-государств был Ушмаль, о котором индейцы сложили эту легенду. …В древнем городе Ушмаль жил когда-то великий вождь племени майя. Жил он в большом доме, было у него много воинов, и ему принадлежали самые плодородные земли страны. В те времена в городе Нопате, в бедной хижине жила старуха колдунья. Она знала все травы, которыми лечат болезни, и собирала их при свете луны. По ночам ей часто встречались лесные волшебники-горбуны. Они жили на священных холмах. Колдунья с горбунами водила давнюю дружбу. Однажды горбуны дали старухе большое яйцо. Тайком она принесла его домой и зарыла глубоко в землю. Вскоре из яйца вылупился мальчик. Он был умный, как олень, и проворный, как белка, но очень маленький. Вырос всего на два локтя, да таким и остался. Каждый день старуха ходила с кувшином за водой к городскому колодцу, а Карлик оставался дома один. И вот он заметил, что старуха, уходя из дому, каждый раз что-то прячет в очаге. Однажды, как только старуха ушла за водой, Карлик полез в очаг. Разворошил золу, разгрёб холодные угли, и нашёл три камешка. Жёлтый, чёрный и красный. Подбросил Карлик жёлтый камешек, и тот превратился в маленький золотой колокол. Карлик взял прутик, ударил им по колоколу. И вдруг раздался страшный, грому подобный, звон. Звон этот донёсся до самых дальних уголков земли и взбудоражил всех жителей страны. Прибежала испуганная старуха. Карлик быстро спрятал колокол в золу. – Что ты, несчастный, наделал? – закричала она. – Я ничего не делал, - отвечал Карлик. – Это в горах закричал индюк. Но люди племени майя уже потеряли покой. Они вспомнили древнее пророчество. Один мудрец некогда предсказывал, что настанет время и придёт человек, для которого отлит золотой колокол. Он сумеет найти его в назначенный час, и только он один будет знать, чем ударить по колоколу. Золотой колокол зазвонит так, что услышат его все индейцы племени майя. Человек тот станет властителем всей земли. Он сделает Ушмаль самым великим городом. Старый вождь в это время спал в своём доме. Звон колокола разбудил его. Вождь задрожал от ужаса; он понял, что появился новый властитель. Тотчас послал он своих людей иск4ать по всем дорогам того, кто нашёл золотой колокол и зазвонил в него. Люди старого вождя пришли и в дом колдуньи. Навстречу им вышел Карлик, с золотым колоколом в руках. И люди вождя повели его в Ушмаль. Старый вождь сидел на высоком троне посреди площади, в тени дерева сейбы. И сказал старый вождь Карлику: «Тот, кто заменит меня на троне, должен быть так же мудр, как я. Скажи мне, сколько плодов на ветвях этой сейбы?» Карлик оглядел ветви большого дерева, покрытые мелкими плодами, и ответил: «Здесь десять раз по сто тысяч, и два раза по шестьдесят. Если ты не веришь, влезь на дерево и сам пересчитай плоды». Старый вождь побледнел и склонил голову. Потом он печально посмотрел на Карлика и сказал: «Ты вышел с честью из первого испытания. Но этого мало. Тебя ждут ещё два. Уходи и возвращайся завтра». - Хорошо. – согласился Карлик. – Но дорога отсюда к моему дому узка и камениста. Я построю дорогу, достойную будущего царя, и по ней приду к тебе завтра. Ночью Карлик вышел из хижины, взял чёрный камешек и бросил его на дорогу. И вмиг вся дорога от Нопата до Ушмаля была вымощена плитами чёрного полированного камня. По этой дороге Карлик пришёл утром к старому вождю. – «Приступим ко второму испытанию. – сказал старый вождь. – Пусть каждый сделает фигурку по своему образу и подобию и бросит её в огонь. Чью фигурку пощадит огонь, тот и станет вождём». Сначала старый вождь вырезал фигурку из твёрдого дерева. Он бросил её в огонь, и она превратилась в пепел. Вторую фигурку он выточил из блестящего чёрного камня, но от огня она рассыпалась в порошок. Третью фигурку старый вождь сделал из золота. Бросил её в огонь, и она расплавилась, растеклась, словно мягкий воск. – «Боги против меня! – воскликнул старый вождь. – Из чего же ты сделаешь свою фигурку, чтобы огонь пощадил её?» Карлик в ответ улыбнулся и сказал: «Смотри!» Он взял мокрую глину, вылепил из неё маленькую фигурку и поставил в огонь. И чем дольше пламя обжигало глину, тем крепче она становилась. Старый вождь был поражён. – «Мы продолжим испытания. Все должны убедиться, что ты достоин быть властителем Ушмаля. Оставайся в городе, переночуй в моём доме. А завтра мы встретимся снова». – сказал он. - Я останусь в Ушмале, но не в твоём доме. Я построю для себя дворец, и ты завтра его увидишь. – ответил Карлик. Затем он отошёл на другой край площади, достал свой красный камешек и положил его на землю. И в тот же миг напротив дома старого вождя появился прекрасный дворец из полированного красного камня. Утром из ворот дворца на площадь вышел Карлик, окружённый воинами. Они были малы ростом, и походили на горбунов со священных холмов. Старый вождь встревожился, но не подал виду. – «Взойди на этот помост, - сказал он Карлику, - и главный судья разобьёт на твоей голове каменным молотом меру пальмовых орехов. Если ты выйдешь из этого испытания живым – я поверю, что ты новый властитель Ушмаля». Перед всем народом Карлик взобрался на помост, и главный судья тяжёлым молотом разбил на его голове меру пальмовых орехов. Карлик во время этого испытания только улыбался. Он не чувствовал ударов, ибо старая колдунья надела ему на голову заколдованный невидимый шлем. Когда старый вождь узнал, что Карлик жив и здоров, он понял, что его время кончилось. Он сошёл с трона и удалился. Люди на площади приветствовали Карлика. Они славили нового вождя. Карлик сказал им: «Я не могу царствовать, пока здесь нет дворца для моей старой матери, дворцов для моих воинов, храма для поклонения Огню и большой площади для зрелищ. Завтра вы увидите всё это, и ещё многое другое». И на рассвете следующего дня город украсился храмами и дворцами, каких доселе никто не видывал. В правление вождя Карлика в Ушмале были сооружены ступенчатые пирамиды, с храмами на вершинах, величественные каменные дворцы… Искусные мастера высекли сложные узоры на их стенах и колоннах. С тех пор много столетий прошло. Сегодня на месте Ушмаля одни развалины… Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 14 августа 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 14 августа - Происхождение (изнесение) честных древ Животворящего Креста Господня. Медовый Спас. Сказка о пчелке (Автора не знаю. Сказка взята отсюда: http://skazka.ucoz.ru/blog/skazka_o_pchelke/2010-03-24-402 ) В одной большой-пребольшой семье жила-была пчелка. Пасека находилась в одном из красивейших мест средней полосы России, где вокруг росло много чудесных садов. Пасечник, добрейший человек, ухаживал за пчелами с большой любовью. Пчелке очень нравилось летать по садам, полям и лугам и собирать нектар, из которого потом получался самый вкусный мед на свете. Друзья – луговые шмели – очень любили пчелку только за то, что она есть на белом свете. Все вместе они с большим удовольствием танцевали на полях и лугах так лихо, что любо-дорого посмотреть! Так и продолжалась бы их жизнь долго и счастливо, если бы не наступил кризис. Пасечнику пришлось продать часть пчел почти за бесценок на дальний степной хутор. Так пчелкин улей оказался вдали от родных мест. Пчелка и ее сестры работали без устали день и ночь, но меда получалось мало. Но хозяину хутора хватало и этого. Был он человеком угрюмым и скрытным, не охочим до ласки, хоть и тщательно ухаживал за пчелами и другой домашней живностью. Пчелка к такому отношению не привыкла, потому что отличалась от других насекомых сильной впечатлительностью и всегда все воспринимала близко к сердцу. Поэтому она сильно скучала по сестрам, оставшимся на старой пасеке, и по друзьям – шмелям, с которыми они резвились на бескрайних лугах… Долго пчелка мучилась от безысходности. Ей очень хотелось или вернуться в старый дом, или как-то изменить свою жизнь здесь. Но хозяин замкнулся в свои проблемы (его тоже затронул пресловутый непонятный кризис) и не замечал ничего. Пчелка же умела только собирать мед и танцевать со шмелями. «Жизнь проходит, - вздыхала и кручинилась пчелка, - и я никому не нужна…» Как-то раз, во время одной прогулки, пчелка повстречала полосатую осу. Та у нее спрашивает: «Ты почему плачешь?». Пчелка отвечает: скучаю, мол, по старому дому, по сестрам-пчелкам, по друзьям-шмелям, по их шумным веселым танцам-пляскам на бескрайних лугах. Оса, подумав, сказала так: - Если ты так любишь танцевать, а пары у тебя пока нет, то попробуй станцевать одна! Я научу тебя нескольким одиночным танцам. - Не получится. Я ведь общественное насекомое, мне без компании никак нельзя! - Так ты только начни, а компания по ходу дела появится! - Нет, мне это не подходит, - загрустила пчелка. - Значит, дело не конкретно в танцах? – догадалась оса. – А в том, что тебе никак не удается ответить самой себе на вопрос: как перестать беспокоиться и начать жить? - Да! Это же так сложно! И я не знаю - как? – Недоуменно спросила пчелка. - Мне трудно дать тебе конкретный ответ. Мы с тобой хоть и дальние родственницы, но ведь ты живешь на хуторе у пасечника, а я по вашим меркам – хозяйка диких мест. Единственное, что я могу тебе посоветовать: обратись за помощью к индюку. Вчера я пролетала мимо вашего двора и обратила внимание, что вид у индюка серьезный и впечатляющий – видать, умное существо. Пчелка полетела обратно на хутор. Видит: индюк как раз сидит, отдыхает на солнышке. Она к нему: так, мол, и так, помоги! - Знаешь, - ответил тот, - я уже так давно живу с людьми, что понял одну простую истину: если мир вокруг тебя рушится – значит, это ты сама его разрушаешь! - А это как? - удивилась пчелка. - Оказывается, с тобой всегда случается именно то, чего ты больше всего боишься. Вот ты думаешь: «лучше старого дома ничего нет», поэтому и в новом доме видишь только плохое. А ты попробуй отвлечься и посмотреть на ситуацию со стороны! Тогда ты узнаешь так много нового и интересного, что сразу полюбишь здешние места! - А это как? – опять не поняла пчелка. - И что мне теперь делать? - Тебе нужно всего-навсего успокоиться, отвлечься от своих проблем, целиком и полностью переключиться на что-нибудь другое. Например, найти себе новое увлечение! - Но я ведь умею только собирать мед! И мне ничего другое не нужно и не интересно! – заплакала пчелка. - Ну-у, начались слезы! – вздохнул индюк. – Ты лучше посмотри, как наша кошка Мурка лежит на завалинке. - Вижу, - всхлипнула пчелка. - Плохо видишь! – Индюк начал терять терпение. – Потому что только кошки знают, как получить пищу без труда, жилище без замкá и любовь без треволнений. Поучись у нее, как она это делает. И индюк гордо и благородно удалился, чтобы проведать своих индюшек. А пчелка, совсем отчаявшись, полетела к кошке набираться опыта. Мурка как будто спала. Но только лишь пчелка пристроилась рядом, промурлыкала: - Ты думаешь, я сплю? А я не сплю. Я слушаю. – И Мурка пошевелила ухом. Пчелка в третий раз пересказала свои проблемы. - Так ведь индюк дал тебе уже правильный совет! А ты так увлеклась своими бедами, что ничего вокруг не слышишь, не видишь и не воспринимаешь! – неожиданно громко зашипела кошка. Пчелка в испуге отскочила, как ошпаренная. Но интерес оказался сильнее страха, и она вернулась. Мурка, как будто и не было минутной паузы, продолжала: - Это элементарно: нужно успокоиться и найти себе новое увлечение! - Но ведь я умею только собирать мед и танцевать на цветах со шмелями! И возможности научится чему-то новому у меня нет! И вообще, какие увлечения, кризис ведь! Что скажет мой хозяин на это? - ГЛАВНОЕ – РЕШИТЬ ПРОБЛЕМУ, А НЕ ТО, ЧТО СКАЖЕТ МИР! – отчеканила кошка и продефилировала к блюдечку с молоком. Пчелка не спала целую неделю, так сильно на нее подействовала проповедь кошки. А потом – придумала себе сразу два новых увлечения! Пчелка собирала небольшие растения, которые могла унести в лапках, и составляла из них икебаны. Это умное слово она случайно услышала из волшебного ящика, который каждый вечер слушал ее хозяин. А чтобы букеты не рассыпались, пчелка лепила для них красивые вазы из воска. И так у нее красиво все получалось, что хозяин перестал хмуриться и теперь все чаще и чаще улыбался. Он очень гордился своей пчелкой! Вслед за ним и пчелка перестала грустить. Наконец-то она почувствовала, что такое настоящее счастье! Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 16 августа 2011 Груздева Елена Александровна Сказка про мышь Жили-были дед, да баба. И решили они мышку завести. Благо, проблем с поиском мышей в деревне не было. Сами-то они всю жизнь впроголодь жили. Мышей у них отродясь не было, потому что все мыши еще сто лет назад переметнулись к их зажиточным соседям. А у тех всегда полные амбары муки были. В кладовой колбасы висели, окорока... Вино даже было, несколько бутылок. А так в основном из питья самогон держали. Дед с бабой пошли к тем соседям мыша просить. Подумали, что хочется на старости лет животинку для души. А кроме мыша они никого прокормить и не смогут. А уж для этого зверька завсегда кусочек хлеба найдется. Так вот, пошли они мыша просить. А соседи на них смотрят, как на ненормальных. Думают, совсем старики умом тронулись. Все нормальные люди от мышей не знают, как избавиться, а эти сами заводят. А с другой стороны... почему бы и не отдать? Пускай хоть всех забирают, если переловят! Проводили соседи деда в амбар. А там мыши... как колобки. Уже еле передвигаются, до чего отожрались. Дед без труда одного поймал и в карман положил. Пришли они с бабкой домой, посадили мыша в коробочку и сидят, любуются на него. Мышь на ихних харчах уже через неделю постройнел. Только затосковал он по родному амбару, по друзьям-приятелям своим. Но и деда с бабкой ему жалко было. Что если уйдет он, то совсем они одни останутся. Успел он их полюбить. Потому что хоть и жил у них не так сытно, как в амбаре. Но всё-таки никто его до того еще так не любил. И последним куском хлеба для него не жертвовал. И задумал мышонок сделать так, чтоб амбар деду с бабкой достался. Тогда бы они все вместе там жить могли. Старики в доме, а мышь со своими приятелями в амбаре, да в кладовой. Только для осуществления плана ему надо было из коробочки выбраться, а дед с бабкой его никогда без присмотра не оставляли, когда побегать выпускали. Думали, что совсем он несмышленый и в беду попадет или просто убежит. Поэтому пришлось мышу действовать, говоря по-современному, нестандартными методами... Однажды вечером, как всегда, забавлял он стариков своими нехитрыми трюками. Ловко везде карабкался или прыгать смешно начинал. Дед с бабкой совсем развеселились. Каждый по кусочку от своего скромного ужина мышу выделил. И тут мышь решился. Заговорил человеческим голосом: - Дедушка, бабушка, отпустите меня к друзьям-приятелям в амбар поиграть! У деда с бабкой одновременно челюсти отвисли. Еле успели рты ладошками прикрыть, чтоб еда из них на пол не упала. Поглядели друг на друга и по выражениям лиц поняли, что каждый из них слышал, как мышь говорит. - Ну, отпустите меня поиграть! - снова повторил мышь. - Дык... это..., - промямлил дед с набитым ртом. - Я только на часик туда сбегаю и тут же вернусь, - клятвенно пообещал мышь. - Мммм... Ну... это... Сходи ненадолго... Поиграй..., - разрешил дед, с трудом понимая, что происходит. Мышь радостно подскочил на месте и кинулся к двери, а там, на улицу выскочил, двор пересек, вдоль забора юркнул, щелочку нашел и проскочил на соседский двор. Через минуту он уже был в амбаре. А бабка тут же на деда набросилась: - Ты чего ж это наделал, старый! Совсем из ума выжил! Убёг наш мышонок. Кто ж нас веселить теперь будет? - А ну, бабка, кончай шум поднимать! Вернется наш мышонок! Он слово дал! - Да где ж это видано, чтоб мыши слово давали! - А где видано, чтоб мыши говорить могли? - возразил дед. Бабка тут же примолкла и задумалась. А потом даже загрустила. - Не печалься, - стал успокаивать её дед. - Вернется наш мышонок. А мышь тем временем в амбаре совет большой собрал, мышиный. Все хвостатые амбарные обитатели в кружок собрались и принялись слушать, что он им скажет. Когда узнали, что хочет он хозяев амбара извести и деда с бабкой в доме этом поселить, то обрадовались очень. От хозяев нынешних им сильно доставалось. Вечно их норовили потравить чем-нибудь. Или кошек запускали, чтоб как можно больше душ мышиных загубить. Стали хвостатые думу думать, как им план свой исполнить. Пока спорили, уж час прошел, да так ничего и не решили. Тут мышь спохватился, что домой ему пора возвращаться. Пообещал, что завтра вернется. А пока велел дальше всем думать. Когда он к деду с бабкой вернулся, те обрадовались очень. Теперь они могли с мышом не только играть, но еще и разговаривать. Много мышь им историй рассказал о нелегкой мышиной судьбе. Заслушались старики, а бабка даже слезу иногда утирала уголком платочка. На следующий день мышь снова отправился к друзьям-приятелям в амбар. И узнал, что придумали они план коварный, как хозяев извести. Приехал к ним в гости мышонок один аж из самой столицы. Умный шибко. Он раньше в Думе боярской жил. Столько от них всяких каверз наслушался. Он план и предложил. Задумал он кляузу настрочить в Счетный приказ, что хозяева доходы скрывают большие и налоги не платят. А бумаги все на имущество ихнее украсть и уничтожить. А потом новые документы подделать и на деда с бабкой дом, амбар и всё прочее записать. На следующее утро понесли мыши донос и положили его на стол дьяку, ведавшему Приказом. Тот как прочитал, стал тут же всех своих подчиненных вызывать и спрашивать, кто донос принес. А те ничего не знают, не ведают. Тогда побежал дьяк скорее к боярину-наместнику и донос ему показал. А тот проверку по доносу этому велел учинить. И если правда всё то, что там написано, то виновных строго наказать, и всё налоги неуплаченные в казну изъять. А мыши, пока суд да дело, времени зря не теряли. Пробрались в Печатный приказ, заверили поддельные документы на имущество государственной печатью и внесли запись об этом в регистрационную книгу задним числом. Потом вернулись обратно в амбар, пробрались в хозяйский дом и положили бумаги на прежнее место. Когда пришли к хозяевам дома с обыском, особо крупных сокрытых доходов не обнаружили. Налогов совсем немного хотели взять. Да тут нечаянно наткнулись на бумаги, где было прописано право владения домом и землями рядом с ним и хозяйственными постройками всякими возле него. А в бумагах указано, что владеют всем этим имуществом соседи их - дед с бабкой. Хозяева отпираться стали: мол, не знаем ничего, не ведаем. Да только без толку. В Печатном приказе тут же регистрационные книги подняли и запись нашли, что дом и амбар, и кладовая, и прочие постройки хозяйственные - всё деду с бабкой принадлежит. Так что хозяев настоящих в острог бросили, а деду с бабкой бумаги на имущество вручили. И зажили старики в богатом доме. И доходы стали получать такие, что даже после уплаты всех податей и сборов еще много оставалось. Не ведали они, как так получилось, что всё это богатство им стало принадлежать. И так никогда и не узнали. Мышь вместе с ними в хозяйском доме жил. Ел он снова вдоволь и очень скоро растолстел так, что как шарик по полу катался. Остальные мыши по-прежнему жили в амбаре и в кладовой, только теперь без страха. Разжирели еще больше, чем были. В конце концов, расплодились они так, что стало им тесно в амбаре. Еды уже не хватало на всех. И тогда замыслили они новый коварный план по захвату нескольких соседних домов, а там и всей деревни и Посада соседнего. А если понадобится, то и всего Государства. И можете быть уверены, что если эти мыши чего-то захотят, так оно и будет! Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 20 августа 2011 СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ 19 августа - Праздник Преображения Господнего. Яблочный Спас. Автор под ником JZ Сказка про яблоко (сказка взята с сайта http://reshetoria.ru/ ) Висело на одном дереве яблоко. Ну не просто так висело, конечно, а со смыслом! Оно мечтало стать большим, наливным, румяным, и, главное, сладким. Глядя на мелкое зеленое создание, трудно было вообразить, что оно может в жизни на что-то рассчитывать. Дай Бог бедолаге дожить до осени и упасть спокойно в траву, чтобы удобрить землю для новых деревьев, или, в лучшем случае, достаться червякам. Хоть какая-то польза. Так все и думали про маленькое яблочко. Жучки, вечно снующие вверх и вниз по стволу дерева, гусеницы, лениво жующие листья, и птицы, с аппетитом уплетающие гусениц и жучков. Никто не верил в маленькое зеленое яблочко. Даже само дерево. Оно мечтало поскорее сбросить с ветвей кислый ни на что не годный груз и отдохнуть в рассеянных лучах ласкового солнца. Однажды налетели тучи, и шумно пролился трепетный дождь, задевая каплями каждый листок на дереве. Дотронувшись до яблока, дождик удивился: - А ты тут зачем?! Какой в тебе смысл?! - Я буду большим и сладким. Уставший путник сорвет меня, чтобы насладиться моим вкусом и насытиться моим соком. И я спасу его от голода. - Ты?! - захохотал дождь. - Я, - весело ответило яблоко. - Ты наивное глупое создание! Да от такой кислятины у путника навсегда сведет челюсти! Дождик еще долго раскатисто хохотал, задорно барабаня по листьям. А яблоко плакало от обиды. Наступила осень. Яблоко действительно выросло, порозовело, налилось. Но ни один путник ни разу не прошел мимо дерева, не заглянул в глубину ветвей старой яблони. Только ежики да зайцы иногда останавливались возле дерева передохнуть. Настала пора падать на землю. Осенний друг дерева – холодный свистящий ветер уже носился по лесу и тряс уставшие яблони, чтобы освободить их от надоевшей тяжелой ноши. - Ну прощай, дерево. Спасибо тебе за все. - Прощай, мечтательное ты мое. Пусть на земле тебе подольше лежится, и черный тлен пусть не скоро тебя приберет. Может хоть ежик какой утащит. Счастливо. Новый порыв ветра оказался особенно стремительным. Яблоко качнулось в одну сторону, потом в другую. И сорвалось вниз. Оно и не подозревало, что там уже притаилась судьба. Один странный человек как раз отдыхал под деревом, смешно черкая что-то карандашом в тетрадке. Его начесанный и припудренный по последней моде парик источал незнакомый резкий аромат. Человек был глубоко погружен в свои мысли. Яблоко только в полете обнаружило, что может нечаянно попасть на странного человека. Откуда его только принесло?! Оно пыталось увернуться, но неведомая сила яростно тянула прямо на темечко в парике. «Ой!» - воскликнул человек, оторвавшись от тетрадки и почесывая темечко. «Извините», - неслышно пробурчало яблоко, вежливо откатившись в сторону. С тех пор весь мир знает это яблоко и человека в парике! И еще ту неведомую силу, что тянула яблоко навстречу мировой славе! Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 24 августа 2011 Сомов Орест Михайлович Сказка о медведе костоломе и об Иване, купецком сыне Посвящается баронессе С. М. Дельвиг В старые годы, в молодые дни, не за нашею памятью, а при наших дедах да прапрадедах жил-был в дремучих лесах во муромских страшный медведь, а звали его Костолом. Такой он страх задал люду православному, что ни душа человеческая, бывало, не поедет в лес за дровами, а молодые молодки и малые дети давным-давно отвыкли туда ходить по грибы аль по малину. Нападет, бывало, супостат-медведь на лошадь ли, на корову ли, на прохожего ли оплошалого - и давай ломить тяжелою своею лапою по бокам да в голову, инда гул идет по лесу и по всем околоткам; череп свернет, мозг выест, кровь выпьет, а белые кости огложет, истрощит да и в кучку сложит: оттого и прозвали его Костоломом. Добрые люди ума не могли приложить, что это было за диво. Иные говорили: это-де божье попущение, другие смекали, что то был колдун-оборотень, третьи, что леший прикинулся медведем, а четвертые, что это сам лукавый в медвежьей шкуре. Как бы то ни было, только хоть никто из живых не видал его, а все были той веры, что когда Костолом по лесу идет - то с лесом равен, а в траве ползет - с травою равен. Горевали бедные крестьяне по соседним селам; туго им приходилось: ни самим нельзя стало выезжать в поле на работы, страха ради медвежьего, ни стада выгонять на пастьбу. Сильных могучих богатырей, Ильи Муромца да Добрыни Никитича, не было уже тогда на белом свете, и косточки их давно уже сотлели; а мечи их кладенцы, сбруи ратные и копья булатные позаржавели: так избавить крестьян от беды и очистить муромский лес от медведя Костолома было некому. Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Прошло неведомо сколько времени, а медведь Костолом все по-прежнему буянил в лесу муромском. Вот забрел в одно ближнее к лесу селение высокий и дюжий парень, статен, бел, румян, белокур, лицо полно и пригоже, словно красное солнышко. Все девицы и молодицы на него загляделися, а молодые парни от зависти кусали себе губы. За плечами у прихожего была большая связка с товарами, а в руках тяжелый железный аршин, которым он, от скуки, помахивал, как павлинным перышком. "Здравствуй, добрый молодец,- повел с ним речь Вавила, сельский староста,- издалека ли идешь, куда путь держишь?" - "Не больно издалека, дядя: города я Коврова, села Хворостова, прихода Рождества Христова; а путь держу к Макарьеву на ярманку".- "А с какими товарами, не во гнев тебе будь сказано?" - "Да с разными крестьянскими потребами и бабьими затеями: ино платки да кумачи, ино серьги да перстеньки".- "А как величать тебя, торговый гость?" - "Зовут меня: Иван, купецкий сын".- "И ты не боишься один ходить по белу свету с товарами?" - "Чего бояться, дядя? на дикого зверя есть у меня вот этот аршин, а с лихим человеком я и просто своими руками справлюсь".- "Зверь зверю не чета, удалый молодец. Вот, недалеко сказать, и у нас завелась экая причина в муромском лесу: медведь Костолом дерет у нас и людей, и всякий крупный и мелкий скот".- "Подавайте мне его! - вскрикнул Иван, купецкий сын, засуча рукава красной александрийской своей рубашки.- Я с ним слажу, будь хоть он семи пядей во лбу. Давно уже слышу я слухи про этого медведя, а хотел бы видеть от него виды. Меня сильно берет охота с ним переведаться... Что же вы распустили горло, зубоскалы? - примолвил он с сердцем, оборотясь к молодым парням, которые смеялись до пологу, потому что сочли его за хвастуна.- Ну вот отведайте-ка сил со мною: не поодиночке, такого из вас, вижу, не сыщется, а ухватитесь сколько можете больше за обе мои руки". Вот и налегли ему на каждую руку по четыре человека, и держались изо всех сил. Иван, купецкий сын, встряхнулся - и все попадали как угорелые мухи. "Это вам еще цветики, а вот будут и ягодки,- сказал Иван, купецкий сын,- кто из вас хочет померяться моим аршином? Возьмите". Только кто ни брался за аршин, не мог и приподнять его обеими руками. "И не диво,- проговорил Иван, купецкий сын, - в нем двенадцать пуд счетных. Теперь смотрите же".- Он взял аршин в правую руку, размахнул им, инда по воздуху зажужжало, и бросил вверх так, что аршин из глаз ушел, а после с свистом полетел вниз и впился в землю на полсажени. Иван, купецкий сын, подошел к тому месту, выхватил аршин из земли как морковку и, поглядя на насмешников таким взглядом, что у каждого из них во рту пересохло, молвил: "Смейтесь же, удальцы! или вы только языком горы ворочаете?.. Ну, смелее, дайте окрик на самохвала". - "Молодец! силач! - крикнули в один голос и старый, и малый. Староста Вавила повел Ивана, купецкого сына, в свой дом, истопил баню для дорогого гостя, накормил его, напоил и спать уложил. Вот на другой день, еще черти в кулачки не бились, Иван, купецкий сын, встал, умылся, богу помолился и, оставя связку с товарами в доме у старосты, взял только свой аршин и пошел к лесу. Близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли ходил он - мы не станем переливать из пустого в порожнее: скажем только, что все крестьяне не пошли в тот день на работу, а сошлись на площади перед церковью, молились богу за Ивана и за то, чтоб он одолел медведя Костолома, и забыли о еде и питье. Щи выкипели в горшках у баб, каша перепарилась, и хлебы в печи пригорели, а никто и не думал идти обедать. Ждать-пождать - Ивана нет как нет! Вот и солнышко пошло на закат; все крестьяне, осмелясь, вышли из деревни, стали около огородов и не сводя глаз смотрели к лесу; жалели о купецком сыне, думали, что он на беду свою расхрабрился; а красные девушки и вздыхали тайком в кумачные рукава свои - не ведаю, об Иване или о медвежьей шкуре: не время было тогда выпытывать. Вдруг послышался из лесу такой страшный рев, что у всех от него головы пошли ходенем. Смотрят - из лесу бежит большой-пребольшой черный медведь, а на нем сидит верхом Иван, купецкий сын, держит медведя руками за уши и толкает подбока каблуками, которые подбиты были тяжелыми железными подковами; аршин Иванов висит у него за поясом и от медвежьей рыси болтается да тоже постукивает по медведю. Спустя малое время медведь с седоком своим прибежал прямо к деревне и упал замертво у самого того места, где собрались крестьяне. Иван, купецкий сын, успел соскочить вовремя, схватил свой аршин и единым махом раскроил череп медведю. "Вот вам, добрые люди, живите да радуйтесь,- молвил купецкий сын крестьянам,- видите ли, у вашего Костолома теперь и у самого кости переломаны". После того зашел он к старосте, выпил чару другую зелена вина, наелся чем бог послал, сказал спасибо хозяину и, вскинув связку за плеча, пожелал всему сельскому миру всего доброго. "Чем же мы тебе поплатимся за твою послугу?" - спрашивали крестьяне. "Добрым словом да вашими молитвами",- отвечал Иван, купецкий сын. "А шкура-то медвежья? ведь она твоя!" - взговорили ему крестьяне. "Пусть она при вас останется: берегите ее у себя в деревне да вспоминайте про Ивана, купецкого сына!" За сим поклон - и был таков. Крестьяне пировали три дня и три ночи по уходе Ивана, купецкого сына, на радостях о своей избаве от медведя Костолома. И я там был, мед-пиво пил: по усам текло, а в рот не попало... А к этой сказке вместо присловья любезной нашей имениннице желаю доброго здоровья: дай ей бог жить да поживать, худа не знать, а добро наживать да пиры пировать! Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 29 августа 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 29 августа - Хлебный (Ореховый) Спас. Автор под ником Ржаник. Хлеб да любовь Как принято говорить у людей: в пятницу жизнь только начинается…и продолжается до понедельника. Что ж, я согласен с этим утверждением. Очень интересно попадать в семью именно в пятницу – ты видишь, как и чем живет эта семья, отмечаешь их праздники, слушаешь их беседы. Но сегодня случилось неслыханное дело. Можно даже сказать, из ряда вон выходящее дело! И я не преувеличиваю. )) Лежу, значит, я спокойно на прилавке. Болтаю с Богородинским о новом эксперименте полета на Марс – Богородинский всегда отличался умом и сообразительностью, с ним только и беседую. И тут в магазин врываются взмыленные ребята все в белых рубашках. Я сначала подумал, что это какой-нибудь кросс нации и дорога через наш магазин проходит. У одного красная ленточка на груди (видимо, лидер) и надпись «Свидетель». Чего свидетель – непонятно. Но они бегут именно к нашему прилавку, хватают первого попавшегося и летят на кассу. Первым попавшимся оказался я – Дворянский высшесортный!!!!!! Случайно это или нет, но я оказался как этот парень с красной ленточкой – свидетелем. По дороге я узнаю подробности: когда новобрачным несли свадебный каравай (хлеб, соль и все дела), у мамы жениха так тряслись руки, что он выскользнул прямо в грязь! И теперь меня будут подавать вместо каравая! Вот пруха!!!!!!!!!!! Поэтому сейчас я лечу в подмышке у «Свидетеля» в соседний ресторан. Мельком у входа замечаю заплаканную невесту – ох, как же эти женщины любят всякие знаки и приметы! Кольцо упало – плохо, ступила на рушник первая – отвратительно, каравай свалился – вообще ужас! Всё! Беру на абордаж! Где моя соль? Где мое полотенце? Я готов – вводите жениха и невесту! Не плачь, родная, мама речь произносит! «Дорогие мои доченька и сыночек…» речь затягивается на восемь минут. А я все больше волнуюсь. Вот как они меня сейчас укусят, понравлюсь я им или нет? Что скажут? Принесу ли я им счастья? А невеста красивая, хоть и заплаканная с тушью подвытертой. Платье у нее не белое, а бежевое, в тон рубашки жениху, кстати, он держится молодцом, выглядит мужественно, поддерживает, подбадривает свою жену. Соль принесли из дома, поэтому я от этой трещотки многое узнал о семье невесты: замечательные родители, единственная дочка в семье, любят, балуют, учиться, работает. С женихом знакома два года, постоянно гостит у них, ужинает с семьей – соль все слышит и много болтает. Кажется, речь подходит к концу. Им желают счастья, любви, детишек, благополучия… я им тоже этого желаю. Ну!!! Кусайте же! Кажется, я им понравился))) Кажется, жених откусил больше! Меня, как душу мужского пола, этот факт приятно радует)) Меня кладут во главе стола! Это очень почетно и ужасно интересно, теперь я буду наблюдать за всем происходящим как из партера. Первый танец, признания, шутки, развлечения, тосты, похищение невесты и бросание букета. Меня все время щипает за бок младший братик жениха, ему я очень понравился. ))) Вносят торт. А меня заворачивают в расшитое полотенце, чтобы отвезти домой к новобрачным. По обычаю, они должны меня съесть полностью, чтобы ни крошки не осталось, тогда их семейная жизнь будет долгой и счастливой. (Сказка взята отсюда: http://rzhanik.livejournal.com/ ) Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 31 августа 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 31 августа - День Фрола и Лавра, лошадиный праздник. Золотой конь Русская народная сказка В некотором царстве, в некотором государстве жил старик со старухой. Старик охотою промышлял, старуха дома хозяйничала. Жаден старик, а старуха ещё пуще. Что старик ухлопает, то старуха слопает. Вот встаёт рано утром старик и говорит: - Поднимайся, старуха! Разогревай сковородку, пошёл я на охоту. Ходил - ходил старик по лесу, ни зверя, ни птицы не нашёл. А старуха сковородку грела, пока не покраснела. Идет старик домой с пустой сумой. Видит - сидит на гнёздышке птичка, под ней двадцать одно яичко. Хлоп! Убил её. Приходит домой. - Ну, старуха, принес я закуску! - А что же ты, старик, принес? - Да вот убил на гнёздышке птичку, взял под ней двадцать одно яичко. - Ах ты, дурак старый! Не надо было птицу бить. Яйца - то ведь они, насиженные, никуда не годные. Садись-ка теперь сам, доводи их до дела. И птицу жарить не захотела. Не стал старик перечить, сел в лукошко вместо наседки. Сидел он двадцать одну неделю. Высидел не двадцать птенцов, а двадцать молодцов. Одно яйцо осталось. Старуха не унимается. - Сиди, - говорит, - чтоб было кому работать, коров пасти, хозяйство блюсти. Просидел он ещё двадцать одну неделю. Старуха с голоду померла, а старик вывел на свет красавца молодца и назвал его Иваном. Живёт старик, поживает, добра наживает. Названные дети с утра до вечера работают. А старик похаживает, брюхо поглаживает, на работников покрикивает. Разбогател. Землю пшеницей засеял. Пришло время убирать. Наставили братья скирдов видимо - невидимо. Стал старик примечать, что скирды пропадают. Зовёт своих молодцов: - Надо, дети, караулить! Назначил всем черед - по ночи каждому сторожить. Ивану последняя ночь досталась. Братья караул проспали, ничего не видали. Настала Иванова очередь. Пошел он в кузницу, отковал молот в двадцать пять пудов, в полтора пуда железные удила. Из пуда конопли узду свил. Сел под скирдом, караулит. До полуночи просидел. Слышит конский топот: кобылица бежит, под ней земля дрожит, за ней двадцать один жеребенок. Топнула она ногой, развалился скирд, жеребята его вмиг разметали. Ударил Иван кобылицу молотком между ушей. Села она на коленки. Обротал её Иван и повёл вместе с жеребятами к себе во двор. Ворота на засов, а сам спать лег. Встает утром старик. - Ты что спишь, Иван, бездельник? - Нет, батюшка, я не бездельник, - отвечает Иван. - Приказ я твой выполнил. Посмотрел старик - полный двор лошадей. Похвалил Ивана перед братьями: - Вот у меня Иван какой! А вы что? Дураки нерачительные... Стали они лошадей делить. Старик взял кобылицу. Старшие братья на выбор лошадей облюбовали, а Ивану достался самый захудалый жеребёночек. Вот собираются братья на охоту. Садятся на резвых коней. Иван своего жеребеночка попробовал - положил руку ему на спину. Гнется жеребеночек, на все четыре ноги садится. Тяжела для него хозяина рука. Пустил его Иван на сутки в луга. На другой день положил руку - не гнется жеребеночек. Положил ногу - гнется. Пустил еще на сутки в луга. На третий день приводит Иван коня. Кладет ногу - не гнется. Сам садится - гнется конь. Пустил опять на сутки в луга. На четвертый день садится Иван на своего коня - не гнется под ним конь. А братья давно уже уехали на охоту. Едет Иван по чистому полю, догоняет братьев. День проходит, второй проходит - не видно в чистом поле никого. Вот третий день кончается, ночь наступает. Смотрит Иван - похоже, виднеется огонек. "Знать, братья мои кашу варят". Ближе подъезжает - всё видней да жарче огонь. Подскакал Иван, а это золотое перо лежит. Жалко Ивану расстаться с золотым пером. А конь ему человеческим голосом говорит: - Не подымай, Иван, золотого пера, большая беда будет! Не послушал Иван коня, поднял перо и за пазуху спрятал. Съезжаются братья домой. Дает им старик приказ вычистить коней: - Буду нынче смотр делать. Дал он старшим братьям щетки да мыло. Ивану ничего не дал. Приуныл Иван. А конь его говорит: - Не печалься, хозяин. Возьми золотое перо, махни туда - сюда - всё будет как надо. Вот братья повымыли, повычистили своих коней, а Иван только пером махнул: стал конь золотой, волос к волосу лежит, в гриву алые ленты вплетены, на лбу звезда сияет. Выводят старшие братья на смотр старику своих коней. Все кони чисты, все хороши. А Иван вывел - ещё лучше. Конь пляшет золотой. - Эх вы! - говорит старик. - Какой плохонький конек ему достался, а сейчас лучше ваших всех. Взяла братьев ревность: - Давайте, ребята, придумаем, что бы такое на Ивана наговорить. Приходят к старику: - Ты, батюшка, не знаешь, какой наш Иван хитрый. Он нам не тем еще хвалился. - А чем же он хвалился, ребята? - Я, - говорит, - не то, что вы. Захочу, достану кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку. Поверил старик. Призывает Ивана. - Тут ребята про тебя говорят, что ты можешь достать кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку. - Нет, батюшка! Ничего я об этом не знаю. - Как так не знаешь? Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Хоть и не нужны они мне, а чтобы достал их непременно! Загоревал Иван, пошел к своему коню на совет: - Ох, верный мой конь, беда мне... А конь говорит: - Это - беда не беда, впереди будет беда. Садись на меня, поедем добывать заказанное. Отправляется Иван в чужие города. Остановился конь у высоких хором и говорит: - Живёт здесь богатый купец. Ступай к нему, проси продать кота - игруна, гусака - плясуна и лисицу - цимбалку. Будет просить он в обмен твоего коня. Ты соглашайся. Только смотри, когда будешь меня отдавать, сними с меня узду. Сделал Иван, как велел конь. Отдал ему купец кота - игруна, гусака - плясуна, лисицу - цимбалку, а Иван - взамен своего золотого коня. Уздечку снял. Говорит: - Уздечка у меня дареная, непродажная. Вышел в чисто поле, слышит - земля дрожит. Подбегает к нему верный конь. - Ну, поедем домой, хозяин. Ушел я от купца. Привез Иван старику подарки. Сбежались братья смотреть на диво. Лисица в цимбалы бьёт, кот песни играет, гусак пляшет. - Эх вы! - говорит старик братьям. - Никуда вы не годны. Вот Иван у меня голова - все исполнил мои дела! А те в ответ: - Ох, батюшка, Иван не то ещё знает. Сам хвастался. - А что? Что он знает, ребята? - Он нам, батюшка, говорил: "Я знаю, где гусли - самоигры достать". Призывает старик Ивана: - Иван, привези мне гусли - самоигры! - Ох, батюшка, я их видать не видал, слыхать про них не слыхал. Рассердился старик. - Надоели, - говорит, - мне твои отпоры! Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Чтобы достал гусли - самоигры! Пошёл Иван к коню на совет: - Ой, конь мой верный! Вот пришла моя беда! Конь ему отвечает: - Это - беда не беда, впереди будет беда. Иди спать. Утро вечера мудренее. Встаёт Иван рано, седлает золотого коня, отправляется в густые леса. Ехали - ехали. Видят: стоит избушка на курьих лапках, на собачьих пятках. Говорит Иван: - Избушка, избушка, стань ко мне передом, на запад задом. Повернулась избушка. Выходит из неё баба - яга, костяная нога - на ступе ездит, метлой подметает, пестом погоняет. - Ах ты, добрый молодец! - говорит. - Зачем сюда заехал? Или тебе головы не жалко? Иван ей отвечает: - Эх, бабушка ты, старушка! Не спросила ты, какое у меня горе - беда! Накормлен ли я, напоен ли я или с голоду помираю? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут. Умилилась старушка его словам. - Иди, - говорит, - парень, сюда. Моим гостем будешь. Слезает Иван с золотого с коня. Входит в избушку на курьих лапках, на собачьих пятках. Сажает его старушка за стол. Накормила, напоила, про горе - беду расспросила. - Ах, бабушка! Горе мое большое, - говорит, - Иван. - Как мне быть? Где мне гусли - самоигры добыть? - Я, родимый, знаю, где эта диковинка. - Ой, бабушка, расскажи, моему горю помоги! - Парень - красота, жалко мне тебя. Трудное это дело. Есть у меня сестра, а у неё сын Змей Горыныч. Так эти гусли у него. Не любит он духу человечьего. Боюсь, как бы он тебя не съел. Ну уж я постараюсь для тебя - сестру упрошу, тебе помогу. Вот мой двор, а посреди двора - дубовый кол. Привяжи к нему коня за шёлковые повода. А я дам тебе клубочек, держи его за кончик. Будет он катиться, а ты следом иди. Вот идет Иван, а клубочек впереди катится. Приходит ко двору Змея Горыныча. Заперты ворота на двенадцати цепях, на двенадцати замках. Постучался Иван. Вышла старушка - мать Змея Горыныча. - Ох, парень молодой, зачем сюда - зашел? Мой сын прилетит голодный, он тебя съест! Отвечает ей Иван: - Бабушка ты, старушка! Не спросила ты у меня, какая моя беда. Голодный ли я, холодный ли? У нас на Руси дорожного человека злым словом не встречают, добром привечают. Сперва накормят, напоят, а потом и разговор ведут. Умилилась старушка его словам, повела его в избу. Накормила, напоила, про беду - горе расспросила. - Не печалься, парень-красота, - говорит, - Я твоему горю помогу. Уже полночь подходит, скоро Змей Горыныч прилетит. Надо Ивана прятать. Старушка говорит: - Ложись под лавку. Я буду сына встречать, тебя, парня, защищать. Вот в полночь прилетел Змей Горыныч. Летит - земля дрожит, деревья качаются, листья осыпаются. Влетел в избу, повел носом и говорит: - Русь- кость пахнет. А старушка ему отвечает: - И - и, сыночек! По Руси летал, Руси набрался, вот тебе Русью и пахнет. - Собирай, мать, поесть, - говорит Змей Горыныч. Выдвигает старушка из печи целого быка, подаёт на стол ведро вина. Выпил Змей Горыныч вина, поел сладко быка. Повеселел. - Эх, мать, с кем бы мне в карты сыграть? - говорит. Старушка отвечает: - Я бы нашла, дитёнок, с кем тебе в карты сыграть, да боюсь - вред ему от тебя будет. - Уважу я тебя, мать, - говорит Змей Горыныч. - Никакого вреда ему не сделаю. Больно мне охота в карты поиграть. Позвала старушка Ивана. Вылазит он из - под лавки, садится за стол. - А на что будем играть? - спрашивает Змей Горыныч. Сделали они между собой уговор: кто кого обыграет, тот того и ест. Начали играть. День играли, два играли, на третий день обыграли Змея Горыныча. Испугался Змей Горыныч, на коленки становится, просит: - Не ешь меня! - Ну что ж, - говорит Иван, - хочешь жив остаться, отдай мне гусли - самоигры. Обрадовался Змей Горыныч. - Бери! - говорит. - Будут у меня гусли еще втрое лучше! Змей Горыныч Ивана наградил, далеко проводил. Приезжает домой Иван. Повесил в избе гусли - самоигры. Запели, заиграли гусли. Лисица в цимбалы ударила. Кот песню завел. Гусак плясать пошёл. Веселье началось. Хвалит старик Ивана, а братьев бранит, со двора гонит. Задумались братья: как бы Ивана очернить? Старший брат говорит: - Знаете что, ребята? Слыхал я, есть в заморском царстве Марья - королевна. Уж её - то Ивану не достать. Пошли они к старику: - Ты, батюшка, ещё всего не знаешь про хитрость Ивана. Хвалился он нам, что Марью - королевну достать может. Призывает старик Ивана. - Тут братья сказывают, что ты Марью - королевну достать можешь. - Ой, батюшка! Знать не знаю ничего о Марье - королевне! Старик слушать не хочет: - Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Ступай немедля. Чтоб представил мне Марью - королевну! Заплакал тут Иван, пошел к коню: - Ой, конь мой верный. Вот беда мне какая! А конь говорит: - Это - беда не беда, впереди будет беда. Собирайся, хозяин, в дорогу. Что Ивану делать? Забирает он с собой своего коня, гусли - самоигры, лисицу - цимбалку, кота - игруна, гусака - плясуна. Садится на корабль. Плыли - плыли. Приплывают к тому государству, где Марья - королевна живет. Отец - царь пуще ока дочку бережёт. Марья - королевна даже по двору гулять никогда одна не выходила. Распустил Иван паруса, остановил свой корабль против царского дворца. Заиграли гусли - самоигры. Ударила в цимбалы лисица - цимбалка. Запел кот - игрун. Пошел в пляс гусак - плясун. Заметалась по двору Марья - королевна: - Ой, батюшка! Я такой музыки отроду не слыхала! Пусти меня на пристань - корабль посмотреть, музыку послушать. Ну что стоит царю со своими слугами да сенными девушками её просьбу исполнить? Упросила она отца. Пустил он её к морю корабль посмотреть, музыку послушать. А сенным девушкам приказал не спускать глаз с Марьи - королевны, чтобы беды какой не случилось. Корабль у самой пристани стоит. На нём все окна отворены, людей не видно. Оперлась царская дочь на подоконник, заслушалась чудесной музыкой. Заслушались и сенные девушки. Не заметил никто, как подхватил Иван Марью - королевну на свой корабль. И понесли их быстро паруса. Увёз Иван Марью - королевну. Прибыли они домой. Обрадовался старик, в пляс пустился. Плясал, покуда шапку не потерял. - Теперь буду жениться, - говорит. Марья - королевна отвечает: - Нет, погоди! Сумел меня увезти, сумей и шкатулку мою с уборами унести. - А где же твоя шкатулка? - Стоит моя шкатулка под тем столом, на котором батюшка - царь обедает. Призывает старик Ивана: - Вот тебе задача: привези мне шкатулку Марьи королевны. - Ой, батюшка, не смогу я! - отвечает Иван. - Ты, Иван, мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Привезти шкатулку ты должен. И разговора больше нет. Пошёл Иван к коню на совет: - Ой, конь мой верный! Вот когда мне беда! - Это - беда не беда, впереди будет беда. Ложись спать, утро вечера мудренее. Встает утром Иван, седлает коня, отправляется в то царство, откуда Марью - королевну привез. Навстречу старик - побирушка. Купил у него Иван одежду с сумой за сто рублей. Переоделся нищим. Подъезжает к царскому дворцу. Вынул золотое перо, махнул им туда - сюда, стал конь золотой. Пустил его Иван в царский двор. Выбежали царские слуги и сам царь с царицей. Стали золотого коня ловить, забыли в доме двери затворить. А Иван проворен был. Вбежал во дворец, схватил из - под царского стола шкатулку и в суму положил. Выскакивает на двор, кричит: - Не смогу ли я пособить? Вскочил на коня, угодил ногами в стремена. Ускакал и шкатулку увез. Старик пуще прежнего рад. - Привёз Иван шкатулку, - говорит. - На завтра свадьбу назначить. Марья - королевна отвечает: - Погоди - ка со свадьбой. Не всё еще ты для меня сделал. Есть в море двенадцать кобылиц, пригони их мне сюда: Призывает старик Ивана. - Чтоб были мне двенадцать морских кобылиц! Заплакал Иван и пошел к коню на совет: - Ой, конь мой верный! Вот мне беда!.. Выслушал его конь и говорит: - Теперь беда. Ну, что будет, то будет. Готовь двенадцать кож, двенадцать пудов бечевы, двенадцать пудов смолы и три пуда железных прутьев. Поедем к морю за кобылицами. Приготовил Иван всё это. Подъезжают они к морю. Развел Иван огонь, поставил на него котёл со смолой. Кожами коня уматывает, бечевой увязывает, смолой заливает. Когда он двенадцать кож намотал, двенадцатью пудами смолы залил, конь говорит: - Смотри на то место, где я в море прыгну. Пойдут по воде белые пузыри, ты не тревожься: это я кобылиц из стойла выгоняю. А вот если кровавые пузыри увидишь, бери железные прутья и прыгай ко мне на помощь. Знай, что одолели меня морские кобылицы. Прыгнул конь в море, а Иван сидит на берегу, на то место смотрит, где конь скрылся. Через два часа пошли по воде белые пузыри. Трех часов не прошло, выскочили на берег морские кобылицы, а за ними Иванов конь. Глядит Иван, осталась на коне только одна кожа не порванной. Одиннадцать кож морские кобылицы погрызли, копытами побили. Пригнал Иван морских кобылиц домой. Марья - королевна ему говорит: - Ну, Иван, сумей теперь от них надоить котел молока. - Ой, Марья - королевна, - отвечает Иван, - не умею я их доить. А старик стоит и приказывает: - Ты мне не перечь! Ни к чему мне такая речь. Дои кобылиц без отказа! Пошёл Иван к коню на совет. - Не горюй, хозяин, - говорит ему конь. - Это дело нехитрое. Принялся Иван за работу. Надоил от морских кобылиц котёл молока. Говорит ему Марья - королевна: - Надо теперь молоко вскипятить. Как закипит ключом, скажешь мне. Пошел Иван к коню на совет. - Ой, конь мой верный! Какой мне приказ дают! Велят молоко кипятить. - Не бойся, хозяин, - говорит ему конь. - Делай так, как я скажу. Закипит молоко, велят тебе прыгнуть в котел купаться. А ты стой и слушай: как заржу я в конюшне три раза, тогда прыгай. Вскипятил Иван молоко. Из края в край закипело, ключом бьёт. Доложили Марье - королевне. Идет она со стариком к котлу. Тот её и на шаг от себя не отпускает. Говорит она старику: - Надо тебе в кипучем молоке искупаться, тогда я за тебя замуж пойду. Испугался старик: - Нет, пускай сначала Иван испробует. Говорит Марья - королевна: - Ну, Иванушка, всё ты для меня сделал. Исполни и это: искупайся в кипучем молоке. Котел ключом кипит, молоко через верх выплёскивается. Снял Иван рубаху. Стоит возле котла, от верного друга известия ждёт. Заржал конь на конюшне три раза. Тут Иван в котел прыгнул. Три раза от края до края проплыл. Вышел на свет живой, невредимый. И так хорош был, а теперь совсем красавцем стал: кровь с молоком. Говорит Марья - королевна старику: - Ну, прыгай теперь ты! Прыгнул старик в котел, и развалились его кости. Иванушка с Марьей - королевной повенчались. Я у них был, чай пил. Они за мной ухаживали, меня оглаживали, а я им сказки сказывал. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Chanda 14 Опубликовано: 1 сентября 2011 СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 1 сентября - День знаний Алексей Карпов. Сказка про кроликов (из книги “Ты умеешь хорошо учиться?”) В одной болотистой местности жили-были кролики. Жили они там не в норках, а в домиках на высоких столбиках или на пригорках. Жили мирно и дружно, с волками и лисами не ссорились, птичек и мышек не гоняли. Волшебники в той местности прохаживались редко. Но однажды случилось так, что старый и хитрый маг забрел в гости к кроликам. Он был известен своей ворчливостью и стратегическим мышлением. Звали его Хэндрид. Шутники утверждали, что это от слова «hundred» (что в переводе с английского означает «сто») – потому что у мага всегда было много-много идей, мыслей и планов. Два кролика, которых звали Супер и Хвост, встретили Хэндрида у большого камня и забросали его вопросами: как устроен мир? кто будет королем в соседнем королевстве? почему у улитки глаза на палочках? где пересекаются параллельные прямые? сколько будет сто восемьдесят миллионов разделить на триста шестьдесят четыре?.. Хэндрид молча их слушал и щурил свои проницательные глаза. Потом он стукнул посохом о землю и заорал волшебные слова: – Карики-марики! Жлобье-дробье! Бочак-супак-рупак-храстрижбан! Угу! Кроликам стало страшно. Ведь они не знали, какое волшебство затеял старый маг. А Хэндрид уже приплясывал на месте, стал втрое выше ростом и дышал огнем и дымом. И вдруг Хвост и Супер ощутили в себе страстную тягу к знаниям. Они просто обалдели от этого неожиданного стремления. Супер принялся высоко подпрыгивать, а Хвост задумчиво шевелил ушами и смотрел вдаль. Волшебник же тем временем успокоился, сделался обычного роста и перестал изрыгать дым и огонь. Он замолчал и хитро посмотрел на двух друзей. – Дорога к знаниям долга и трудна. Но я думаю, что этот путь – для вас. Поэтому я и посылаю вас, глупые (пока!), маленькие кролики! Если судьба будет к вам благосклонна, если вы проявите смекалку и энтузиазм, то вам, возможно, удастся добраться до Океана Знаний. Вперед! Вперед я сказал! Пошли! – теряя терпение и снова начиная дымиться, возвысил голос маг. – Но мы не знаем, куда идти! – пискнул Хвост, чтобы выиграть время. – Все равно! Идите куда-нибудь! – ответствовал Хэндрид и стукнул посохом о землю. – А кто будет нами руководить?! – энергичным голосом спросил Супер. – Я!!! – заорал маг, и его глаза засверкали, как два раскаленных угля. Так два кролика отправились в далекий путь, ведущий к Океану Знаний. Сначала путь Супера и Хвоста пролегал по знакомой местности. Потом почва сделалась более каменистой, стали попадаться холмы и горки, покрытые густым лесом. Елки и сосны стояли, увешанные шишками. Солнышко светило, дождик моросил, ветерок дул – все шло хорошо и гладко. Знаний не встречалось. Старый маг то шагал за кроликами, мерно постукивая своим посохом о землю, то исчезал, то летел рядом в виде какой-нибудь птицы… Он ничего не объяснял, а только шипел, ругался и грозился, если кролики начинали подумывать о возвращении и высказывали сомнения в том, что Океан Знаний – это реально достижимое место. И вот встретилась им Баба Яга. – Знаний ищите, лапушки мои? Хорошо. Я вам помогу. Научу вас немножко. Начальный курс арифметики, чтения и письма. Но чур: медленно будете усваивать – я вас съем, хорошие мои! С картошечкой крольчатинка… Эх! Так что я объяснять буду не очень стараться. Да и вообще я злая и голодная. Но Хэндрида я уважаю, он маг изрядный и профессиональный. Так что из уважения к нему поучу вас. Он просил. Мы с ним еще триста лет назад кофе пили на поле битвы… э… Что-то я запамятовала… Ну и ладно. Давайте учиться. Три дня Хвост и Супер, дрожа и сосредотачиваясь, учились у Бабы Яги. Объясняла она просто и быстро. И то ли обстановочка была такая колдовская, то ли очень уж не хотели кролики быть съеденными с картошечкой, то ли тяга к знаниям в них была сильная, но усваивали Хвост и Супер все очень быстро и четко. Полдня Баба Яга учила их читать. Углем нарисовала буквы на беленой стенке печки, потом – слоги, потом – простые слова… Когда печка заполнилась надписями, вышли во двор и продолжили палочкой на земле. Уже к обеду кролики научились читать короткие фразы. – Ну что ж! Обедаю картошечкой с грибами, – кивнула им Баба Яга в знак признания их успехов в учебе. – А вы пока травку пощиплите. После обеда взялись за цифры и счет. Изложив принципы десятичной системы счисления, Баба Яга доходчиво объяснила Хвосту и Суперу, что такое сложение и вычитание и как это делать. Она иллюстрировала свои рассказы камушками, шишками, цветочками и тарелками. Кролики все поняли и даже смогли сосчитать, сколько у ежика останется конфет после того, как он отдаст мышке восемьдесят три из своего запаса, который исходно составлял триста восемнадцать конфет. Когда стемнело, они принялись считать звезды на небе, но сбились и уснули. Утром Баба Яга пробудила их, поднимая за уши, потом окунула в родник, встряхнула, дала десять минут, чтобы съесть по морковке, и приступила к умножению, делению и простейшим дробям. Уже через пару часов Хвост и Супер уверенно делили сто морковок на пятерых зайцев, а триста орехов – на десять белок. Они только удивлялись, почему делить надо обязательно поровну. После обеда, состоявшего из каши, Баба Яга заставила кроликов выучить таблицу умножения, включая умение делить по ней. Старая колдунья раскачивалась на качелях, подвешенных между двумя березами, а Хвост и Супер подпрыгивали перед ней на травке и хором повторяли таблицу умножения вдоль и поперек. Вечером кролики уснули на теплой печке, нализавшись меда и нахрумкавшись капусты. Баба Яга спела им песенку. Утром они приступили к счету до тысячи и всяким сложным примерам и задачам. Баба Яга между делом рассказала кроликам о мерах длины, времени, площади и объема и поведала множество других математических сведений. В качестве отдыха они читали и писали печатными буквами. – Все! Хватит! Пошли дальше! – грубо и бесцеремонно заявил вечером Хэндрид. – Говорите Баба Яге «спасибо» и – вперед! – Спасибо! – хором ответили Хвост и Супер и двинулись дальше к Океану Знаний, думая, как им повезло, что злющая лесная колдунья не съела их с картошкой. Они опасливо косились на Хэндрида, бегущего рядом в образе поджарого серого волка, и чувствовали себя немного обалдевшими. – Я заведу вас в Лабиринт и там брошу, – обрадовал кроликов старый маг через неделю. – Еды в Лабиринте нет. Воды тоже нет. Зато есть змеи и сколопендры. И те, и другие – кусачие и жутко ядовитые. Там везде разбросаны всякие старинные учебники. Вы их почитайте и поизучайте. Писать, сочинять поучитесь. Там есть камни-автоматы. Если им что-то рассказать из учебников или же задания какие-то поделать, которые они зададут, то в камне открывается щель, а оттуда – еда вываливается. И воду так можете получить. Немного. – А они говорящие? – спросил Хвост. – Кто? Еда и вода? – хмыкнул маг. – Камни-автоматы. – Говорящие. И поющие. И табло у них есть – чтобы вы читать могли. Супер-камни! Древние изделия новгородских мастеров допотопных. – А мы найдем потом выход из Лабиринта? – спросил Супер. – Вряд ли. Но я, может, вас оттуда заберу, если охота будет, – ответил Хэндрид. В Лабиринте Хвост и Супер прожили более двух месяцев. Спешить было некуда. Все оказалось не так страшно. Змеи там жили довольно мирные и неприставучие. Сколопендры вообще оказались милыми существами. Еду и воду кролики добывали себе уверенно. Погода стояла теплая (так как Лабиринт состоял лишь из сильно запутанных ходов между высоченными гладкими каменными стенами, это было существенно). Наконец прилетел Хэндрид. Он опустился с неба в виде орла с человеческой головой, ухватил кроликов огромными лапами и поднял в воздух. Маг кружился над Лабиринтом, набирая высоту, и скоро Хвост и Супер хорошо могли видеть всю структуру открытых сверху каменных переходов, в которых они блуждали, путаясь и с трудом ориентируясь даже на коротких расстояниях. Теперь картина сделалась ясной и простой. Хвост и Супер так обрадовались, что чуть не вывалились из когтей мага-орла – они орали от счастья, жестикулировали, махали ушами и дрыгались. Полетав над Лабиринтом, Хэндрид отнес кроликов к берегу большой реки, где они сразу же увидели небольшой плот. – Плывите, ребята! – напутствовал их маг, опуская на бревна плота и отталкивая нехитрое плавательное средство от берега. Быстрое течение подхватило плот и понесло, понесло, понесло… – Мы приплыли, сударь! – ехидно произнес Супер. Хвост сидел в полной прострации, глядя, как их плот постепенно подносит к берегу. На мелководье были видны стайки маленьких рыбок, плавающих туда-сюда в прозрачной воде над песчаным дном. Берег порос мягкой невысокой травкой. Тишь да благодать! Голодные после пятидневного плавания кролики выпрыгнули на травку. И, повалившись на землю, принялись за еду. Они насыщались, но не забывали поглядывать по сторонам и слушать звуки реки, травы и близстоящих деревьев. Мага не было видно. Все было спокойно и тихо. Серый волк появился из-за дерева бесшумно. Он смачно зевнул, обнажив огромные клыки, и прыгнул вперед. У кроликов оказалась лишь доля секунды, чтобы метнуться в разные стороны. А потом, пока волк размышлял, за которым из них ему стоит гнаться, Хвост и Супер дружно бросились в реку и поплыли подальше от берега. Плавать кролики не умели. Поэтому они постепенно начали погружаться. И скоро над водой были уже видны лишь кончики их ушей. А потом и они исчезли. Хвост и Супер пошли ко дну. Кролики очнулись одновременно. Вокруг были какие-то железные стенки, покрашенные в зеленый цвет. Потолок и пол тоже были железные и зеленые. Хвост и Супер лежали на койках под приятными шерстяными одеяльцами. – Где мы?! – хором воскликнули кролики. – На Зеленой Подводной Лодке, – раздался ответ. Дверь открылась, и в их маленькую каюту зашел бобер-матрос. Он улыбнулся и объяснил: – Вас выловили, когда вы погружались. Втащили через шлюз. И откачали. Долго ли спасти двух маленьких кроликов?! Теперь наш капитан Зубомир решает, надо ли менять курс. Поэтому вставайте и идите в рубку. Супер и Хвост вслед за матросом прошли в рубку подводной лодки. Зубомир, мощный коричневый бобр, напевал песенку из репертуара «Beatles» и угрюмо смотрел в перископ. Услышав шаги, он обернулся и спросил: – Чего в воду полезли? Кролики рассказали. Они начали с самого начала и кратко сообщили об основных событиях своего путешествия. Выслушав их, капитан кивнул: – Хэндрида знаю, конечно. Он немного учил меня тригонометрии и интегрированию. Вам я помогу. Мы ляжем на дно в тихом омуте, и вы сможете предаться изучению основ наук. Провианта мы наворо… я хочу сказать: загрузили в лодку… достаточно. За кислородом будем иногда всплывать. По ночам. Матросы у меня тихие. Все они – математики, физики, химики, биологи, географы, историки, литераторы… И библиотека в бывшем торпедном отсеке. Зачем нам торпеды?! Мы – мирная Зеленая Подводная Лодка. Словом, у вас будут все условия для занятий. – О-кей! – ответили хором Супер и Хвост. И приступили к учебе. Консультируясь с опытными матросами, штудируя серьезные книжки и много размышляя самостоятельно, кролики быстро продвигались, осваивая базовые знания начал наук. Зубомир руководил их занятиями. – Все, что вы изучаете – модели, – любил повторять он, развалившись в кресле и поблескивая огромными зубами. – Скажем, в параллельном мире все теории и формулы могут иметь другой вид. Но мы пользуемся этими. Поэтому изучайте. Но не догматизируйте. Кролики почтительно кивали и задавали капитану умные вопросы. Время шло. Лодка лежала на глубоком илистом дне. Перископ обычно не поднимали – чтобы не отвлекаться от занятий. Еда была хорошая. А поразмяться можно было в небольшом тренажерном зале. Полгода так жили и учились Хвост и Супер. Наконец они были высажены на берег. Но это был не тот берег, с которого они убегали от серого волка, а противоположный. Весна вовсю бушевала на невысоких холмах и больших полях. Кролики весело поскакали в сторону от реки, радуясь свежей травке и бабочкам. Вдали вздымались горные хребты. За ними высилась Элитная Гора. – Пойдем к Горе? – спросил Хвост друга после того, как пролетевший воробей объяснил, что она Элитная. – Пойдем. Там нас, конечно, ждут, – ответил Супер. И они пошли. В Элитной Горе жили гномы. Ростом они были примерно с кроликов, если те встали бы на задние лапы. Гномы встретили Супера и Хвоста радушно. – Мы вас научим, – степенно поглаживая длинную седую бороду, сказал им учтивый и одновременно очень важный гном. – На вершине у нас – обсерватория, в подгорных залах – лаборатории, в глубоких подвалах – книгохранилища и музеи. На последней научной конференции ученый гном Эй Шейн предложил новый вариант записи Великих Матриц Времени и Пространства. Мы прямо и не знаем… Задиристо он сочинил! Но не очень понятно… А в Лаборатории Нуля уже триста лет разрабатывают тему полного отсутствия всякого присутствия… Тоже интересно, хотя результаты их работы пока нулевые…Ну, вы не смущайтесь, кролики, осваивайтесь… Только предупреждаю: у нас тех, кто в ученые не годится, отдают в качестве подопытных кроликов в Экстрим-Отдел. Там… Нет! Это не для публичных откровений! Это секретные исследования… А Хэнрида мы знаем. Он у нас часто бывает, семинары проводит… И потекли годы учения. Хвост и Супер оказались способными и старательными учениками, поэтому в Экстрим-Отдел их не отсылали. Они учились у ученых гномов. И чем дальше, тем с большим интересом и энтузиазмом. – Послушай, Хвост! Мы же собирались добраться до Океана Знаний! А застряли в этой Элитной Горе! Не дело! Нам пора дальше! – произнес вдруг Супер веселым майским утром через много лет после того, как кролики начали учебу и работу у ученых гномов. В тот же день два друга простились со своими учителями и отправились на юг – туда, откуда ветер иногда доносил соленый запах морских волн и отзвуки криков чаек. Они стояли на берегу Океана. Дул свежий ветер и гнал волны с небольшими белыми гребнями. Чайки летали между водой и редкими серыми облаками, оглашая пространство своими криками. – Простор и Свобода! Это и есть Океан Знаний, ребятки! – услышали кролики голос старого мага. На этот раз он был слегка торжественный и совсем не агрессивный. – И что теперь? – спросили Хвост и Супер. – А теперь поживите тут неподалеку, погуляйте по берегу, поглядите на Море… Поразмыслите о том, что такое Вечность, что такое Покой, что такое Движение, что такое Свет… А дальше увидите сами, что вам делать и куда идти. Я вам больше не советчик и не помощник, – ответил Хендрид и исчез, растаяв в воздухе. – Хитрый старый волшебник! До чего он нас довел! – сказал Хвост. – До точки, – согласился Супер. – До нужной точки. Бесконечное пространство и точка – это, по сути, одно и то же… Это хоть через математику, хоть через историю, хоть через психологию увидеть можно. – Болтаешь ты, Супер, много! – остановил его Хвост. – А ты просто Увидь! Просто! А? – Да, – спокойно согласился с другом Супер. Хвост только молча указал взглядом на Океан. И они принялись туда смотреть. Прошло сколько-то времени. Кролики, пожив на берегу Океана, решили вернуться домой в свою болотистую местность. И отправились в обратный путь. Долго ли, коротко ли, вернулись Хвост и Супер к своим родным и близким. И увидели, что там полно разных дел. За которые многому научившиеся кролики с охотой и умением радостно взялись. С тех пор Хвост и Супер живут в своей местности и много путешествуют. Иногда они навещают и Бабу Ягу, и гномов в Элитной Горе, и матросов-бобров на Зеленой Подводной Лодке, и змеючек со сколопендрами в древнем Лабиринте, и берег Океана… Еще они много читают. А любимый автор у них – Толкиен. Как ты думаешь, почему? Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
