Chanda

А теперь делаю мармозетку (из всех игрунковых обезьян она самая обаятельная). К рыхлому комочку, свалянному из остатков от белочки, пришила кусочек фетра, слегка стянутый ниткой. Проколов толстой иголкой, вставила акриловые глазки (с обратной стороны загнула круглогубцами). Глазки обшила чёрным мулине. Нос и рот вышила коричневым. Отрезала 20 проволочек и согнула каждую пополам. Нащипала шерсть тонкими прядями.

Яровой Евгений Васильевич СКАЗАНИЯ О «ЖИВЫХ КЛАДАХ» Горят причудливо краски, И, как ни мудра голова, Вы все-таки верьте сказке. Сказка всегда права! Э. Асадов. Созвездие Гончих Псов Очень сложно объяснить появление легенд о так называемых «живых кладах», хотя они с завидным постоянством встречаются у многих народов Европы. Практически во всех славянских странах существуют рассказы о том, что клады сами приходят к людям. Они могут превратиться в быка или корову, волка, свинью, собаку или кошку, наседку с цыплятами, барашка, козу или теленка, коня, а иногда даже и в человека. Если кому-нибудь повезло, и он встретил такое животное, то это уникальный случай без особых усилий заполучить клад. Для этого необходимо лишь ударить его наотмашь чем попадя, со словами «аминь, аминь, рассыпься», и клад рассыпется звонкими золотыми или серебряными монетами, или превратится в кубышку с деньгами. Без этого сокровищем не овладеть. Случалось, что он сам просил, чтобы его толкнули. В Восточной Сибири рассказывают: «Одна женщина стряпала хлеб. Пришла к ней девка в белом. Вот, например, выкатывает она калачики али хлеб. А девка молчит да катает калачи тоже. Вот взяла она веселку, которой тесто-то мешают, и девку-то ею задела, а та рассыпалась, и получилось золото, полмешка! Говорят, это клад сам пришел». Другое предание повествует о женщине, которой явилась старушка и попросила бросить в нее челночком, а когда женщина бросила, старушка рассыпалась в деньги. Возможно, подобные рассказы связаны с тем, что клады чаше всего находили в глиняных сосудах, которые, как правило, разбивали, и содержимое со звоном рассыпалось из керамики. По народным поверьям, клады чаще появляются в виде петуха или золотой курицы, а всем сказочным животным приписывается охранение кладов, ибо в их шкурах спрятано золото солнечного света и грозового пламени. Как правило, серебро является в виде свиньи, жеребенка или лошади, золото — в образе петушка. Эти животные имеют серебряную или золотую шерсть, а иногда просто — белую, желтую, рыжую или красную. При этом надо знать, что белый цвет указывает на серебро, а красный, рыжий и желтый — на золото. Выглядят они настолько непривычно, что с первого взгляда становится ясно: клад! Этнографы доказали, что удар по такому оборотню символизирует одновременно громовый удар, сверкающую молнию и яркие лучи солнца. Поэтому лужичане и чехи советуют бросать нож или огниво (метафоры молнии) на то место, где горит клад, и думают, что в таком случае подземные богатства не уйдут от рук человека. Между немцами существует поверье, что удары грома приносят с неба золото, и в Тироле тот, кому удастся, вслед за прошедшей грозою, найти монету, носит ее на шее, чтобы быть счастливым. В славянском фольклоре часто встречается один и тот же сюжет: с кладом можно повстречаться не только ночью, но и в дневное время. Приведу монолог некоего деда Антона: «Если ты днем увидел в лесу свинью или жеребенка, то где- то рядом серебро, а если тебе повезет, и встретишь в лесочке петушка, будь спокоен — на золоте стоишь. Дед мой учил меня: коль словчишь, да ударишь эту зверюшку или птичку, перед тобой россыпь денег будет. Любой клад охраняется. Тут и замки различные, а в качестве сторожей бывают и души зверей. Кладоискатели рассказывают о жеребцах, что ржали в могилах, волках и кабанах, которые нападали на землекопов, собаках, воющих под землей. Все они были оставлены сторожить сокровища и указывают на клад». В Поволжье бытует легенда, что в мрачной низине, под корнями столетнего дуба, хранится заколдованный клад, зарытый древними панами. Многие видели бегающих вокруг него белую собаку или белую телку, а также белую птицу. Достаточно было бросить в них камнем и убить, как зазвенит монетами клад. Но сделать это никому не удалось. Многие бросали, многие подстерегали целыми неделями — все безрезультатно, цель никому не дается. В Калужской губернии рассказывают об одном крестьянине, который, возвращаясь домой, увидел белую лошадь. Она то и дело забегала вперед и преграждала ему дорогу. Крестьянин ударил ее кнутом — и лошадь разлетелась грудами серебряных денег. В другом рассказе говорится о кладоискателе, который упоминает один интересный эпизод из своей деятельности: «Когда мы рыли, — вспоминает он, — вдруг словно из земли выросла собачка: вся желтая, с одним глазочком во лбу. По цвету собачки нам ясно стало, что в кургане есть золото». Еще один старинный рассказ: пришел мужик ночевать в пустую избушку и только начал засыпать — выскочила рыжая кошка и стала бегать по избе; сама вся светится, словно золото, а где хвостом ударит — там деньгами звякает. Мужик изловил ее, проговорил трижды: «аминь, аминь, рассыпься!» — и кошка рассыпалась на червонцы. Аналогичный сюжет ходил и в Новгородской губернии. Как- то деревенские ребята пошли искать клад и по пути позвали с собой одинокого старика, жившего на краю села в избушке. Старик отказался: «Зачем идти искать — коли бог захочет, так и в окошко подаст». Долго искали клад ребята, но ничего не нашли. На обратном пути увидали под кустом мертвого барана: «Давай подкинем его старику в окошко». Утром увидал у себя старик мертвого барана, взял, благословясь, его за ноги, чтобы выбросить на двор, а баран и рассыпался по избе золотом. А вот что рассказывали о живых кладах пермские крестьяне: «Был-жил один бедняк и терпел он страшную нужду. Однажды довелось ему пахать свою пашенку, которая находилась невдалеке от курганов. Вечерело. Вдруг увидел он на одном могильнике коня, а тот весь будто из золота, горит как огонь. Мужик не струсил: погнался за конем. С кургана на курган прыгала чудная лошадь, но вскоре умаялась и остановилась на одном из них. Мужик приблизился к ней, почти касается лошадиной гривы и готовится ухватиться за нее. Глядь — расступилась земля, и конь исчез под курганом. На другой день, на том же самом кургане, привиделось ему, что горит свечка. Мужик был человек сообразительный и тотчас смекнул, что под курганом находятся сокровища. Он знал, как добываются клады, и, хотя много вытерпел от нечистой силы, достал-таки себе кучи серебра и золота и сделался первым богачом в своей деревне». Но самый популярный сюжет — приносящий золото петушок. Не зря же у А.С. Пушкина он имеет золотой гребешок! В ряде губерний России и Украины он повторяется в одном и том же варианте. К одной нищенке, в то время как она шаталась по селу, приставал петух, теребил ее за подол, совался под ноги. Не выдержала старуха и ударила его палкой. И рассыпался петух деньгами… В народе сохранилось множество рассказов о «живых кладах». Почему же они получили столь широкую популярность? Думаю, что несмотря на свою фантастичность, они появились неслучайно и имеют в своей основе реальные факты. Дело в том, что известны десятки случаев, когда клады находили животные и птицы. Приведу лишь некоторые из них. В 1845 году на окраине города Борисова была замечена ворона, летавшая с какими-то блестящими предметами. Любопытные крестьяне проследили за птицей и нашли гнездо. К своему изумлению, они увидели в нем множество серебряных литовских, польских, прусских и русских монет XVI века. Очевидно, где-то неподалеку был выпахан клад, не замеченный людьми, а эта зоркая и сообразительная птица стала переносить серебро в свое гнездо. В 1974 году курица разрыла у забора в деревне Адамовка Речицкого района Белоруссии клад медных и серебряных монет Великого княжества Литовского. Несколько раз клады выкапывали дикие и домашние свиньи. Так, свинья раскопала кубышку с серебряными монетами прямо во дворе крестьянина Медведева в селе Ивановка Смоленской губернии. Аналогичный случай произошел в Екатеринославской губернии в 1895 году. Убирая свинарник, Михаил Сильцов чуть не потерял дар речи, когда увидел, что его любимый хряк выкопал в углу несколько золотых монет античного времени. В 1921 году на окраине славного города Слуцка обыкновенная свинья вывернула из-под земли горшок, наполненный ливонскими и нидерландскими монетами XVII века. Случай, казалось бы, исключительный! Однако документально зафиксировано, что это почтенное животное неоднократно выступало в роли удачливого кладоискателя. Подобное происшествие произошло на охоте в Московской области в 1952 году. Завалив дикого кабана, охотники обнаружили на его лежке вывернутый из земли бронзовый сосуд, доверху наполненный золотыми женскими украшениями. Клад этот предположительно был спрятан во время революции. Наконец, один из последних случаев был зафиксирован в 1963 году в белорусской деревне Отрубки Докшицкого района. Здесь с помощью свиного пятачка был найден клад серебряных монет Нидерландов и Ливонии. Самым неожиданным образом нашел клад фермер Мани из города Сант-Мэрис на острове Тасмания. Вечером он вел доить корову на скотный двор. Внезапно животное провалилось в какую-то яму и сломало ногу. Фермер, чертыхаясь и проклиная судьбу, стал помогать корове доковылять до хлева. Бросив взгляд в сторону неглубокой ямы, он увидел на дне жестяную коробку, помятую ногой коровы. Когда раскрыл — не поверил своим глазам: в коробке были закупорены 249 золотых соверенов времен королевы Виктории… В 1985 году отличилась сторожевая собака по кличке Муха и в якутском селе Павловское. Спасаясь от жары, пес начал рыть нору под стеной продовольственного склада. Вдруг прохожие заметили, как из-под лап Мухи вместе с комьями земли вылетают блестящие монеты. Прибывший на место сотрудник милиции провел тщательное обследование находок. Оказалось, что пес «нашел» довольно внушительный клад, состоящий из 377 пятирублевых золотых монет, отчеканенных в 1897–1900 годах. По мнению старожилов, клад мог принадлежать богатому купцу Кушнареву, магазины которого когда- то стояли на этом месте. Все золото было сдано государству, которое сэкономило на Мухе 25 % его стоимости. Не менее любопытный случай произошел в деревне Плиски Быховского района в Белоруссии в 1987 году. Здесь по крестьянскому двору собака долго гоняла старый полуспущенный мяч. Так думали хозяева, пока собака не стала рвать мяч зубами и из него посыпались серебряные монеты разных стран Европы XVIII–XIX веков. Старый мяч оказался кожаным мешком. В 1888 году груда римских серебряных монет I века нашей эры была вытолкнута на поверхность земли кротом. Случай этот произошел в белорусской деревне Новоселки Барановичского уезда. Подобная же история случилась и с моими друзьями на даче под Волоколамском. С Лидой и Витей Стукаловыми мы знакомы уже тридцать лет, с тех пор, когда они впервые приехали в археологическую экспедицию в Молдавию. Так случилось, что за эти годы мы не потеряли связи и удовольствия от общения. Весной 2008 года я увидел у них на столе летней кухни несколько медных пятаков, отчеканенных в царствование Екатерины 11. Оказалось, что у них на участке завелся крот, который перекопал все грядки. Его в конце концов изгнали, но засыпая одну из кротовин, Витя обнаружил возле нее несколько старинных монет. Попытки найти на этом месте еще что-нибудь не увенчались успехом. А разгорающийся азарт кладоискателя был на корню пресечен супругой, которая запретила вести поиски на ухоженном дачном участке. Находки кладов при помощи различных грызунов, вероятно, не были особой редкостью. В этой связи уместно вспомнить распространенную во многих странах старинную легенду об узнике, приговоренном к пожизненному заключению в одиночной камере. Единственным живым существом, с которым он общался, была крыса. Она выползала каждый день из норы, расположенной под его кроватью, а он подкармливал ее из своего скудного пайка. Однажды она исчезла, и узник сполна испытал чувство беспросветного одиночества. Но через несколько дней крыса вернулась. Она вспрыгнула на кровать, раскрыла зубы, и перед арестантом упала золотая монета. С этого дня она стала носить ежедневно десятки монет, и когда их собралось несколько сотен, узник подкупил тюремщика и бежал на волю. Вместе с крысой, разумеется. Позднее он узнал, что недалеко от тюрьмы находился монетный двор, на котором чеканились эти самые золотые монеты. Можно предположить, что эта легенда возникла не на пустом месте. Этот сюжет имеет в России свою специфику. Более ста лет назад этнографами был записан рассказ одного крестьянина. В поисках лошади он ушел далеко в степь и в полдень сел отдохнуть и пообедать. Во время трапезы обратил внимание, что прямо перед ним суслик роет нору и периодически высовывает мордочку из земли. Долго любовался он на суслика, а затем решил его покормить: отщипнул кусочек калача и бросил к норе. Суслик сначала обнюхал кусочек, а потом схватил в зубы и скрылся в нору. Его не было пару минут, а потом он опять появился и выкатил из норы, вместе с землей, серебряную копеечку. За короткое время суслик накатал из норы целую горсть серебряных копеечек. Крестьянин понял, что клад сам ему в руки дается, сгреб все монетки в платок и поспешил домой. А суслику, в благодарность за его услугу, оставил на месте полкалача. То, что подобное событие реально случилось в жизни, свидетельствует следующее сообщение счастливчика: «А серебряные копеечки были не круглые, а продолговатые, аляповатые, на иных и слова были видны, но не наши, а какие-то мудреные, с закорючками». В данном случае, скорее всего, описаны арабские дирхемы, клады которых постоянно встречаются в России. Однако не все старинные предания находят свое объяснение. Некоторые из них до сих пор остаются загадкой.

Обваляла спинку серой шерстью, пришила глазки-бисеринки, той же ниткой вышила рот и носик. Пара пучков шерсти - и ушки готовы! Нащипала и проваляла по середине слой рыжего акрила. С одной стороны приваляла серую шерсть, с другой - коричневую. Придала изогнутую форму и приваляла хвост. Очень аккуратно подровняла ножницами. Затонировала носик тенями. И в лапки - ольховую шишку. Белочка получилась маленькая.

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ 19 июня — Русалии. Бойко Екатерина Ивановна Сказка о Морской принцессе и Короле Вороне ( http://samlib.ru/b/bojko_e_i/omarine.shtml ) В далеком-далеком королевстве,на высоком берегу темно-синего моря стоял белоснежный замок с золотыми шпилями. В этом замке жил самый благородный и справедливый король в мире. Люди под его властью были счастливы, страна процветала и не знала ни мора, ни войны. Даже звери были добры и спокойны и не было меж ними раздора. И лишь одно печалило короля - не было у него ни достойной жены, ни ребенка, которому он мог бы передать свою власть. И вот в один прекрасный день он вызвал к себе придворного мага и спросил у него, кто самая красивая и мудрая женщина в мире? Не смог волшебник ответить ему, но пообещал узнать. И вот ранним вечером, когда солнце только-только скрылось за горизонтом, а море тихо шептало песку свои истории, волшебник поднялся на вершину своей башни и троекратно произнес древнее заклятие. И на зов его прилетели три птицы - воробей,что живет у земли, ворон, что парит меж землею и небом и сокол, выше которого не летает никто. И вопросил их он: "Кто из ныне живущих женщин красотою своею и мудростью достоин стать нашей королевой?" И сказали птицы: "Не ведаем. Нет ни в домах, ни в башнях высоких, ни в чудесных небесных городах фей такой женщины". На следующую ночь, когда луна уже прочно завладела небом, а море недовольно колыхалось у берега, волшебник вышел на порог своей башни и призвал крота, что ползает под землей,волка, что рыщет по земле и белку, что не спускается с деревьев и вопросил их о королеве. И печально ответили звери: "Ни в крестьянских лачугах, ни в городах, среди ремесленников, ни в замках знати нет такой женщины". И в третью ночь, когда луна полыхала серебром, а море яростно кидалось на скалы, спустился волшебник в подвалы своего замка, туда где плескалось подземное озеро. И призвал он камбалу, что не поднимается с дна морского, акулу, что рыщет по толще океана и дельфина, что играет на самом гребне волны и их вопросил он об королеве. И подплыл к нему дельфин и сказал: "Знаю я деву, чью красоту не затмят ни звезды ни солнце. Мудрость её столь велика, а сердце столь добро, что не устает она помогать подводному царству. Живет она в гроте на той стороне бухты, на которой стоит замок короля." И передал слова сии королю волшебник. А король ничего не ответил ему. Но тем же вечером он вскочил на коня и понеся на тот берег бухты. И нашел там потайной грот и увидел там деву с волосами цвета золота и глазами подобными цветом и глубиной морю. И не портил её даже рыбий хвост,на котором она и сидела. И преклонил перед нею колени король и просил стать его женою. И долго молчала ундина, но наконец дала ответ: "Я буду твоей женой, и сброшу хвост, и рожу тебе дитя. Но поклянись мне, что ни разу не попрекнешь ты меня этим союзом." И поклялся король и в тот же миг встала с камней дева, на двух стройных ногах. И подала ему руку. Он привез её в замок и справил в тот же день с ней свадьбу, а через положенное время родилась у них дочь-красавица, нареченная Мариной,что значит "морская". Прошло немало лет. Всё также сиял на солнце замок, всё также правил мудрый король. Люди говорили: "Три солнца нам сияет. Первое — звезда, второе — королева, а третье только подрастает - принцесса Марина". И все были счастливы. Но вот приехала в ту страну прекрасная дама, чьи волосы были черны как ночь, глаза - как сажа, а душа - как сама Бездна. Могучей темной ведьмой была эта незнакомка. И планы её были коварны, а думы - жестоки. Она желала этой тихой благодатной страны и ради её трона была готова на всё. Обманным путем пробралась она во дворец и там встретила короля. И то ли так прекрасна она была, то ли зелья, которыми она умащивала свою кожу так сильны, но король воспылал к ней страстью. Сначала не желал он покорится столь низким порокам, но после сдался. Но ведьме было недостаточно любви, она жаждала власти и потребовала от короля, чтобы он избавился от той рыбины, что ныне сидит по правую руку от него. Но король помнил свою клятву и любил, и жену, и дочь. И тогда черная женщина решила вмешаться. Обернувшись бродячей целительницей, облачившись в зеленый плащ и взяв в руки золотой жезл, она вновь вошла в белый замок. Люди смотрели на неё удивленно - давно здесь не было видно целителей. Ведь болезней не было в том благословенном краю. А она посмотрела на людей и вдруг испуганно вскрикнула. - Милая девочка! Что делаешь ты здесь, где тебе быть подобно смерти? - и её перст уткнулся в юную Марину. Люди испуганно шарахнулись в стороны. А "целительница" продолжала: "Морской воздух убьет твои легкие, шум волн оглушит твои ушки, а от холодных скал твои ножки перестанут ходить". Вера в целителей всегда была велика и потому король поверил ей. И отправил жену и дочь в благодатную долину, где цвели деревья и пели птицы. Но этого было мало для ведьмы и она послал своих черных слуг. И вот, на дороге между южной долиной и северным морем, когда королевский кортеж остановился на ночлег, разразился бой. Немногие из воинов короля успели выхватить оружие, когда на них бросились создания тьмы, но те кто сумел - прожили не намного дольше. И погибла королева. И все её верные слуги. но юная принцесса успела сбежать. И твари не нашли её, несмотря на все поиски. Король, узнав о смерти королевы загоревал. Но не долго он печалился - его новая любовь оказалась сильнее. И усадил он её по правую руку от себя. И никто не вспомнил о маленькой принцессе. Но с того дня королевство началось меняться. Пришли болезни, звери ополчились против людей, всё реже светило солнце. И люди возненавидели короля и королеву. И появилось пророчество, о юной деве чье имя, кровь и глаза пришли из моря. И именно она спасет их гибнущий рай. А Марина, ничего не зная о пророчествах, бродила по лесу, питаясь орехами и грибами. Её волосы спутались, глаза потускнели от слез, драгоценное платье и тоненькие туфельки пришли в негодность. и никто бы не опознал в ней Надежду всего мира. Ну или хотя бы единственное дитя короля. Марина долго бежала по лесу - она страшно испугалась чудовищ Ведьмы. Девочка бежала всё дальше в чащу. Деревья смыкали свои ветви над её головой, трава путалась под ногами. Но принцессы ничего не боятся и она отважно шла всё дальше и дальше. Через какое-то время она устала и уселась на мох - отдохнуть. Здесь она впервые задумалась, куда ей идти. Путь обратно к дороге она безнадежно потеряла, да и не вернулась бы она к страшным тварям... Поэтому посидев она пошла в прямо противоположную сторону, нелогично рассудив,что так она вернется домой. Лес тот был огромен и древен, деревья в нем вздымались как башни её замка, мох был густым как ковер... И чем дальше она шла,тем темнее и холоднее становилось вокруг, всё тише звучали голоса птиц... - Здесь,должно,быть живет страшная колдунья или людоед. - девочка снова задрожала от страха. - Глупая,глупая,глупая... -донеслось сверху. На ветке старого ясеня сидела ворониха и хрипло смеялась над маленькой принцессой. - Здесь живет Король-Ворон. Он великий колдун, но не зол. - И он желает видеть тебя,человеческий птенец. - на ветку рядом с вороной тяжело опустился огромный ворон. - Иди за мной. Девочка была так удивлена и напугана,что послушно пошла за птицей. Её привели на огромную поляну, на которой стояли развалины округлой башни. Все деревья округ поляны были усеяны воронами и воронихами. Но не было слышно ни звука. Наконец, со скрипом распахнулось окно на этаже бывшем когда-то третьим. И на поляну опустился гигантский ворон, достигавший девочке до груди. На его голове золотом блестела корона. - Ваше Величество! - Марина сделал книксен, каким обычно приветствовала отца. - Ваше Высочество. - отвесил ей низкий поклон ворон. - Прошу войти в моё жилище и разделить со мной трапезу. Марина учтиво поблагодарила и ворон подал ей крыло. Они вошли в провал между камнями..И оказались в роскошной зале, освещенной свечами,перед столом, уставленном всевозможными яствами. - Прошу,принцесса, будьте как дома. Голодная и замерзшая девочка не заставила себя упрашивать. А ворон сидел напротив неё, тянул вино из старинного золотого кубка и рассказывал... "Вам чрезвычайно не повезло, принцесса. Мало того, что вас едва не убили, так вы ещё и бежали так быстро, что не заметили как вбежали в Волшебную Страну. Здесь прошел один день, а в Реальном мире - месяц. Вас уже даже не ищут." - Что же мне делать? Остаться здесь? - Нет, этот мир не для вас. Я могу помочь вам. Но только... - Я должна буду стать вашей женой? - это условие пришло из сказок, прочитанных на ночь. - Ну,что вы, я слишком стар для вас.. Прошу вас, отдать мне три любых жизни, что я попрошу у вас! Принцесса поежилась, но согласилась. А что же ей оставалось делать? - Хорошо,принцесса. Я припомню ваше обещание. А теперь слушайте. Завтра я поведу вас в ваш дом. Попасть сразу туда мы не сможем,придется поплутать. Не бойтесь ничего. Слушайтесь меня. И верьте мне. А теперь, позвольте проводить вас в спальню. Уставшая Марина с радостью позволили отвести её в чудную спальню под потолком, похожем на звездное небо и уложить в постель из облаков. За ночь она отлично отдохнула ,все ссадины и царапины, полученные в лесу зажили и уставшие ножки перестали болеть. А наутро они с Королем-вороном и тремя его спутниками пустились в дорогу. Шли они все по тому же лесу — темному,страшному, густому. Марина шла по тоненьким тропинкам, заросшим подорожником и крапивой, перебиралась через поваленные деревья и ледяные ручьи, а кто-то из воронов всегда парил подле нее, подавая крыло помощи. Сам же Король летел в поднебесье, указывая путь. Три дня и три ночи длилось путешествие Марины с воронами ,пока не вышли они на морское побережье. На многие мили там не было никакого жилья, если не считать жалкой лачуги рыбака, где их накормил сын хозяина. Марина после еды искупалась,вымыла волосы.. и обнаружила,что платьице ее слишком мало, а башмачки уже развалились. - Ваше Высочество выросло. - пояснил Король Ворон. - Три дня или девять лет мы путешествовали с вами по Стране Фей. А теперь позвольте поздравить вас с совершеннолетием и напомнить вам о данном вами обещании. - Да,конечно, я готова выполнить все свои клятвы. - растерянно пробормотала принцесса в одночасье ставшая взрослой и красивой девушкой. - Тогда подарите мне первую жизнь из обещанных трех. - Я дарю ее вам, чьей бы она не была. И тогда Король Ворон подскочил к юноше-рыбаку и одним ударом крепкого клюва раздробил ему череп. - Он был шпионом вашей мачехи, Ваше Высочество и собирался отправить ей послание о том,что вы живы. Вот вам первый мой совет - Не доверяйте незнакомцам. А теперь продолжим путь. В тот же миг Король взмахнул крыльями и на песок перед Мариной опустилось платье цвета морской волны, изукрашенной белыми кружевами как волны пеной. Одевшись, принцесса молча пошла вдоль берега, боясь оглянуться. Скоро они достигли столицы, когда-то яркого, а теперь угрюмого и мрачного города. Из глаз его жителей пропал прежний радостный свет и только одно держало многих на земле предков - надежда на Морскую Деву. В тот день Королева была в отъезде и потому Вороны позволили девушке войти в город. И когда она шла по мостовым,камни под ее ногами светлели, а воздух наполнялся ароматом свежести и цветов. Люди выходили из домов,чтобы увидеть ее.. и падали на колени. - Подлинная королева пришла! Леди Марина из моря! Виват Королеве! А Марина шла к родному дворцу, что был виден отовсюду и чувствовала,как слезы текут по ее лицу. Эти соленые капли падали на землю и смывали с нее наносную грязь и зло. И снова зеленели клумбы, звенели пересохшие фонтаны и пели казалось бы улетевшие птицы. А Марина шла к дворцу. И когда она уже поднялась по лестнице к воротам, двери ее родного дома распахнулись и на пороге встала черная как ночь госпожа. - Ну, здравствуй, Кора. - подлетел к ней Король. - Не ждала увидеть меня вновь?! Ваше Высочество, я прошу у вас ее в качестве второй жизни. - Я дарю ее вам, Ваше Величество. - кивнула Марина, не испытывая ни малейшей жалости к черной гадине. И вновь щелкнул клюв Ворона. И упала на пол.. ворониха. А ворон подхватил с ее шеи золотую цепочку, одному из спутников. Тот накинул ее на Короля.. и в тот же миг Ворон принял облик человека - мужчины средних лет, в темной одежде и с мечом на поясе. - Ваше Высочество, когда-то мой брат служил вашему отцу как придворный маг, я же был одним из рыцарей и хранителей границ. Мы были воронами, но хранили в семье эти амулеты, позволяющие принимать облик людей. Когда пришла пора мне удаляться на покой, вороны и воронихи, населявшие страну Фей призвали меня к себе королем и я согласился. Но представьте каким потрясением для меня стало предательство моей жены, укравшей у меня амулет, обернувшейся женщиной и завладевшей вашим троном. А после я узнал,что по ее приказу казнили моего брата.. Я желал ей отомстить, но законы страны Фей таковы, что покинуть ее можно лишь будучи спутником человека. Вы стали спасением для меня, я же как мог помогал вам. И вот вам мой второй совет - Не оставляйте врагов безнаказанными. И они пошли дальше. Окна распахивались при их приближении, пыль слетала с мебели и зеркала начинали сиять ярче свечей. И так они вошли в тронный зал, где сидел старик король. - Отец,я вернулась. - произнесла Марина и король поднял голову. - Марина,ты ли это?! О,дитя мое... -Принцесса, я прошу вас о третьем даре. Отдайте мне жизнь этого человека. - и Король Ворон указал на Короля Людей. - Нет! - воскликнула Марина, заслоняя отца собой. - Я не позволю вам.. Лучше убейте меня, если так жаждете мести моей семье. - Нет, Ваше Высочество, не жажду. - склонил голову Ворон. -Вот вам мой третий совет - Будьте милосердны с друзьями. А теперь прощайте. Отныне Королевство Людей в ваших руках, ибо старый король уже не сможет править ни мудро, ни справедливо - слишком сильны были ведьминские чары. После этих слов, он снял амулет и четыре ворона вылетели в окно. Марина же обняла отца и объявила всем о своем возвращении. Прошло много лет, а тем королевством и поныне править мудрая и прекрасная королева Марина, бессмертная как и море,что ее породило, благодарная и помнящая заветы старого Ворона.

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ 17 июня - Всемирный день борьбы с опустыниванием и засухой Как Куа-фу гнался за солнцем Китайская сказка Давным-давно, в жестоком и свирепом мире, в племени великанов жил один по имени Куа-фу. В отличии от своих соплеменников, он не был злым и беспощадным, а обладал добрым и чутким сердцем. Куа-фу часто смотрел на солнце, наслаждался его лучами и восхищался им. Каждый день великан просыпался до рассвета, чтобы поприветствовать восход Солнца, а по вечерам, после заката, Куа-фу садился и грустил, ведь целую ночь он не сможет смотреть на Солнце! Его тоска была велика. «Мир такой холодный и жестокий. Миру просто нужно больше света, больше радости, миру не хватает Солнца», — рассуждал Куа-фу. «Я непременно должен догнать светило и убедить его не уходить, а всегда, и днем и ночью, светить людям». Долгие годы Куа-фу шел за солнцем, преодолел много непроходимых гор и рек, день за днем все сильнее и сильнее тянулся к светилу. И однажды он понял, что приближается к цели — Солнце казалось все больше и жарче. И тут Куа-фу почувствовал сильную жажду. Он выпил всю воду из ручью поблизости, но жажда не прекратилась. Тогда он нашел большое озеро и быстро осушил его, но и это не помогло. Куа-фу отправился на поиски воды и обнаружил большую широкую реку. Но даже река не утолила жажды великана, и, совсем измучившись от страданий, великан заснул вечным сном. На восходе следующего дня первые лучи солнца коснулись выросшей за ночь большой-пребольшой горы, и озарили ее склоны. По преданию, эта гора и есть тело великана Куа-фу, который всю жизнь посвятил погоне за великой целью.

Скорей-быстрей, пока не началась сильная жара валяю белку. Белка маленькая, делаю из акрила. Будет в зимней шубке, с рыженькими лапками, ушками и хвостом.

Завершающий штрих - улыбка!

Вообще-то, утконоса трудно сделать не узнаваемым - достаточно изобразить утку на четырёх ногах и без крыльев. Светлые щёчки и горло, глазки-бусинки - почти готово.

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 9 июня - Международный день друзей Настасья Бетева «Я знал, что ты за мной вернешься» Однажды рота английских солдат вместе с командиром попала в окружение вражеской армии. Бойцы достойно сражались, но кольцо сжималось, и скоро они оказались отрезаны от внешнего мира сотней врагов. Один из солдат умолял командира отпустить его, чтобы он мог вытащить с поля боя смертельно раненого друга. «Нет. Я не могу потерять еще одного бойца» — таков был ответ командира. Но солдат был юным мальчишкой, и поэтому ослушался приказа старшего по званию. Он смог ускользнуть от глаз не только сослуживцев, но и врагов, и вскоре очутился на недавней передовой. Там, в грязи и траве, лежал его друг. Солдат вернулся к своим, удерживая на себе бездыханное тело своего друга. И без врачей было понятно, что тот мертв. Да и сам солдат едва держался на ногах: несколько вражеских пуль пронзило его тело, и он держался из последних сил. — Какой был смысл идти, если ты притащил труп, да и сам при смерти? – закричал командир. — В этом был смысл, — еле слышно ответил солдат. – Ведь когда я добрался до друга, он все еще дышал. «Я знал, что ты вернешься за мной» — таковы были его последние слова. Он умер с улыбкой на устах, и ради этого стоило возвращаться.

Приваляла шерсть к клюву - получилось подобие пупария с утиным носом. На лапках наметила когти. Придавать форму утконосу начала с головы. Сваляла и приделала хвост.

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ На 7 июня в этом году пришёлся Троицын день Легенда о танцующих берёзах Казахская легенда У подножия горы Бурабай жил народ, молодежь которого была сплошь умельцами, мастерами, поэтами и певцами. Они собирались в восточной части Кумисколя - Серебряного озера - и на небольшой поляне устраивали свои игры и забавы. Они пели песни, исполняли на домбре и кобызе различные мелодии, веселились. Еще они умели красиво танцевать. О том, что молодежь этого края состоит сплошь из мастеров и умельцев, узнал хан. И захотелось ему посмотреть на их искусство. Но пойти с многочисленной свитой и охраной — значит всех вспугнуть. Поэтому хан решил появиться в этих лесах у серебристых озер незаметно, чтобы не привлекать внимание к себе и больше узнать о людях. И вот однажды молодежь собралась на небольшой поляне, распевая свои песни и затевая свои веселые игры. А хан оделся в одежду простолюдина и лишь с одним стражником отправился к ним. Он, как и многие, стоял в толпе и смотрел на происходящее. Его никто не узнал. Веселье было в самом разгаре. Вот дошла очередь до танцев. На середину поляны вышли юные девушки - одна другой краше. Каждая из них была красива, как сверкающая в полнолуние луна, и одежда на них была из белого шелка. Они стали танцевать, изгибаясь и кружась в танце, казалось, что у них совсем нет костей, такие они были гибкие и стройные. Белые платья на них развевались в стремительном танце. Они так очаровали всех, что у людей, наблюдавших за их искусством, захватило дух. И хан так увлекся этим великолепным зрелищем, что от восторга сам не заметил, как воскликнул: «Великолепно! Живите вы тысячу лет, дорогие мои!» И тут люди обратили внимание на говорившего и признали в нем хана. Все кинулись приветствовать его. Растерялись и танцующие девушки, от смущения они не знали, куда деваться, потому что находились еще во власти танца. Да и одежда на них была самая легкая, из прозрачного белого шелка. Они остановились в том положении, в каком их застал возглас хана, да так и застыли, не смея шелохнуться. И тут Великий Тенгри, решив навечно запечатлеть это мгновение, превратил танцующих девушек в белые березы, кружащиеся в вихре быстрого танца. Кому удается попасть в Боровое, обязательно посещают поляну с танцующими березами. Эти застывшие в различных танцевальных позах березы и в самом деле очень похожи на самозабвенно танцующих девушек в белых шелковых одеяниях.

И снова я запаздываю - только начала валять утконоса. Для клюва взяла серую вискозу. Затем, стараясь делать одинаково, сваляла четыре "блинчика". Каждый из них сваляла пополам а потом, с помощью складок, начала формировать перепончатые лапы. Когда все ласты были готовы, намылила их под горячей водой, прополоскала, придавая форму, и отправила сушиться.

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 5 июня - Всемирный день охраны окружающей среды Легенда о потопе (племя Уичоли) Юноша Уичоль рубил деревья, чтобы расчистить поле для посевов. Но каждое утро оказывалось, что деревья, которые он срубал накануне, снова вырастали. Уичоль был очень огорчен. День ото дня он все больше уставал от такой бесплодной работы. На пятый день Уичоль решил попробовать снова вырубить все деревья и посмотреть, что же произойдет дальше. Вырубил он все деревья и видит — посреди расчищенной полянки стоит старуха с посохом в руке. Это была богиня земли, великая прародительница Накаве. Все мертвое она умела превращать в живое. Но Уичоль не знал ее. Накаве указала своим посохом на север, юг, запад и восток, вверх и вниз, и все деревья, которые срубил юноша, снова поднялись из земли. И тогда Уичоль понял, отчего это на расчищенном поле снова вырастают деревья. Рассердился он и закричал: — Так это ты все время заставляешь меня работать? — Да, ответила Накаве. — Но сейчас я хочу поговорить с тобой. И сказала Накаве юноше, что он напрасно работает. — Не пройдет и пяти дней, как будет потоп, — сказала она. — Налетит сильный ветер, такой пронзительный и резкий, как перец, что заставляет тебя кашлять. Сделай деревянный ящик, чтобы ты мог поместиться в нем, и хорошую крышку. Возьми с собой пять зерен кукурузы, пять бобов; возьми с собой огонь и пять сучьев, чтобы поддерживать его. И возьми с собой черную собаку. Уичоль сделал так, как сказала богиня Накаве. На пятый день был готов ящик, и юноша положил в него все, что она велела. Уичоль вместе с собакой забрался в ящик, и Накаве закрыла крышку. Богиня замазала смолой каждую щелочку, которую показал ей Уичоль. Начался дождь, и Накаве села на ящик. На плече у нее примостился попугай макао. Целый год плыл ящик на юг, потом повернул на север, на третий год — на запад и на четвертый год«- на восток. На пятый год ящик поднялся вверх но течению. Вся земля была затоплена водой. Еще через год вода начала спадать, и ящик остановился на горе, неподалеку от Санта-Катарины. Он и сейчас там стоит. Открыл юноша крышку и видит: вся земля еще покрыта водой. Но макао и другие попугаи вырыли своими клювами долины, и когда вода начала спадать, птицы разделили ее на пять морей. Земля подсыхала, зацвели деревья, и выросла трава. Богиня Накаве исчезла, а Уичоль решил снова взяться за свою прежнюю работу — стал рубить деревья. Юноша жил в пещере. При нем была собака, и днем, когда Уичоль уходил в поле, она оставалась дома. Каждый день, когда он приходил домой, его ждал обед и тортильи. Захотелось ему узнать, кто же это готовит обед. Прошло пять дней. На шестой день спрятался Уичоль в кустах за пещерой, чтобы разузнать, кто приходит в пещеру и готовит обед. И вот видит он — скинула собака свою шкуру, повесила ее и обернулась женщиной. Женщина присела на корточки и на метате принялась растирать зерно. Уичоль тихо подкрался, схватил шкуру и бросил ее в огонь. — Ты сжег мою шкуру! — закричала женщина и жалобно заскулила по-собачьи. Уичоль облил женщину похлебкой, которую она приготовила из воды и растертого зерна. Ей стало легче, она успокоилась и с того времени так и осталась женщиной. У женщины и Уичоля выросла большая семья. Их сыновья и дочери переженились. Так постепенно мир населили люди, и жили они в пещерах.

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ 1 июня — Международный день защиты детей К. Причард. Побег Констебль Джон О’Ши был очень зол. Он ехал верхом из Мувигунды с тремя девочками-полукровками, привязанными сзади к седлу. Он вспомнил, как трое мужчин - единственные белые на ферме - смотрели, как он седлал лошадь, пока отъезжал, а потом со смехом разгоняли туземок и лающих ему вслед собак. Почти все туземцы были на пастбище. "И слава богу, - думал О’Ши, - а то беды не оберешься". Женщины и собаки долго бежали следом за ним с криком и воем; дети тоже выли и кричали. Наконец женщины отстали; девочки все еще всхлипывали. Констебль О’Ши облегченно вздохнул, когда добрался до зарослей и выехал на ухабистую, твердую, как камень, дорогу, ведущую в Лорганс. День стоял ясный, холодный и солнечный. Вдали расстилалась степь, серо-голубая, как зимнее море; на далеком горизонте синели гребни холмов. Акации кругом казались мертвыми, хотя после недавних дождей возле дороги еще оставались лужи и вокруг них на бурой земле, усеянной черными камнями, виднелись яркие пятна свежей зелени. Констеблю О’Ши было очень неприятно, что ему приходится подбирать девочек-полукровок для приютов, созданных правительством по настоянию Управления по делам туземцев. Он считал, что человеку, призванному поддерживать престиж власти и охранять закон и порядок в отдаленных районах, такое занятие не к лицу. Но ему было приказано прислать из Мувигунды трех девочек-полукровок. Их нужно было отправить поездом, который шел через Лорганс восьмого числа, и ему ничего не оставалось, как забрать детей и передать их чиновнику, ехавшему в этом поезде. Скверное дело - отбирать детишек у матерей. Как эти женщины кричали, выли, галдели, умоляли, пытались спрятать детей и убежать с ними в лес! Одна из них вместе с перепуганным насмерть ребенком взобралась на дерево возле ручья. Ему удалось схватить девочку только поздно вечером, когда мать с ребенком тихонько спустились на землю и улеглись у костра. О’Ши выругался. Он даже вспотел, когда вспомнил обо всем этом. А как смеялись над ним эти трое белых в Мувигунде, и ни один не вызвался помочь! Да от них и не дождешься помощи. Мерфи больше всех издевался, а ведь он отец одной из этих девочек, хотя признаться в этом у него не хватило духу. Правда, его нельзя винить: сейчас сожительство с цветной женщиной преследуется законом. Но тем не менее все знали, что Фитц Мерфи живет с туземкой уже много лет и у них есть дети. Один Мак-Ичарн не побоялся сказать прямо: - Твое счастье, что это не мои дети, О’Ши, а то не видать бы тебе их, как своих ушей! Предстояли еще всякие формальности: надо было назвать девочек как-то по-новому, чтобы можно было их различать, но не давать фамилий родителей - ни белых, ни черных. "И к чему все это, - думал О’Ши, - раз все равно их завезут далеко от родителей и от родных мест". Констебль О’Ши ломал голову, придумывая имена этим паршивым девчонкам. Сколько раз уже ему приходилось заниматься таким делом! Имя, под которым девочка была известна в лагере или на ферме, разрешалось оставить, но фамилию надо было обязательно переменить. О’Ши проклинал все эти правила. На этот раз он узнал туземные имена детей - Мини, Наньджа и Курин. Молли, Полли и Долли было легче запомнить, он их так и записал - Молли, Полли и Долли. Но фамилии… О’Ши никак не мог придумать фамилии этим девчонкам. Отца и упоминать нельзя. Пожалуй, можно взять название фермы или местечка. - А что по-туземному значит Мувигунда? - спросил он Мак-Ичарна. - Энтхилл . - Сойдет, - засмеялся О’Ши и рядом с "Молли" поставил "Энтхилл". - Ну, а вы, ребята, может быть, кто-нибудь одолжит ребенку имя? - Еще чего! - рявкнул Мерфи. - Что, Мерфи, вспомнил, что каждое твое слово может быть уликой против тебя, а? - сухо заметил О’Ши. Мужчины расхохотались. - А под моей фамилией можешь хоть всех записать! - крикнул Мак-Ичарн. - Видит бог, я от туземок держусь подальше. - Ладно! О’Ши нацарапал рядом с именем другой девочки "Мак-Ичарн". - А для младшей? - Это та, за которой тебе пришлось изрядно побегать, а, сержант? - ухмыльнулся Мак-Донован, пожилой старатель, приехавший на ферму за продуктами. - Назови ее Смолл , да и все тут, - предложил Мак-Ичарн. О’Ши был ему очень благодарен за совет. - Ну вот, - проговорил он, складывая свой отчет и засовывая вместе с пачкой бумаг в боковой карман кителя, - теперь они настоящие молодые леди, и фамилии у них что надо. Беда только, что он не помнил, которая из них каким названа именем, а девочки не знали, кто из них Молли, Полли или Долли. Они отзывались только на свои старые имена. Ну, (Слово удалено системой) с ними, стоит ли беспокоиться об этом! В управлении как-нибудь разберутся! Настроение О’Ши не улучшалось. Конь его, сильный и норовистый, которому и в спокойном состоянии нужна была хорошая узда, сейчас злился оттого, что на спине у него сидели эти три вонючие девчонки. И хоть весили они не больше, чем связка битых голубей, их костлявые тельца и болтающиеся ноги раздражали Чифа. Он то и дело кидался в сторону и бил задом, пытаясь сбросить их. Но девчонки прилипли к нему, как пиявки, хоть и были связаны. Старшую О’Ши привязал к своему поясу, а остальных - к ней. К полудню стало очень жарко, над головой синело небо, солнце слепило глаза. Когда О’Ши захотелось пить, он и девочкам дал по глотку воды из фляги, а заодно и по кусочку мяса и хлеба, которые захватил с фермы. Дети были так напуганы, что, если О’Ши заговаривал с ними, они только молча таращили на него глазенки. Он знал, что ему придется еще раз кормить их, и поэтому старался расходовать припасы поэкономней. Да, не ждал он такого развлечения. Он был уверен, что Мак-Ичарн отвезет девочек в Лорганс на своей машине. Но тот отказался под благовидным предлогом, заявив, что у него важное дело в Этель-Крик, за сто миль, совсем в другой стороне, а машина с фермы ушла на пастбище. Констебль О’Ши понимал, что раз ему приказано доставить девочек в трехдневный срок к поезду, значит, он за это отвечает. Ничего не оставалось, как только посадить их позади себя и привязать к седлу. И еще придется где-то заночевать. Правда, он мог бы заехать на ферму Сэнди-Гэп и попросить управляющего устроить их на ночь. Но еще раз терпеть эти насмешки и грубые шутки! Нет уж, черта с два! Конечно, не большое это удовольствие - ночевать на дороге и сторожить девчонок. И одеял у него нет. Придется им спать у костра. На землю можно постелить плащ и укрыться им, а под голову подложить седло. Вечером, когда он снял детей с гнедого, ему хотелось развязать ремни, стянутые у них вокруг пояса, но он знал очень хорошо, что произойдет, если они почувствуют свободу. Они исчезнут с быстротой молнии. И хотя они еще маленькие, они знают здешние места лучше, чем он. Они живо доберутся до Мувигунды. И придется ему как дураку ехать за ними обратно, снова ловить их и снова везти! Будь здесь Чарли Тэн, его помощник, туземец, он и за детьми бы присмотрел и костер бы разложил. Но Чарли сейчас в Микатаре - дает показания на процессе по делу туземцев. Придется детей не развязывать, а костер разложить самому. Проклиная судьбу, О’Ши приволок охапку сучьев и развел костер. Он проклинал себя за то, что заехал в такую глушь, погнавшись за повышением, проклинал Мерфи и вообще всех на Северо-Западе, кто производит на свет полукровок; проклинал Мак-Ичарна за то, что тот явно не хотел помочь перевезти девчонок с фермы; проклинал уполномоченного по защите прав цветных и чиновников управления за их подлую повадку сваливать свою работу в отдаленных районах на полицию; проклинал всех доброжелателей, веривших, что правительство должно "как-то помочь" девочкам-полукровкам, хотя никто не знал, как именно. Три маленькие девчушки сидели на земле, наблюдая за ним. Три пары красивых темных глаз зорко и настороженно следили за каждым его движением. Он считал, что старшей девочке лет девять, двум остальным - восемь и семь. И оттого, что дети с таким испугом смотрели на него, настроение О’Ши стало еще хуже, хотя он сам в этом бы не признался. Как будто он людоед, который вот-вот сожрет их. Ведь он молод, красив и может гордиться, что добросовестно, но не грубо исполняет свои обязанности. Нужно обладать добрым именем, чтобы разъезжать по такому району, где он единственный полицейский почти на сотню миль вокруг и где в крайних случаях приходится рассчитывать лишь на помощь владельцев ферм и управляющих шахтами. А эту работу он ненавидел, потому что она создавала ему дурную славу на фермах. Он скорее бросился бы разнимать толпу пьяных драчунов, чем собирать девочек-полукровок для управления. И почему они сами не занимаются этими грязными делами? Да, самое неприятное, что его заставили приложить руку к такому грязному делу. Спроси любую женщину, как она посмотрит на то, что у нее отнимут детей, да еще если она знает, что больше никогда не увидит их? Например, его жену… Констебль О’Ши даже улыбнулся, представив, как кто-то пытается отнять у Нэнси трех ее белоголовых девчушек и сынишку. Накормив и напоив детей, он из предосторожности связал им руки ремнями из сыромятной кожи, чтобы девочки не развязались и не убежали. Они сбились в кучку, немного поплакали и заснули, видимо, потеряв всякую надежду на побег. Констебль О’Ши растянулся по другую сторону костра и беспокойно задремал. На второй день к вечеру О’Ши перевалил через горы и обходной дорогой подъехал к Лоргансу. Он нарочно приехал туда в сумерки, чтобы никто его не видел. Несколько лет назад Лорганс был заброшенным горняцким городком; от старой шахты там оставались лишь стропила над кучей мусора, а от города - пивная да развалины магазинов, напоминавшие о былом благополучии. Но железная дорога в миле от города продолжала действовать, и, как только снова открылся рудник, в городе опять закипела жизнь. Добыча золота - прибыльное дело. Констебль О’Ши получил назначение вскоре после того, как на равнину у подножия гор хлынули потоки людей. Закладывались новые шахты, снова открывались магазины. За несколько месяцев население Лорганса достигло 300–400 душ, и О’Ши перевез жену и детей в новый, хороший дом у въезда в город, где помещался и полицейский участок. У ворот своего двора, за домом, О’Ши спешился и снял с лошади Мини, Наньджу и Курин. Ему не хотелось, чтобы жена увидела его в седле с этими ребятишками, привязанными сзади, и подняла насмех. Вечно она подтрунивает над ним! Конечно, если бы не ее веселый характер, разве она была бы такая спокойная и толстая в этой проклятой дыре? И все-таки О’Ши не допустит, чтобы она над ним смеялась. Залаяла собака, увидев его. На лай из дома поспешно вышла миссис О’Ши, окруженная детьми. Она была крупная, светловолосая, моложавая, с полной грудью, всегда веселая и жизнерадостная. И дети были похожи на нее: такие же светловолосые и розовые. Возбужденные, радостные, они кинулись навстречу отцу. Он подхватил сына на руки, а девочки повисли на нем. Миссис О’Ши первая заметила трех девочек-полукровок. Они прижались друг к другу и смотрели на нее широко раскрытыми печальными глазами. - Джек! - воскликнула она. - Бедняжки! Что ты с ними будешь делать? - А что, по-твоему? - раздраженно ответил О’Ши. - Держать их для собственного удовольствия? Дочки догадались, что О’Ши привез этих девочек на своем коне, и засыпали отца вопросами: - Папа, ты катал их на своей лошади? - Почему ты нас не катаешь, папа? - Я тоже хочу покататься с тобой на Чифе, папа. - И я хочу покататься… - Можно мне покататься, папа? Туземки удивленно уставились на белых детей. Как это они могут так спокойно и смело разговаривать с полицейским? - Неужели ты не можешь их развязать? - запротестовала миссис О’Ши, которой было очень жаль этих несчастных детишек. - Но ведь они как дикие птицы, - раздраженно сказал констебль О’Ши. - Им только дай волю, так они пулей долетят до Мувигунды. А потом снова ловить их, да с каким трудом! Нет уж, ни за что, хоть озолоти меня! Он опустил сына на землю и направился к сараю из рифленого железа, с маленьким квадратным окошком, затянутым колючей проволокой. Отпер дверь и распахнул ее. - Эй, вы, сюда! - позвал он. - Ничего вам не будет. Хозяйка сейчас даст поесть. Мини, Наньджа и Курин медленно, неохотно направились к двери, с отчаянием озираясь по сторонам, словно ища спасения от темного сарая. Сарай этот служил карцером, но туда редко кого-нибудь сажали, разве какого-нибудь пьяного или туземца. - Не запирай их туда, Джек, - просила жена. - Они умрут от страха. Да и ночи сейчас страшно холодные. - Но не в дом же их брать! - возразил О’Ши. - А что если в комнату в конце веранды? Они там ничего не сделают, - упрашивала миссис О’Ши. - Я их проведу туда, пока ты покормишь Чифа. - Ладно, как хочешь. А завтра их надо отмыть и продезинфицировать. О’Ши сбросил свой синий китель, повесил его на столб и стал снимать с лошади сбрую. - За мной, девочки! - весело позвала миссис О’Ши. Они потянулись за ней по двору. Ее собственные дети с любопытством пошли за ними. - Идите допивайте чай, - сказала мать. - А ты, Фил, последи, чтобы Бобби не пролил какао на скатерть. Констебль О’Ши расстегнул подпругу, снял седло и понес в конюшню, а гнедой пошел за ним. О’Ши задал коню корму, почистил его, налил воды в поилку возле конюшни и только потом уже вошел в дом. Сынишка сидел на своем высоком стульчике, а три девочки такого же возраста, что и полукровки, оживленно болтали, заканчивая ужин. Какие они свеженькие и красивые, с аккуратно заплетенными косичками и ситцевыми передничками поверх платьев! Нэнси - чудесная мать: дети у нее к ужину всегда чистые и нарядные, а к возвращению мужа из долгих поездок все вокруг так и сверкает. Но сегодня, поджаривая ему мясо, Нэнси казалась немного расстроенной. Ее спокойное, терпимое отношение к жизни в Лоргансе было поколеблено. - Я буду рада, когда мы уедем отсюда, - проговорила она, ставя перед мужем большую тарелку с мясом, яйцами и жареным картофелем. - Мне так неприятно, что тебе приходится увозить детей! - А мне-то, думаешь, каково? - раздраженно сказал О’Ши. - Если управление хочет, чтобы я занимался такими делами, пусть дадут мне машину или хотя бы повозку. - Просто стыд! У матери отбирают ребенка! - воскликнула миссис О’Ши. - Женщины теперь месяцами будут ходить ко мне из Мувигунды и спрашивать, что сделали с их детьми. А что я могу им сказать? - Скажи, как говорила раньше, что их увезли на Юг и сделают из них молодых леди. - Они не верят мне. Нельзя же без конца обманывать! Одно я знаю: больше они никогда не увидят своих детей. И дети и матери забудут друг друга. - Самое главное, - напомнил ей О’Ши, - что мы спасаем детей от распутной жизни в туземных поселках. - Очень хорошо! - возмутилась жена. - Но что из этого выходит? Научатся они читать и писать, станут служанками, но все равно многие из них будут распутничать в городах. Только там им еще хуже, потому что они среди чужих. Если девушка-полукровка родит ребенка, то здесь никто не видит в этом ничего позорного, а там, на Юге, это позор. А почему бы не отпустить их домой? Пусть работают на ферме, выходят замуж. Ведь женщин здесь так мало, что даже полукровки нарасхват. - А я виноват, что ли? - О’Ши резко отвернулся. Потом уселся в кресло поближе к огню, сбросил сапоги и вытянул свои длинные ноги в вязаных носках. - Помнишь Эмелину с фермы Кулиджи? - продолжала миссис О’Ши. - Она просто уселась под нашим забором и выла несколько дней, когда у нее забрали девочку. Вот уж действительно, Джек, разбили ей сердце, и она умерла от горя. - Господи, Нэнси, - возмутился О’Ши, - отстань ты с этими детьми, хватит с меня и того, что я как дурак тащился с ними из такой дали. Мини, Наньджа и Курин, сидя в задней комнате на полу, слышали весь разговор, впервые они узнали что-то об ожидавшей их участи. Они слушали внимательно, уставившись на квадрат окна, затянутый колючей проволокой. Чутко прислушиваясь к каждому звуку или шуму, девочки живо представляли себе все, что происходит сейчас в освещенной кухне: они разглядели ее, когда проходили через веранду. Сейчас констебль О’Ши ужинает, а его жена стоит рядом и разговаривает с ним. Они слышали, как мать отрезала хлеб, когда одна из девочек попросила еще хлеба с вареньем, и как мальчик получил (Слово удалено системой) за то, что влез руками в варенье. Он заревел, и отец, сняв его с высокого стула, посадил к себе на колени, поближе к огню. Девочкам тоже захотелось посидеть на коленях у отца, но он пригрозил, что отправит их спать, если они не успокоятся и не будут вести себя как следует. Накормив семью, миссис О’Ши стала собирать что-нибудь поесть "этим бедняжкам". Вот она повернула ключ в двери комнаты в конце веранды и появилась с тарелкой хлеба, намазанного вареньем, и кружками чаю на подносе. Она поставила перед каждой из девочек эмалированную кружку с чаем, а посередине тарелку хлеба с вареньем. Делить она ничего не стала. Миссис О’Ши знала, что они точнейшим образом сделают это сами. Девочки были привязаны одна к другой ремнями. Руки их тоже были связаны вместе. Миссис О’Ши, улыбаясь, наклонилась к ним, по-матерински стараясь их ободрить. Ей было тяжело видеть, что они так напуганы и молчаливы. Такие маленькие, худенькие, темноволосые, такие у них большие карие глаза, опушенные загнутыми ресницами. От платьев на их тощих фигурках остались лишь какие-то лохмотья линялого голубого цвета. Комната была самой настоящей камерой, только что не называлась так. Она, видимо, предназначалась для более важных преступников. Там стояли стол, стул и кровать, покрытая голубовато-серым одеялом. Окно было без стекла, но затянуто двойными рядами колючей проволоки. "Дверь будет заперта, - подумала миссис О’Ши, - полукровкам никак не убежать". И она решила распорядиться по-своему: стала на колени и крепкими белыми зубами развязала ремень, связывавший девочек; потом сняла сыромятные ремни, впившиеся в их худенькие смуглые ручонки. Она понимала, что Джек разозлится, если узнает, что она сделала. Утром она собиралась связать их снова. На девочек можно положиться, они не скажут. "Вот и хорошо, что я так сделала, - думала миссис О’Ши, - а то ни на минутку на заснешь, зная, что эти бедняжки сидят там несчастные, связанные, в холоде". Она стянула с кровати одеяло и бросила им на пол. - Ну, вот, - весело сказала она, - будьте умницами, хорошо? Вы ведь не вздумаете убежать? Хозяин убьет меня, если вы убежите. Миссис О’Ши ушла, заперев за собой дверь. Мини, Наньджа и Курин с жадностью набросились на толстые ломти хлеба с вареньем и сладкий теплый чай со сгущенным молоком. В комнате было темно, виднелся только квадратик звездного неба в рамке окна, пересеченного колючей проволокой. Съев хлеб с вареньем и выпив чай, Мини подкралась к окну. Девочка осторожно выглянула. За домом полицейского, позади конюшни и загона, поднималась темная стена гор. Мини была видна дорога, по которой они ехали с констеблем О’Ши; она огибала шахту, старый участок и исчезла в темной гуще деревьев. Мини потянула носом воздух, по телу ее пробежала дрожь, и для Наньджи и Курин этого было достаточно. Решение пришло само собой. Взгляды их встретились, умные, настороженные. Прижавшись к стене, Мини начала ощупывать колючую проволоку. Она трогала каждый ряд в том месте, где он прикреплялся гвоздями к деревянной раме. Ее темные пальчики сжимались, переплетались и продвигались все дальше и дальше. Она перебрала несколько рядов проволоки и, наконец, сияющими глазами взглянула на Наньджу и Курин. Они подкрались к ней и увидели несколько гвоздей, которые шатались. Рама настолько ссохлась, что легко было вынуть гвозди и отогнуть проволоку. Тогда через отверстие детское тельце вполне пролезет. Девочки вернулись на свое место и стали настороженно ждать. Курин заснула. Ее головка упала Наньдже на плечо; Наньджа и Мини напряженно и внимательно прислушивались к тому, что делается в кухне. Миссис О’Ши уложила мальчика спать. Разула девочек, вымыла им ноги и расчесала волосы. Им не хотелось спать. Полицейский рассказал им сказку о трех поросятах. Потом девочки стали целовать его, приговаривая "спокойной ночи, папа", и, наконец, убежали, смеясь и болтая. - Не забудьте помолиться! - крикнула им миссис О’Ши. Словно вспоминая слова праздничной песни, девочки одна за другой стали повторять: О Боженька кроткий, Открой мне врата. Невинного крошки Молитва чиста. Миссис О’Ши прошла к девочкам в комнату, поцеловала их и потушила свет. Потом надо было вымыть посуду. Она хлопотала в кухне, убирая со стола, и оживленно болтала с мужем. Наконец, он зевнул и потянулся. - Устал я до смерти. Не пора ли на боковую? - сказал он. Они пошли в свою спальню. Мини и Наньджа слышали, как они ходили там, как раздевались. Потом заскрипела кровать. Некоторое время полицейский и его жена тихонько переговаривались. Слышался легкий смех миссис О’Ши. Потом все затихло. Через тонкие перегородки доносилось лишь мерное дыхание двух людей. Они спали глубоким спокойным сном, время от времени вздыхая или всхрапывая. Мини и Наньджа поняли друг друга без слов. Они разбудили Курин. Она сейчас же сообразила зачем. У всех была лишь одна мысль, и им некогда было раздумывать, правда или нет, что полицейский может убить свою жену, если узнает, что она развязала им руки. Одно желание было сильнее всего: убежать, пробраться через горы, равнины назад, в поселок своего родного племени. Придется идти по незнакомым местам. Их завезли далеко, по ту сторону гор, которыми для них раньше кончался мир. Там, среди этих таинственных голубых гор, жил страшный нэрлу , говорила Вонкена, нэрлу, который выскакивает из темноты, словно лягушка, когда в Мувигунде праздник. Девочки слышали, как пели женщины, чтобы отогнать его, и видели, как сама старая Нардада вставала и швыряла в него горящим поленом, если он слишком близко подходил к костру. Они дрожали от страха при одной мысли, что им придется ночью проходить по местам, где живет нэрлу. Но ведь они такие маленькие, незаметные, думала Мини, они сумеют добраться до Мувигунды так, что он их и не увидит. Как бы там ни было, но страх придется пересилить, иначе они навек будут разлучены с матерями и родиной. Мини подкралась к окну и стала расшатывать гвозди. Вытащила их. Оглядела двор. Все спокойно. Она отогнула проволоку в том месте, где она была раскручена. Отверстие получилось как раз такое, что Мини смогла пролезть. Наньджа подняла Курин. Мини протащила ее через окно и опустила на землю. Наньджа застряла и с трудом перелезла к ним. На мгновение они притаились в тени дома, боясь, что собака может наброситься на них и тогда ее лай разбудит констебля О’Ши и его жену. Потом под верандой пробрались дальше. Осторожно ступая, они пересекли усыпанный галькой двор и вышли на дорогу, не задев ни камушка. Босые загрубелые ножонки быстро и бесшумно несли их по дороге к горам. Через несколько минут город остался позади. Они стали взбираться на гору, их обступили темные деревья. Скрипела и шептала странными голосами акация, боярышник отбрасывал черные тени - тени, которые расползались, хватали их и с хихиканьем ускользали. Наньджа и Курин прижались к Мини. Девочки отпрянули, когда длинные ветки сухого дерева, словно руки, протянулись к ним навстречу. Они бросились бежать через кустарник. Заросли стали гуще. Из каждого куста на них смотрели, следили за ними какие-то извивающиеся существа. Тонкие, костлявые пальцы царапали ноги, рвали на них платья. А они все бежали, пока наконец не добрались до ущелья между двумя большими холмами. У подножия холмов открылся пруд. Но Мини свернула в сторону. Она знала, что в темной воде таятся самые страшные чудовища. В пруду раздались зловещие звуки: "Уок, уок". Девочки бросились на холм. Большие выветренные скалы казались им не такими страшными, как деревья. Но и тут, пробираясь в тени от камня к камню, они то и дело останавливались, сердце бешено колотилось в груди, они прислушивались и оглядывались по сторонам, прежде чем двинуться дальше. Показалась луна. Словно потертая серебряная тарелка, высунулась она из-за гор. Только она поднялась немного, вдруг по ней скользнула какая-то тень. Толстое, неуклюжее существо прыгало по земле в их сторону. Это нэрлу. Мини, Наньджа и Курин были уверены в этом. Тот самый страшный злой дух, который вот так же, как сейчас, прыгал у костра во время ночного празднества. Девочки только не заметили, такие ли на этом нэрлу белые отметины. Здесь не было Нардады, чтобы отогнать его горящим поленом. Мини повернулась и побежала назад, Наньджа и Курин кинулись за ней, тем же путем - снова через ущелье, через темный кустарник на дорогу, которая вела к шахтам, к городу, к полицейскому участку. Заря едва занималась, когда они добрались до дома полицейского, пролезли под забором, перебежали через усыпанный галькой двор и пробрались под верандой к задней стене дома. Над окном по-прежнему висела колючая проволока. Мини протиснулась через окно. Наньджа подняла Курин, потом влезла сама. Скорчившись, они снова уселись на полу, взгляды их встретились, как бы совещаясь. Молча они согласились, что страх перед будущим ничто по сравнению с ужасами, которые они пережили. Им даже приятно было слушать, как спокойно дышат полицейский и его жена, время от времени всхрапывая. Мини подкралась к окну, нашла гвозди, которые она оставила на выступе, всунула их обратно и закрутила проволоку. Потом подошла к Наньдже и Курин, растянувшимся на полу, и накрыла их одеялом. Через несколько часов, когда миссис О’Ши принесла девочкам кашу с молоком, они все еще спали, завернувшись, словно гусеничные куколки в кокон, в грязное одеяло. - Вот хорошие девочки! - весело проговорила миссис О’Ши. - Я знала, что вам можно поверить. Вы только немножко черные, а немножко все-таки белые. - Угу, - вздохнула Мини, подумав, не поэтому ли они и вернулись в дом белого. Миссис О’Ши, слегка смущаясь, снова связала девочек и стянула им руки сыромятными ремнями.

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ 31 мая - Всемирный день блондинок Златокудрая девочка Армянская сказка Жила-была одна женщина. Жили с ней родная дочь и падчерица. И была у них одна-единственная корова. Каждый день мачеха выгоняла корову, давала падчерице кусок хлеба и говорила ей: - Пропади ты пропадом, ступай паси корову. Вот тебе хлеб, не ешь его, по лугу поноси да назад принеси. Да возьми веретено: пока будешь ходить, ниток насучишь. Голодная девочка целые дни пасла корову да сучила нитки. Однажды оборвалась нитка, веретено покатилось, покатилось; в земле была дыра, в эту дыру оно и упало. Поглядела падчерица, а через дыру видно, как сидит под землёй мать вишапа - дракона, жуёт вместо хлеба кусок железа и нитки прядёт. Девочка крикнула ей: - Нани-джан, нани, дай мне моё веретено! Отвечает ей мать вишапа: - Кто ты, такая смелая, что решаешься заговорить со мной? Ко мне и птица-то не залетает, и змея не заползает, Может, ты спустишься? Сошла падчерица вниз, а старуха и говорит ей: - Поди-ка голову мне помой. Стала девочка ей голову мыть и волосы чесать, а волосы у старухи как свиная щетина, и насекомых в них всяких видимо-невидимо. - Что, - спрашивает старуха, - хороши ли мои волосы? - Хороши, - отвечает девочка, - мягкие да шелковистые, какие у моей родной матери были. - Ты, наверно, есть хочешь, - говорит старуха, - пойди возьми хлеба. Пошла девочка, взяла, а это не хлеб, а кизяк. Держит она его, не знает, куда деть. Старуха спрашивает: - Что, вкусный ли мой хлеб? А девочка отвечает: - Вкусный, нани-джан, вкусный, точно его моя родная мать испекла. - Ну, поешь теперь квашеной капустки. Глянула девочка в кувшин, а там жаба да змея заквашены. - Что, вкусно ли? - спрашивает старуха. А девочка кувшин подальше отставила, а сама говорит: - Вкусно, нани-джан, вкусно, как будто моя родная мать заквасила! Так ничего неприятного она старухе и не сказала. Та говорит девочке: - Поди сюда. Вон видишь из-под земли два родника бьют, в одном вода чёрная, в другом - белая. Ты чёрной воды не касайся, а в белую голову окуни. Девочка так и сделала, и стали её волосы из чистого золота. Испугалась падчерица, говорит старухе: - Ах, нани-джан, если это моя мачеха увидит, она мне все волосы вырвет! - Ничего, - говорит старуха, - я тебе голову платком повяжу. - Всё равно боюсь идти, - говорит девочка, - наверно, моя корова пропала. - Не пропала, - говорит мать вишапа. - Ты пока будешь её пасти, один рог подави - из него масло потечёт, а другой подави - из него польётся мёд. Кушай да поправляйся, становись красавицей. Прошло несколько дней. Девочка поправилась, сделалась красивой, как гури-пери. - Пропади ты пропадом, - говорит ей мачеха. - С чего это ты так хорошеешь, ведь ничего не ешь, только корову пасёшь? Пусть завтра моя дочь пойдёт корову пасти, может, и она красавицей сделается. Наутро пошла мачехина дочь корову пасти. Мать ей с собой дала каймах, масло, сыр, белый хлеб. - Кушай, - говорит, - и становись красавицей, как гури-пери. Пошла мачехина дочь на луг. Раза два веретено крутанула, нитка и оборвалась, а веретено попало в дыру. Подошла она к дыре и видит: сидит под землёй мать вишапа, железо жуёт и прядёт. - Эй,- кричит она, - старая карга, отдавай-ка моё веретено! Отвечает ей мать дракона: - Сойди-ка вниз. Сошла она, а старуха велит ей голову помыть. - Тьфу, - говорит мачехина дочка, - да чтобы я к твоим мерзким волосам прикасалась! Старуха ей говорит: - Тогда пойди кусок хлеба съешь, вон он лежит. - Тьфу, - говорит мачехина дочка. - Да чтобы я такую дрянь в рот взяла! - Тогда квашеной капустки поешь, вон она, в кувшине. - Тьфу,- Опять плюётся мачехина дочка, - ты что, одурела: это же змея да жаба в кувшине заквашены! - Иди сюда, - говорит старуха. - Видишь, из-под земли два родника бьют? В одном вода белая, в другом - чёрная. Окуни голову в чёрную воду. Мачехина дочка окунула голову в чёрную воду, и повис у неё с затылка ослиный хвост. Пришла она домой, а мать в отчаянии закричала: - Зарежьте эту корову, из-за неё моя дочка ослиный хвост заработала! Побежала падчерица к матери вишапа и говорит: - Нани-джан, корову хотят зарезать! Что мне делать? А старуха ей говорит: - Не плачь, дочка, пусть зарежут. Только потом, когда мясо съедят, ты все косточки собери да в землю закопай. Увидишь, как всё хорошо получится. Когда корову зарезали, падчерица горько плакала. Мяса она не ела, а только косточки собирала. - Пропади ты пропадом, - говорит ей мачеха. - Зачем тебе эти кости? - Похоронить хочу, - отвечает падчерица. Стали над ней мачеха с дочкой насмехаться да издеваться, а она всё равно кости собирает. Собрала все косточки и закопала у самого порога. Много ли времени прошло, мало ли, им лучше знать, собирается мать с дочерью на богомолье. Мачеха рассыпала просо по полу и говорит: - Всё по зёрнышку соберёшь да вот этот тазик слёз наплачешь. Ушли они, а падчерица просо по зёрнышку собирает и плачет. Входит в это время в дом незнакомая старушка и говорит: - Отчего это ты, девочка, плачешь и зачем просо по зёрнышку собираешь? Что случилось с тобой? - Ничего, нани-джан. Просто так грустно стало, А просо я собираю, чтоб без дела не сидеть. Старушка возражает ей: - Не правда это. Видит девочка, что старушку не обманешь, и рассказала всё, как есть. Старушка говорит: - Да падёт горе на голову тех, кто так мучает бедную сироту. Возьми веник и смети просо, а в таз воды налей, брось туда щепотку соли, и всё. Сказала старушка и ушла, а падчерица её послушалась как та велела, так и сделала. Вышла она к порожку, где были закопаны коровьи кости. Думает: посмотрю, что из этого вышло. И вдруг видит и глазам своим не верит - стоит у порога огненный конь-красавец. А к седлу коня прикручен сверток с удивительными узорами. Развернула его падчерица, - а там платье, какое свет не видывал, да пара туфелек блестящих. Одела падчерица платье, обула туфельки и стала точно как красавица гури-пери. Вскочила она на коня и поскакала вслед за мачехой и её дочкой на богомолье. Народ глядит - не налюбуется. Сошла красавица с коня, помолилась да назад поскакала. Скакала она быстро и не заметила, как с ноги туфелька упала и полетела в реку. Дома разнуздала она коня, отпустила на луг, одежду под порог убрала, надела своё изодранное платье и села у стенки. Вернулись мачеха и сестра с богомолья. - Пропади ты пропадом, - говорит она падчерице. - И ты, такая оборванка, себя девочкой называешь? Видала бы ты, какая красавица приезжала на богомолье: золотые кудри распущены по плечам, одежда сверкает и огненный конь под ней так и танцует. Отвечает падчерица: - Что же делать, вы же меня с собой не взяли, чтоб и мне на такое поглядеть? - Пропади ты пропадом, - отвечают они ей, - надо было тебя с собой взять, чтоб огненный конь тебя растоптал. К вечеру царских коней повели на водопой. А кони в реку не идут, видят, что-то сверкает, в реке, и шарахаются. Пошли слуги к царю, говорят: кони не пьют, там что-то сверкает в реке. Царь говорит: - Закиньте невод, вытащите из реки то, что сверкает. Слуги закинули невод, видят - туфелька, маленькая и блестящая. Отнесли царю. Царь говорит: - Уж если туфля так хороша, то как же хороша его хозяйка! Найдите её, я на ней своего сына женю. Стали слуги всем девушкам туфельку примерять, а она никому на ногу не лезет. Семь деревень обошли, дошли до мачехиного дома. Очень старалась мачехина дочка блестящую туфельку надеть, да где уж ей было! Слуги говорят: - Пусть и эта замарашка наденет, царь приказал, чтобы все мерили. Надела падчерица туфельку, а она ей в самый раз! - Теперь, - говорят слуги, - ждите, царь приедет эту девушку за своего сына сватать. Через два дня подъезжает царь со свитой к их дому, а мачеха скорей падчерицу в тонир запихала, накрыла да сверху камнем привалила, а свою дочку разрядила в пух и прах и на тахту усадила. Приезжает царь, начинают они пировать. Вдруг влетает в дом петух, садится на тонир и кукарекает: - Ку-ка-ре-ку, ослиный хвост на тахте, а золотые кудри в тонире! Мачеха бьёт его, гонит, а он перелетел на тахту и опять: - Ку-ка-ре-ку, ослиный хвост на тахте, а золотые кудри в тонире! Царь приказывает: - Откройте тонир! Открывают и видят: златокудрая девочка сидит, съёжившись, в углу. Вытащили её оттуда. Захотели переодеть. А она говорит: - Не надо. Достала она свою одежду из-под порожка и превратилась в красавицу гури-пери. Мачеху с дочкой опозорили и выгнали, а потом устроили свадьбу златокудрой девочки с царским сыном. Как сбылись их заветные желания, так и ваши пусть сбудутся.